Лживая птица счастья - 2

Глава 38-38

***

Злачные места, где крутились большие деньги, всегда были местом обитания криминальных структур. Вот и сепаратисты не стали ломать традицию и выбрали казино в Сингапуре в качестве своего прибежища. Здесь было всё, что им нужно — финансы, информация и маскировка, которую обеспечивал поток людей, влекомых жаждой лёгкой наживы. Как косяк сельди, они стирали индивидуальные черты отдельных особей.

Правда, молодой человек, что этим вечером почтил казино своим присутствием, выглядел слишком уж необычно, чтобы сливаться с толпой. Баскетбольный рост и грация хищного зверя, бьющая под дых красота, дикая и своенравная, и одеяние, чем-то похожее на наряды средневековой знати — всё это вызвало ажиотаж среди публики вроде бы привычной уже ко всему.

Первыми распознали опасность жрицы любви. Они устремились было к вновь прибывшему, но, поскольку знание мужской психологии было их профессиональным навыком, при приближении к Нику их улыбки гасли, и они поворачивали обратно. К тому же мрачное выражение лица и набор оружия на его поясе недвусмысленно говорил, что он явился в казино за другими развлечениями. Девушки взялись за мобильники, предупреждая товарок и самых ценных своих клиентов о возможных неприятностях и тогда, вслед за проститутками, некоторые из мужчин оставили игру и засобирались домой.

Охрана, состоящая из людей, устремилась было к нежелательному посетителю, намереваясь выставить его из казино, но вампиры в зале сразу поняли, с кем имеют дело, и открыли стрельбу.

Не смущаясь шквалом пуль, которые успешно отражала его защита, Ник встал в центре зала и взял в руки туаши. Настраиваясь, он на мгновение прикрыл глаза, а затем началась кровавая вакханалия. Не разбирая, кто есть кто, новоявленный синигами[1] убивал вся и всех на своём пути. Вне себя от ужаса люди метались по казино, но все двери и окна в огромном здании оказались намертво заблокированными.

Уничтожив вампирскую криминальную диаспору вместе с людьми, которым не повезло оказаться в эпицентре их разборки, Ник особым способом нажал на сенсорную кнопку в нише за скульптурой. Часть стены отошла, и он вошёл в полутёмную комнату с восточным убранством. «Выходи! — потребовал он. — Бежать бесполезно. Всё равно тебе не уйти. Сейчас это единственный выход из твоей хитроумной норы».

Это действительно было так, многочисленные тайные ходы оказались перекрыты и спасительное убежище превратилось в ловушку, но Георгий Беридзе, легендарный глава сепаратистов, не отчаялся. Ему было не впервой попадать в сложные ситуации, но благодаря храбрости и смелости, граничащей с безумием, он всегда выходил победителем. «Если этот сопливый мальчишка с мечом решил, что сумеет остановить меня, то он глубоко ошибается», — с весёлой яростью подумал он и, схватив автомат, сунул в карман запасные рожки с патронами. Чтобы призвать удачу, он поцеловал образок со святым, который был его покровителем, и ринулся на врага.

Стеллаж с книгами отъехал, и Беридзе без промедления открыл ураганный огонь. Израсходовав имеющийся боезапас, он отбросил бесполезный автомат и уже с ножом набросился на врага, который, игнорируя его нападение, имел наглость сидеть на диване — причём на его любимом диване!

«Георгий», — раздался негромкий голос, и глава сепаратистов будто налетел на стену. Ничего не соображая, он судорожно вздохнул и тут на него обрушились забытые воспоминания детства.

«Отец!» — Беридзе уронил нож и его лицо исказила мучительная гримаса. «Господи… Как же так? Почему?» — упав на колени, он надрывно всхлипнул и его плечи затряслись от плача.

Глядя на это безобразие, Нику подумалось, что здесь ничего не изменилось, и его воспитанник, которого с детства отличала повышенная эмоциональная возбудимость, по-прежнему легко впадает как в буйную ярость, так и в слезливый восторг.

