Лживая птица счастья

На глазах парня выступили слезы от унизительности положения, но собрав волю в кулак, он преодолел физическую немощь и привстал на четвереньки. Дрожа всем телом, он с трудом сфокусировал взгляд на своём мучителе и его серое исхудалое лицо, испачканное рвотой, исказила тяжелая всеобъемлющая ненависть.

— Сколько можно надо мной издеваться, а?

— Не помню, чтобы я слишком интересовался твоей персоной, — ответил Ник, удивлённо приподняв бровь. И это была чистая правда. Конечно, в самом начале личного знакомства со Старейшим Мирону сильно досталось — во время поимки и пока он изучал его чипы. Но в течение года до этого момента Ник действительно не обращал на него никакого внимания. Кажется невероятным, но именно это огорчало парня больше всего.

Смерив униженного пленника презрительным взглядом, Ник резко добавил:

— У меня есть предложение и в твоих интересах внимательно его выслушать. Правда, в последнее время твои поступки граничили с безумием. Если обследование выявит, что они — следствие мозговых нарушений из-за применения чипов, а не твоего скверного характера, то я по-любому буду вынужден ликвидировать тебя, и тогда все наши договорённости не будут иметь силы.

— Пошел к чёрту со своими предложениями! Убей меня сразу, я не буду сотрудничать с тобой! — в запальчивости выкрикнул Мирон и не успел он осознать происходящее, как Ник стремительно поднялся на ноги и, схватив его за грудки, легко поднял в воздух.

— А вот это уже не тебе решать! С чего ты решил, что будешь достоин такой чести, как быстрая смерть? — он насмешливо улыбнулся своему пленнику и укоризненно покачал головой. — Очень наивно так полагать, мой мальчик! Ты еще не понял, что кое-что поменялось? Видишь ли, отныне твоя вольница кончилась даже в выборе между жизнью и смертью. Здесь и сейчас у тебя есть единственный выбор — стать моим рабом или принять статус моего личного слуги.

— И что ты сделаешь, если я откажусь от сомнительной чести быть слугой такого ублюдка? — полузадушено прохрипел Мирон. — По-любому ты не сделаешь из меня раба.

— Почему ты так решил? — удивился Ник. — Забыл, с кем имеешь дело? Спорим, что уже к вечеру я сломаю тебя, и ты будешь пресмыкаться у моих ног.

— Врёшь! Чего ж ты раньше не превратил меня в раба? — с недоверием отозвался пленник.

— Я лишь совсем недавно узнал, что у меня времени в обрез и потому ты пригодишься мне в любом состоянии. У тебя не было бы и этого выбора, но раб слишком безыинициативен и тем не очень устраивает меня в сложившейся ситуации. Кстати, я не настолько великодушен и дважды своих предложений не делаю. В принципе, мне всё равно, что ты выберешь, — снисходительно произнес Ник. — Думай, у тебя минута на размышление. Время пошло, — он разжал руки и брезгливо вытер пальцы белоснежным кружевным платком.

Внезапно отпущенный Мирон рухнул неряшливой кучкой на деревянный блестящий пол, а Ник сел в кресло и, положив ногу на ногу, спокойно воззрился на него. Его пленник не бездействовал. Не поднимая головы, он лихорадочно просчитывал, на каких условиях принять предложение Старейшего. Мирону совсем не хотелось превратиться в безгласную марионетку в руках всемогущего хозяина. А то, что такое ему под силу, он ни секунды не сомневался, имея кое-какое представление о его возможностях. Они были безграничны по современным меркам.

Предвидя с кем ему придётся столкнуться из-за девушки, Мирон тщательно изучал возможности Старейшего и пришел к неутешительному выводу, что в ментале даже с расширенными техникой возможностями ему было не под силу тягаться со своим всемогущим противником. Но и это оказалось не главным. Попав в плен к Нику, он оказался под влиянием его незаурядной личности, хотя тот не прикладывал к этому никаких усилий, скорее наоборот. Неоднократно сталкиваясь с ним на начальном этапе, когда тот исследовал возможности его техники и, будучи сам талантливым ученым, Мирон с глубоким внутренним разочарованием быстро уяснил полное превосходство Старейшего по всем направлениям. А затем незаметно для себя начал преклоняться перед его мощным интеллектом.

