Лживая птица счастья - 2

К Палевскому, как к центральному процессору, бурной рекой хлынули запросы и он, ликвидируя угрозу скорого разоблачения и решая постоянно возникающие организационные вопросы, наконец-то понял, что имеют в виду, когда говорят, что зашиваются на рабочем месте. Тем не менее он умудрялся выкраивать время для управленческой текучки и курировал исследования в институте генетики, что само по себе уже граничило с чудом.

Вид Штейна, возникшего в дверях кабинета, вызвал у него приступ раздражения, имеющего уже перманентный характер. Вообще-то, глава СБ не имел привычки врываться к нему без доклада, но, если он это сделал, это означало, что возникла экстренная ситуация, требующая немедленного разрешения.

— Без меня никак? — вопросил Палевский, продолжая визировать документы.

— Даже не знаю, — замялся Штейн. — Ладно, работай, не буду тебя отвлекать, — сказал он и повернул назад.

— Так что ты хотел? — окликнул его Палевский.

Штейн остановился.

— Тебе не кажется, что Мари в опасности?

Палевский прислушался к себе.

— Нет. Не ощущаю ничего такого. Да и что с ней может случиться? — он предупреждающе глянул на главу СБ. — Томас, забудь о Мари. Раньше нужно было думать, теперь она жена Ника.

— Да это не я, а рай Реотан чего-то беспокоится, — вздохнул Штейн. — Не бери в голову. Думаю, у него глюк на почве застарелых угрызений совести. Вот он и выдумывает всякую ерунду.

Палевский не обратил бы внимания на этот разговор, но вскоре в секретарской кто-то ожесточённо заспорил, дверь распахнулась, и он воззрился на взволнованного приятеля дочери и сконфуженную девушку из секретариата, которая как бульдог, тянула его назад.

— Быстро причину или пойдёшь под арест, — потребовал он.

— Михаил Янович, мы с Соней считаем, что Мари в беде! — выпалил Ладожский.

— С чего вдруг? — вопросил Палевский и, не дожидаясь ответа, считал причину прямо из его головы. — Иди, мне некогда, — сказал он.

С протестующим выражением на лице Ладожский было шагнул к нему, но затем извинился и вышел из кабинета.

Хотя у друзей Мари не было ничего кроме дурных предчувствий, Палевского кольнуло беспокойство. Он попытался связаться с Ником через ментал, затем по мобильнику и, когда тот ему не ответил, распорядился приготовить его личную авиетку. По дороге на Старую базу ему поступило экстренное сообщение, и лётчик по его приказу повернул к сверхсекретному полигону на Камчатке. Служба безопасности не исключала, что туда проник шпион и украл документацию по опытному образцу звездолёта. Как правило, Палевский не лез в дела Штейна, но пришедшее сообщение была условленной кодовой фразой, говорящей о том, что их совместная тщательно разработанная операция вступила в стадию завершения.

Авиетка, замаскированная под частный самолёт, приземлилась на небольшом аэродроме и закатилась в ангар. Подземный турбо-вагон доставил Палевского к месту назначения, и он вышел на территории полигона, расположенного в одной из сопок.

Штейн был уже на месте и орал так громко, что Палевский услышал его задолго до того, как увидел. Прилёт главы СС вызвал дополнительную панику среди сотрудников и доконал руководителя полигона. Схватившись за голову, он заявил, что не имеет ни малейшего понятия, с чего вдруг кое-кто решил, что у них побывал незваный гость. При этом он с явной ненавистью посмотрел на девушку-стажёра из КБ по двигателям, как следовало из её нагрудного бейджика. Судя по каменному лицу, залитому алой краской, она была готова расплакаться, но твёрдо стояла на своём — мол, они могут её хоть расстрелять, хоть четвертовать, но она уверена, что на территории полигона побывал шпион, причём совсем недавно.

Важным «шишкам», естественно, предоставили места за столом руководства, но Палевский и Штейн их проигнорировали и сели напротив девушки. Пока находящийся на взводе руководитель полигона требовал подтверждения её слов от местной службы безопасности, Палевский обратил внимание, что в носу у девушки стоят крошечные фильтры и понял, что у неё гиперосмия.

— Доказательств нет. Собаки тоже не взяли след, — упредил Штейн его вопрос и мысленно добавил: «Это не подсадная утка. Так вышло, что девчонка со своей докладной запиской удачно вписалась в схему», — мысленно добавил он.

— Это из-за специального состава, отбивающего нюх у собак, — пояснила девушка.

— А на тебя он, значит, не действует? — язвительно заметил руководитель местного СБ.

— Действует, но не так сильно, как на собак, — ответила девушка, и Палевский смерил её внимательным взглядом.

— Кто это был: человек или вампир? — спросил он мягким тоном.

— Человек, — девушка наморщила лоб. — Китаец, уже не молодой, возраст шестьдесят четыре — шестьдесят пять. Рост сто пятьдесят пять. Бритоголовый, очень худой и кривоногий. Левша. Судя по проблемам с ЖКТ, первая группа крови.

Палевский поднял руку, не давая вмешаться Штейну.

— Во что он был одет? — продолжил он свой допрос.

— Насколько я могу судить, в поношенную тёмно-серую футболку из хлопка и чёрные спортивные брюки из синтетики. На ногах что-то типа кожаных тапочек без подошвы.

— Чешки, — уточнил Палевский. — Кто-нибудь его видел? — спросил он.

Девушка утвердительно кивнула.

— Довольно часто сотрудники полигона проходили мимо него, но никто не обратил на него внимания.

— Как именно он доставал документы из сейфов?

— Просто ждал, пока кто-нибудь их откроет, а затем спокойно брал их и снимал на телефон, — она нервно хихикнула, — кстати, модель телефона древняя как доисторический мамонт.

— Сколько он пробыл на территории базы?

— Следы слишком размытые, но дня три он точно здесь пробыл.

— Рисовать умеете?

— Да, — ответила девушка и её глаза радостно заблестели. — Мне нарисовать его?

— Сделайте одолжение, — Палевский обернулся к Штейну. — Пусть твои поищут старика. Не думаю, что он далеко ушёл. Пошли тех, кого невозможно загипнотизировать.

— Понял.

Штейн взял в руки мобильник и заходил по залу совещаний, отдавая распоряжения.

Оживившаяся девушка бросила на главу СС просящий взгляд, и он слегка улыбнулся.

— Думаю, мадемуазель Новак будет не лишней в поисках. Ведь она по запахам может воссоздавать образы людей и предметов.

— Выходит, не зря её прозвали Псиной, — с явным облегчением резюмировал руководитель полигона и попытался встать, но пистолет Штейна, приставленный к затылку, заставил его замереть.

— Выходит, не зря, — сухо отозвался Палевский и поднялся с места. — Надеюсь, вы тут сами разберётесь, а мне пора.

Не обращая внимания на поднявшуюся стрельбу, он прошёл по коридору и спустился к поджидающему его турбо-вагону.

В этот день Палевскому было не суждено долететь до Старой базы — будто специально на него сыпались дела, причём одно неотложней другого. Ближе к утру ему приснился жуткий сон. Он увидел, как обезумевший Ник хлещет плетью Мари и она, захлёбываясь от слёз, сначала зовёт его на помощь, а затем лишь страшно кричит. «Матка боска!» — перепуганный Палевский бросился к авиетке.