Лживая птица счастья

— Ой! — только и смогла сказать жутко расстроенная девушка, поняв, что нечаянно заложила своих подружек. Пока она лихорадочно соображала как бы помягче преподнести девчонкам происшедшее, чтобы они морально не прибили ее за предательство, Палевский подошел вплотную к ней и задумчиво произнес:

— Что же мне с тобой делать, девочка?.. Ума не приложу. С одной стороны у меня сердце разрывается при виде тебя, настолько ты напоминаешь Рени, а с другой — ты совсем не она. Тебе не хватает ее огня… и какой-то искрометности, что ли?.. Н-да, если бы не наш пересып и то обстоятельство, что ты помнишь о нем, то я предпочел бы тебя удочерить, как Мари. Тем более, что ты выглядишь значительно моложе Рени, и мне легко было бы представить себе, что ты наша дочь… увы, прошлого не изменишь.

— Так что будем делать, Лиза? — спросил он, присев на корточки перед съежившейся девушкой. Зеленые глаза, опушенные длиннющими темными ресницами, требовательно уставились на девушку и та, почти не дыша, как встарь, утонула в их прозрачной ледяной глубине. С трудом взяв себя в руки, Лиза отвела взгляд и выдавила из себя:

— Н-не знаю.

— Вот и я не знаю, милая, — задумчиво протянул Михаил, глядя на страдальческое выражение ее лица. — Хорошо. Давай попробуем зайти с другой стороны. Лиза, скажи мне, почему ты так боишься меня? Ты все время бегаешь за мной и в то же время, когда я хочу начать личный разговор, ты с таким ужасом смотришь на меня, что у меня язык не поворачивается. Почему так? Вроде бы мы с тобой не совсем чужие? Не знаю уж к счастью или нет то, что ты помнишь все, что было до инициации, но как проходило наше близкое знакомство, ты точно не должна забыть. Побывав со мной в одной постели, чего ты так стесняешься и шарахаешься от меня при малейшем моем движении к тебе?

— П-простите, — заикаясь, еле выговорила опять жутко покрасневшая девушка, но потом, собравшись с силами, порывисто вздохнула, и прямо посмотрела в красивое высокомерное лицо. — Потому, что я дура. Правда, ведь? Возомнила о себе черт знает что…но откуда я могла знать, что Вы — король вампиров?

— Во-первых, я не король, а Глава Совета Старейшин, а во-вторых, объяснись-ка поподробнее, милая. Какое имеет значение должность в постели? Что-то я не понимаю, что она меняет.

— Все меняет!.. В начале нашего знакомства Вы были для меня только очень красивым парнем, в которого я с ходу влюбилась. «Сказочный принц», подумала я тогда, а на деле все оказалось, гораздо хуже… для меня. Конечно, и тогда я видела, что Вы из обеспеченных, но даже предположить не могла, какая нас разделяет пропасть.

— О чем ты говоришь? Все равно я не понимаю, что тебя смущает во мне? Как дочь Штейнов, ты недалеко от меня по общественному положению, и такая разница в возрасте в среде вампиров не такая уж диковинка.

— Наверно, дело в том, что я не могу отрешиться от прошлого. По всем своим ощущениям я — человек, а не вампир и…

— Понятно. Можешь не продолжать. Хочешь ползать в грязи, твое личное дело, мне нет до тебя дела, — в ледяном тоне Палевского прозвучало столько презрения, что оно кинжалом ударило девушку в самое сердце. Но она нашла в себе силы ответить на недоброжелательный выпад:

— Вот-вот! Этого я и боялась, господин Палевский, презрения с вашей стороны! — воскликнула она, вскакивая на ноги, в ее темных глазах загорелись искры. — Скажите, Вам, наверно, было неимоверно смешно, когда такое убожество, которое Вы даже не считали за человека, принялось объясняться Вам в любви?! Честно, что Вы тогда обо мне подумали, что почувствовали? Молчите?.. Так я знаю! Капелька жалости к убогой дурочке и масса интереса к любопытному клиническому случаю! Так ведь? Тебе совсем не понравилось быть со мной, поскольку я вызвала у тебя только отвращение. Правда?

— Глупости! Почему ты так решила? — спокойно спросил Палевский, потягивая коньяк. Присев на диван, он с интересом смотрел на мечущуюся по комнате разгорячившуюся девушку, при этом автоматически отметив, что незаметно для себя Лиза перешла с ним на «ты». «Обнадеживающее обстоятельство! Может, мой трусливый зайчик и на нечто большее расхрабрится?» — забавляясь, подумал он.