Стараясь подавить своё растущее восхищение, он стал вести себя с Ником крайне вызывающе, периодически срываясь на совершенно идиотские поступки. Отказ от еды был как раз одной из таких глупостей. Мирон быстро осознал это, но отступить от избранной линии поведения уже не мог: гордость не позволяла. При этом его страшно бесило безразличное отношение Старейшего, проявляемое к нему, — ведь в душе он признал его полное превосходство и по-мальчишески жаждал его внимания, если не одобрения. Но тому было абсолютно все равно, жив ли будет его пленник в процессе объявленной голодовки или умрет от полного истощения. И это непробиваемое равнодушие объекта преклонения постоянно толкало Мирона на все более отчаянные поступки. Не отдавая себе отчета, он вел себя как капризный ребенок, на которого занятой родитель не обращает внимания. Усугублялось дело и тем, что он видел в Нике соперника в любви.

«Мой будущий работодатель тот ещё жук и с ним нужно держать ухо востро…» — призадумался Мирон, но его нисколько не угнетала мысль быть слугой Старейшего, скорее он гордился таким предложением. И где-то на краю сознания у него пробивалось облегчение от мысли, что теперь-то он может прекратить свою дурацкую войну. У парня мелькнула боязливая мысль, не упускает ли он какого-нибудь существенного обстоятельства. Но потом он плюнул на свои опасения. Вопреки здравому смыслу, он надеялся, что с ним ведут честную игру и весело фыркнув, подумал: «Ай, ладно! Что тут думать? Мне нечего терять, кроме своих цепей! — решил он с оптимизмом. — Всё равно будущее с таким хозяином невозможно предугадать, потому будем полагаться на любимое «авось». Или как ещё говорят? Кривая вывезет! Девочка моя, я не хочу умирать, особенно теперь, когда появилась надежда. Решено, буду слугой их древнейшевства! Фигаро здесь, Фигаро там!.. — его рот растянулся в улыбке. — Всё же трудиться в одной связке с таким боссом по-любому — огромная честь!»

Мирон постарался непредвзято глянуть на Ника, как на своего будущего повелителя. Встретившись с ним глазами, он поёжился от его тяжёлого взгляда, и в его душе поневоле всколыхнулось восхищение. «Вот ублюдок! Птичку видно по полёту! Он действительно выглядит и ведет себя как настоящий король. Похоже, не зря болтают, что Старейший из каких-то крутых властителей вымершей цивилизации… а еще он слишком красив, чтобы иметь шансы в борьбе с ним за Мари, — у парня тоскливо заныло сердце, но он упрямо тряхнул головой. — Черт с ним! Я все равно не сдамся! И пусть он хоть трижды король из Древних, я все равно не уступлю ему мою девочку!»

В карих глазах парня вспыхнуло прежнее упрямство, и у Ника дернулись уголки губ в ироничной улыбке. «Ну-ну, мечтать не вредно!»

— Время вышло. Твое решение? — спокойно спросил он.

— Черт с тобой! Я буду тебе служить, пока не надоест.

Насмешливо улыбнувшись, Ник вольготно откинулся на спинку кресла и, положив руки на подлокотники, мягко произнес:

— Очень плохо, мой юный друг. Увы, ты слишком невнимателен для человека с научным складом ума. Потому я в тебе слегка разочарован, — ведь слушая, ты меня совсем не слышишь, а это нехорошо. Повторяю, у тебя больше нет права распоряжаться жизнью, с настоящего момента она полностью принадлежит мне. Как верный пес ты будешь служить мне до тех пор, пока не умрешь или я не выгоню тебя со двора.

— Ну, знаешь! Ты все-таки говори, да не заговаривайся. Я тебе не собака, чтобы ползать на пузе у твоих ног… — возмущенно начал Мирон, поднимаясь на ноги, но быстро умолк под непреклонным взглядом своего хозяина.

— Дебаты окончены. Подойди ближе и встань на колени.

По приказу Ника Мирон нехотя опустился на одно колено, но поймав его недобрый взгляд, с тихими ругательствами бухнулся на оба колена. Помедлив, тот положил ему руку на левое плечо и холодно произнес:

— Повторяй за мной: Ае райделин Никотан, ритод мидс, ваус ти, тиро ми, сентано Мирон.