М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

конно-пионера и, наконец, меня. Мое дело состояло

в том, чтобы стоять, когда закурят трубку, на часах

в дверях между двух кирасирских камер, смотреть

на дежурную комнату, а когда покажется начальник,

предупредить куривших словами «Николай Никола­

евич». Лозунг этот был нами выбран потому, что вместе

с нами поступил юнкер Пантелеев, которого звали этим

именем и который до того был тих и робок, что никому

и в голову не могла прийти мысль, чтобы он решился

курить. Курение производилось большей частью в печке

кирасирской камеры, более других прикрытой от де­

журного офицера. Когда вся артель выполнит свое

дело, я докуривал остальное, выколачивал трубку и от­

носил ее в левом рукаве в свой шкапчик, где и закуты­

вал в шинель, пропитавшуюся от того вместе с шкап-

чиком едким запахом табачного сока. Сколько я помню,

я долго исполнял должность хозяйки 2, пока сам

не вступил в права деятельного члена артели, приучив­

шись и привыкнув курить до такой степени, что, долго

спустя по выходе из школы, я не курил другого табаку,

кроме известного под именем «двухрублевого Жукова».

Знакомство нас, новичков, с обычаями и порядками

юнкеров продолжалось недолго, и госпитальное препро­

вождение времени было первым, о котором мы узнали,

чего, в сущности, и скрыть было невозможно. Затем

познакомились мы с другой лазейкой, чрезвычайно

удобной во многих о т н о ш е н и я х , — с людскими комна­

тами офицерских квартир, отделенными широким кори­

дором от господских помещений. Они находились

в отдельном доме, выходящем на Вознесенский про­

спект. Оттуда посылали мы за вином, обыкновенно

за портвейном, который любили за то, что был крепок

и скоро отуманивал голову. В этих же притонах у юнке­

ров была статская одежда, в которой они уходили

из школы, потихоньку, разумеется. И здесь нельзя

не сказать, до какой степени все сходило юнкерам

безнаказанно. Эта статская одежда состояла из парти­

кулярной только шинели и такой же фуражки; вся же

прочая одежда была та, которую юнкера носили в шко­

ле; даже шпор, которые никак не сходились со статской

одеждой, юнкера не снимали. Особенно любили юнкера

надевать на себя лакейскую форменную одежду и поль­

зовались ею очень часто, потому что в ней можно было

157

возвращаться в школу через главные ворота у Синего

моста.

Познакомившись с этими притонами, мы, новички,

мало-помалу стали проникать во все таинства разгуль­

ной жизни, о которой многие из нас, и я первый в том

числе, до поступления в школу и понятия не имели.

Начну с тех любимых юнкерами мест, которые они осо­

бенно часто посещали. Обычными местами сходок юн­

керов по воскресеньям были Фельет на Большой Мор­

ской, Гане на Невском, между двумя Морскими, и кон­

дитерская Беранже у Синего моста. Эта кондитерская

Беранже была самым любимым местом юнкеров по во­

скресеньям и по будням; она была в то время лучшей

кондитерской в городе, но главное ее достоинство со­

стояло в том, что в ней отведена была отдельная ком­

ната для юнкеров, за которыми ухаживали, а главное,

верили им в долг. Сообщение с ней велось в школе

во всякое время дня; сторожа непрерывно летали туда

за мороженым и пирожками. В те дни, когда юнкеров

водили в баню, этому Беранже была большая работа:

из его кондитерской, бывшей наискось от бани, носи­

лись и передавались в окно подвального этажа, где

помещалась баня, кроме съестного, ликеры и другие

напитки. Что творилось в этой бане, считаю излишним

припоминать, скажу только, что мытья тут не было,

а из бани зачастую летали пустые бутылки на прос­

пект. <...>

...Несмотря на возраст юнкеров (в школу могли

поступать только лица, имевшие не менее семнадцати

лет), между ними преобладали школьные, детские про­

казы, вроде того, например, чтобы подделать другому

юнкеру кровать, причем вся камера выжидала той

минуты, когда тот ляжет на нее и вместе с досками

и тюфяком провалится на землю, или, когда улягутся

юнкера спать, протянуть к двери веревку и закричать

в соседней камере: «Господа, из нашего окна виден

пожар». Потеха была, когда все кинутся смотреть

пожар и образуют в дверях кучку. Эта школьная штука

удалась нам один раз уже через меру хорошо. В кучке

очутился дежурный офицер уланского полка Дризен,

выбежавший из своей комнаты тоже посмотреть на по­

жар. Рассердился он сначала, да скоро обошелся. <...>

Как ни странным покажется, но справедливость

требует сказать, что, несмотря на такое преобладание

между юнкерами школьного ребяческого духа, у них

158

был развит в сильной степени point d'honneur * офицер­

ских кружков; Мы отделяли шалость, школьничество,

шутку от предметов серьезных, когда затрагивалась

честь, достоинство, звание или наносилось личное

оскорбление. Мы слишком хорошо понимали, что пред­

метами этими шутить нельзя, и мы не шутили ими.

В этом деле старые юнкера имели большое значение,

направляя, или, как говорилось обыкновенно, вышко-

ливая новичков, в числе которых были люди разных

свойств и наклонностей. Тем или другим путем, но об­

щество, или, иначе сказать, масса юнкеров достигала

своей цели, переламывая натуры, попорченные домаш­