Георгий Беридзе был его первым успешным опытом по обращению людей в вампиров и Ник, соскучившийся по сородичам, многое спускал ему с рук, видя в нём не то младшего брата, не то сына. Мальчишка мог запросто схватить его за руку и потащить за собой, — мол, идём погуляем, а то дома скучно. Однажды он показал ему свою находку — гнездо малиновки и был так счастлив, что целый день ходил за ним и болтал о повадках птиц, а знал он о них немало, поскольку его настоящий отец был птицеловом. Затем птенцов слопала кошка и это была такая трагедия, что Ник, поддавшись жалости, взял мальчика на руки и тот, обняв его за шею, горько разрыдался. Чтобы отвлечь мальчика от горя, он хотел прокатить его на авиетке, но он отказался, хотя это было его заветной мечтой, и продолжал страдать по убиенным птенцам ещё дня три.

«Совсем как Мари, стоит только пожалеть и не оберёшься слёз. И такой же до дурости упрямый», — с иронией подумал Ник. «Вот только Георгий больше не тот искренний и сердобольный мальчишка, которого я знал, а умный, хитрый и безжалостный террорист, за которым уже много лет безуспешно гоняется вампирская безопасность», — напомнил он себе и пригляделся к бывшему воспитаннику.

По сравнению с тем, каким он его помнил, Беридзе не очень изменился. Во всяком случае, внешне. Он по-прежнему был тощ, смугл и носат. Разве что теперь он выглядел как типичный сорокалетний грузин. Впрочем, Ник знал, почему безопасность не могла с ним справиться. Георгия с детства отличал острый ум, умение логически мыслить и быстрота реакции, к тому же развитые ритеном, которому он сам его научил.

— Хватит изображать из себя кающуюся Марию Магдалину, — не выдержал Ник, видя, что он всё ещё хлюпает носом.

— Прости! Не смог сдержаться, — пробормотал Беридзе. Он отнял руки от залитого слезами лица и потянулся за носовым платком. — Ведь я так скучал по тебе и уже не надеялся увидеть, но Господь был милостив ко мне, — заявил он и трубно высморкался.

«Наглая ложь», — беззлобно подумал Ник. Пока он не разблокировал его воспоминания, Беридзе не помнил о нём, правда, дальнейшие события заставили его усомниться в этом.

— Почему ты ушёл в подполье? — спросил Ник.

— Потому что ненавидел Палевского! — не задумываясь, ответил Беридзе.

— Он чем-то тебя обидел?

— Если честно, то нет, — признался сепаратист. — Поначалу я его боготворил и всеми способами старался заслужить его одобрение, но он, несмотря на все мои подвиги, воспринимал это как должное. В общем, Палевский относился ко мне как ко всем остальным своим сторонникам, что страшно злило меня. Теперь я понимаю, чем это вызвано, ведь вы с ним очень похожи. Может, не отними ты у меня память… — около рта Беридзе залегли горькие складки. — Впрочем, это ничего бы не изменило. Рано или поздно наши пути обязательно бы разошлись, и ты всё равно сидел бы здесь и ждал конца моей исповеди, чтобы потом отрубить мне голову.

— Почему ты так думаешь?

— Я не приемлю тот путь развития, на который нас толкает Палевский.

Беридзе с надеждой глянул на Ника, но понял, что тот ему не союзник.

— Отец, хоть ты пойми, изоляция — не выход. Мы сами себя загнали в ловушку, прячась от человечества. Ведь мы тоже люди и всё, что нам нужно, это быть с ними на одной волне. Вот поэтому я хотел, чтобы мы восприняли общечеловеческие ценности и влились в их ряды. Палевский же навязывает нашему обществу иные моральные устои, чем ещё больше отдаляет нас от них, — возбуждённо проговорил он и, вскочив, забегал по комнате, излагая свою доктрину социального устройства вампирского общества.

— Мы покидаем Землю, — напомнил ему Ник, — и для нас больше не имеет значения ни устройство человеческого общества, ни вопросы сотрудничества с ним.

— Всё равно Палевский не прав. Монархия, которую он пытается возродить, это даже не вчерашний день, а дела давно минувших дней, — упрямо стоял на своём оживившийся Беридзе.

Прекращая бесполезную дискуссию, Ник рубанул туаши по диванной подушке и брезгливо глянул на вывалившийся оттуда чёрный конский волос.

— Хватит! — сказал он жёстким тоном. — Георгий, ты разочаровал меня. Я бы понял, если бы ты действительно руководствовался благом нашего народа, но ведь это не так. Ты сам не веришь в то, что говоришь.