M&D

Было уже половина первого ночи. Андрей осторожно прошёл в спальню, наклонившись к Мариам, надеясь, что она спит и ничего не слышит, сказал, что поедет в РОВД. Но она услышала, и ответила, что если он собирается бухать, то домой уже может не возвращаться. И повернулась на другой бок. Повалившись на постель, Андрей принялся тормошить Мариам, и, добившись от неё, чтобы она его поцеловала, и сказала, что не дуется, поднялся с кровати, и вышел из спальни.

Около получаса они потратили, пытаясь уговорить дежурного, чтобы их пропустили к Второву. Безрезультатно. Их довольно грубо выпроводили. Ермолаев отказался идти просить, чтоб разрешили свидание. И даже не стал брать деньги за то, что уже сделал. Сказав, что не забывает об оказанных услугах, Андрей удалился.

Выйдя на пустынную трассу, они обсудили положение. Трезор уже не смеялся над выходкой Второва, его злило то, что неприятность случилась на ровном месте, а также то, что сейчас придётся беспокоить серьёзных людей, и эти люди не обрадуются, что их будят среди ночи по всякой ерунде. Ещё его злило, что, пока не переговорит с людьми, не сможет догнаться. А выпить хотелось, он чувствовал, что в бане недопил.

– Доставай свою модную трубу, – сказал он, приняв решение.

Андрей вынул из кармана мобильный. Это был телефон с прямым московским номером, в Волгограде он находился в роуминге. Однако, держать такой телефон было дешевле, чем подключаться к местному – единственному в то время оператору. На те деньги, что стоил контракт, можно было полгода разговаривать по московскому телефону.

Взяв трубку, Трезор повертел её в руках, около минуты стоял, задумавшись, затем стал набирать номер.

Разговор с заместителем начальника УВД города Хохловым занял три минуты, большую часть этого времени Трезор извинялся, полоскал Второва, и сожалел, что так всё нехорошо получилось. Назвав случившееся «досадным недоразумением», он попросил, «если возможно, что-нибудь придумать».

Ещё через несколько минут Хохлов отзвонился, и сообщил, что решил вопрос, теперь нужно пойти обратно в РОВД, найти майора Поскрёбышева, и с ним переговорить.

Однако, в этом деле встретилась некоторая специальная трудность – указанный майор не желал так просто сдаваться. Всё говорило за то, что он находится в кабинете – и показания милиционеров, и звуки, доносящиеся изнутри, но дверь никто не открывал даже после настойчивых стуков. Пришлось подождать полчаса, прежде чем майор открыл дверь и впустил посетителей.

Это был худощавый субъект с всклокоченной шевелюрой, у которого мыслительный процесс и произнесение мысли вслух были тесно связаны с разного рода навязчивыми движениями.

– Да, мне звонили, – сказал он, ожесточенно почесывая обеими руками правое колено. – Что, какие будут предложения?

Трезор ответил, что находится не в той ситуации, когда уместно назначать свои условия.

Поскрёбышев на какое-то время застыл в немой неподвижности, затем принялся сворачивать и разворачивать листок бумаги. Одновременно с этим заговорил:

– Мы крепкие ребята, выдержим любой откат.

Проговорив это, замер.

И снова Трезор попытался втолковать, что игра идёт не на той территории, где допустимо делать свои ставки. Пусть хозяин назовёт сумму, и эта сумма будет незамедлительно выплачена.

Так длился этот разговор, и за полчаса посетители смогли увидеть, как хозяин чешет колено, взлохмачивает шевелюру, и грызёт ногти. Наконец, на клочке бумаги была нацарапана цифра: $2000.

Андрей с Трезором чуть не вскрикнули от удивления – ровно столько у них было с собой денег, ни больше, ни меньше. Трезор, имевший опыт в вызволении коллег из кутузки, рассчитывал на $1500, но для верности решил взять на пятьсот долларов больше. Оказалось, что не зря.