— Я это знаю! Больше того, я уверена в этом! Ведь Вы даже не замечаете, что настолько презираете тех, кто не вампиры, что называете человеческих женщин только самками и никак иначе!

— Ах, вот оно что! С чего ты взяла, что и к тебе это относилось?

— Не смешите меня! Какой бы влюбленной идиоткой я ни была в то время, но уж почувствовать, что тебя еле терпят, не составляет особого труда. А сейчас что вам нужно от меня? Зачем Вы вытащили меня из Академии и заставили здесь работать? Несмотря на всеобщий аврал, у меня все же совсем иная специализация и я не имею никакого отношения к делопроизводству и бизнесу!

— Решил проверить, действительно ли не ржавеет старая любовь, — не стал отпираться Палевский. — Хватит болтать, милая, иди ко мне.

— Н-нет… — испуганно попятилась Лиза от него. — Я не хочу так.

— Меня не интересует, что ты хочешь или не хочешь. Не стой там, как неродная, — вкрадчиво произнес он. Девушка отрицательно покачала головой, и тогда Палевский недобро прищурил глаза. — Иди сюда, — приказал он, совсем другим тоном, и Лиза не посмела ослушаться.

Улыбнувшись ее покорности, Палевский откинулся на спинку дивана, и покровительственно похлопал рядом с собой. Присев на краешек дивана, девушка замерла, напряженно размышляя, не пуститься ли ей наутек. «Интересно, если я сейчас рвану отсюда, он меня догонит или ему будет совершенно по барабану?» Но она не успела додумать, что ей предпринять и оказалась в объятиях столь притягательного для нее и в тоже время вызывающего страшное смущение мужчины. Лиза тут же попыталась оттолкнуть его, и изо всех сил уперлась ему в грудь. Михаилу не понравилось столь активное сопротивление.

— Мало того, что хамишь мне, указывая с кем спать, так еще и отказываешь? Что-то ты чересчур расхрабрилась. Давай я все же проверю твою решимость. Вдруг твое сопротивление — это своеобразное кокетство простушки, — резко произнес он, толкнув Лизу на диванные подушки.

Поймав ее руки, Михаил придавил девушку к дивану, и впился в ее губы.

— Пустите меня! — забилась Лиза под ним. — Михаил, не надо! Пусти меня немедленно! Все давно изменилось…

— Совсем другое дело! Настоящая вампирская женщина и на вкус и на запах… — не слушая ее, ласково произнес Палевский, медленно исследуя ее тело, а затем, оторвавшись, приподнялся и внимательно посмотрел на нее затуманенными глазами. — Что ты плачешь, детка, что ты говоришь? Что изменилось?

— Все изменилось, — с горечью прошептала Лиза.

— Да?.. Что именно? По-моему все очень хорошо, я бы сказал, замечательно, ты такая сладкая чудесная девочка, — сказал Палевский и осторожно попробовал прочитать ее мысли, но к своему огромному удивлению натолкнулся на мощнейший щит. Он нахмурился. — Или у тебя есть кто-то на примете, и ты не решаешься сказать мне об этом?

— Нет. У меня никого нет, и я как дура все так же люблю Вас. Только я знаю, что у нас ничего не изменилось, и Вы просто забавляетесь. По-моему мнению, Вы по-прежнему не воспринимаете меня как равную. Я для Вас — только легкое развлечение. Простите, господин Палевский, позвольте узнать, сколько можно издеваться над наивной влюбленной дурочкой? — с патетичной горечью воскликнула девушка. — Мне, кажется, что я скоро возненавижу Вас за все свои невыносимые мучения…

— Какой прочувствованный драматичный монолог! Тебе бы на сцену, — насмешливо произнес насторожившийся Палевский. — Что ж, если мне отводится роль негодяя, то не будем нарушать установившиеся театральные традиции. Говоришь, что любишь?

Смерив Лизу оценивающим взглядом, он коротко приказал:

— Раздевайся.

Из огромных темных глаз потекли беззвучные слезы. Видя, что девушка мешкает, он холодно добавил:

— Не хочешь сама, так я могу помочь. Мне не привыкать оказывать подобные мелкие услуги дамам. Нынешние наряды не столь трудоемки в снятии как в прошлые века, когда бедняжкам приходилось мучиться с корсетами и шнуровкой…