Лжедмитрий. Царская плаха

Михаил Федорович насторожился.

– А что Андрюша?

– Мы думали, он в Новгород и обратно скрытно ездил, ан нет, оказывается, видел его один из здешних стражников.

– Да ты что? Теперь о нем и дьяк знает? Но это же крах всего дела. Возьмут Андрюшу, он под пытками и выдаст, зачем мы посылали его в Новгород.

– Не суетись, Михаил. Судя по всему, дьяк о гонце нашем ничего не ведает. А стражник перед тем, как на службу заступить, дождался Григория, тот в город выезжал, и сказал, что есть о чем поговорить. Серьезный, мол, разговор.

– Григорий сейчас с этим стражником?

– Да.

– Господи, спаси и сохрани, не дай сгинуть от рук Борискиных.

– Чего так перепугался? Или не знал, что тягаться с Годуновым – не игрушки?

– Ох, Мария, попадем мы, как кур в ощип, чует мое сердце.

– И давно ты таким пугливым стал?

– Станешь, когда новость такая. Давно Григорий на встречу ушел?

– Да уж должен был вернуться.

– А если его Битяговский взял? Стражника поставил, чтобы выманить Григория, а сам тут как тут.

– Подумал, что сказал? Зачем Григория куда-то выманивать, когда дьяк мог взять его и во дворце? Не сам, через городского пристава.

– Ох, Мария, чую, беда.

– Не ной, сядь на лавку, воды испей.

В коридоре послышались шаги. В залу вошел Григорий Федорович, снял шапку, шубу, остался в шелковой рубахе.

– И что так натопили? Не продохнуть. А, Михайло, ты чего такой бледный? Худо без выпивки?

– Не напоминай. Лучше рассказывай, о чем со стражником говорил.

Григорий Федорович взглянул на сестру.

Та кивнула, мол, можно при брате.

Григорий устроился на скамье, ближней к креслу вдовствующей царицы, и проговорил:

– Стражник этот, Боян Каратаев, местный, из Углича. Здесь у него два брата живут, один скорняк Влас, другой купец Глеб. Родители померли. Их изба отошла Бояну. Братья с сыновьями живут на одном подворье в других избах…

– Ты о деле, Григорий! – потребовала Мария Федоровна.

– Так я и говорю о деле. Все по порядку. А ты лучше не перебивай, не то забуду чего. Разговор был скорый, тайный.

– Ладно, продолжай, коли подробности так важны.

– Важны, сестра. Так вот, в Угличе у Бояна два родных брата, в деревне же Сутнице двоюродные проживают, трое. Те, понятно, от земли кормятся. Когда Андрюша вернулся из Новгорода, коня поставил в конюшню, сам же прошел во дворец потайным ходом. Там, где мы сегодня говорили со стражником. А его место недалече, на углу. Вот он случайно и увидел Андрюшку. Человек для стражника чужой. Тот хотел гонца задержать, но я успел открыть дверь раньше.

– Так этот глазастый стражник и тебя видел? – спросила Мария.

– Видел, сестра. Я пропустил Андрюшку и осмотрелся, нет ли за ним кого.

– Это значит, стражник тебя увидел, а ты его нет?

– На угол не посмотрел.

– Ладно. О чем говорили?

– Боян сказал мне, что если у нас есть человек, о котором не знает дьяк, то его надо лучше прятать. Мол, будь на моем месте другой стражник, Битяговский уже все знал бы и учинил бы следствие.

– Почему же Боян этот не сдал нашего человека? – осведомился Михаил.

– Я его тоже о том спросил, а он мне в ответ, мол, в народе поговаривают, что дьяка из Москвы прислали, дабы царевича извести. Чернь недовольна, почитает батюшку его и нам зла не желает. Так и семья Каратаевых. Стражник сказал, что если есть надобность, то он и братья его всегда готовы служить нам, а не Битяговскому с Раковым. Я ему велел о гонце молчать. Мол, человек тот уже покинул Углич, а приезжал он, чтобы вещицы твои, Мария, драгоценные, забытые на Москве, привезти. Солгал я, взял на душу грех, но думаю, что стражник мне не поверил.

Мария Федоровна поднялась с кресла, прошлась по зале, шелестя длинным платьем.

– А ты уверен, Григорий, что Боян этот не заслан к нам Битяговским?

– Но тогда Андрюшку искали бы.

– Я тоже так думала до недавнего времени и Михаилу о том говорила, а сейчас вдруг мысль пришла, какой резон Битяговскому Андрюшку брать сейчас, сразу? Это успеется. Куда полезней к нам человека своего приставить, чтобы приглядывал. Сам Битяговский на такую игру не пошел бы, а вот Бориска мог, это как раз по нему. А что, если этот Боян и есть тот человек, которому Годунов намерен поручить извести Дмитрия? Расчет простой. Этот стражник втерся в доверие, будет нам служить, дьяка ругать, поручения мелочные исполнять, а поступит приказ от Бориски, он и лишит царевича жизни.

– Да не похож он на убийцу. Конечно, только Господь Бог знает, что у него внутри, но я ему почему-то верю.

Мария покачала головой.

– Такого и должен был послать Бориска. Битяговский слишком заметен, а стражник – самое то.

Григорий пожал плечами.

– Если в каждом видеть врага, то нам самим ничего в Угличе не сделать. Я имею в виду побег. Как наберем людей, если никому не верить? А то, что чернь против дьяка настроена, проверено.

Мария Федоровна усмехнулась.

– Потому как слухи о его безбожных замыслах отсюда, из дворца расползаются. Мы их черни даем.

– Ну уж нет, Мария, за Дмитрия не только в Угличе стоят. Возьми того же князя Ивана Петровича Губанова, живущего в Новгороде, – проговорил Михаил.

– Думаю, его просить надо, чтобы занялся подготовкой побега, – сказала Мария Федоровна и села обратно в кресло, – это надежней.

– А как ты с ним теперь свяжешься, сестра? – поинтересовался Григорий. – Пошлем Андрюшу, его схватят, коли стражник – человек дьяка. А другого надежного гонца у нас нет.

В разговор вновь вступил Михаил:

– Надо бы как-то проверить этого Бояна.

– Как? – спросила вдовствующая царица. – Предложи, послушаем.

– Знать бы.

– А я знаю, – сказал Григорий, – у него же родственники в Сутнице. Это верст десять-двенадцать от города. Надо поручить ему предупредить братьев в деревне, чтобы гостя встретили из Москвы.

– Какого еще гостя? – осведомилась Мария.

– Никакого. Для проверки сказать, что гость из Москвы должен к нам приехать. Принять его в Угличе из-за Битяговского мы не можем, а в Сутнице – другое дело. Да еще он должен в условленное время меня туда же проводить, обеспечить скрытый от дьяка выход из Кремля.