Второва выпустили, объяснив, где находится штраф-стоянка, на которую отогнали его машину. Ему предстояло оплатить ещё и эти услуги.

Помятую физиономию его украшал синяк на правой скуле. Опорожнив наполовину поднесенную ему бутылку пива, Второв зло процедил:

– Проститучьи души, мусора.

Трезор прикрикнул на него, опасливо покосившись в сторону РОВД. Пока дошли до трассы, он несколько раз объяснил, как был неправ Второв, и во сколько эта неправота ему обойдётся: возместить две тысячи, отданные Поскрёбышеву, и еще необходимо уделить внимание Хохлову.

Уже занимался рассвет. Редкие машины проносились мимо, не останавливаясь. Пришлось идти пешком.

– А что твой Джонсон выпускает – шовный материал делает? – внезапно спросил Второв, прервав описание своих мытарств.

– Это его главная специализация, – ответил Андрей.

– Город закупает медикаменты, и эта позиция у нас не закрыта. Могу пропихнуть твои нитки, дружище.

Андрей кивнул с напускным равнодушием, – мол, замётано, как будто для него это было само собой разумеющееся – крупные городские поставки. На самом деле он еле сдерживал волнение – интуиция подсказывала, что в этот раз Второв сдержит слово и поможет с контрактом.

Глава 17

Переехав через двойной железнодорожный переезд, белая «Волга» повернула влево, и, проехав по улице Слесарной до Т-образного перекрестка, повернула направо. Позади остались заводы «ВЭКАФ» и «БИОДЭН», слева уныло тянулась серая кирпичная ограда, справа – выжженная балка, за которой начинался посёлок Купоросный, кое-где виднелись островки зеленого камыша. Вдали синела река Волга.

Не доезжая метров пятидесяти до того места, где дорога плавно загибалась влево и тянулась над береговым откосом, машина повернула влево, и через открытые ворота въехала на огороженный участок. Площадь его была небольшая, около 3000 кв м, на территории имелся ангар, хозяйственные постройки, и двухэтажное здание, окруженное строительными лесами с навешанными на них рекламными щитами с символами «Строй-Инвест».

Из «Волги» вышли Иосиф Григорьевич Давиденко и Павел Ильич Паперно, их встретил Валерий Зюбенко из Советского ОБЭП.

– Иосиф Григорьевич, как твоё драгоценное, драгоценное.

– Коррумпированный ты чиновник, Валера, ни капельки в тебе гражданской совести.

Они прошлись по территории. В дальнем углу какие-то тёмные личности шмыгнули в открытую дверь сарая.

– Приезжие, – пояснил Зюбенко, – работают за еду, за еду.

Иосиф Григорьевич остановился возле двухэтажки в лесах:

– Отлично. Давай поговорим о не приезжих, работающих не за еду, а за очень большие деньги.

Зюбенко молитвенно вскинул взгляд:

– Иосиф Григорьевич, я тут ни при делах, ни при делах.

Давиденко доверял ему, поэтому тут находился именно этот сотрудник, а не Игорь Ракитский, его начальник. Паперно повторил уже рассказанное им, а Зюбенко дополнил некоторыми деталями.

Сотрудники «Строй-Инвеста» показывали это здание и некоторые другие, также обнесенные строительными лесами и увешанные рекламными щитами, в подтверждение того, что компания занимается реставрационными работами. Также они показывали один объект без лесов и утверждали, что отреставрировали его, но никто не мог засвидетельствовать, каким был фасад здания до того, как оно было передано «Строй-Инвесту». На самом деле это разорившаяся фирма давно ничего не строит, и у неё ничего нет, кроме лицензии. Здесь, на территории, ошивается хозяин, быдловатый мужичонка, сдававший в аренду принадлежащее ему здание буквально на несколько дней, которых было достаточно, чтобы сюда приехали эксперты и осмотрели его.