Мадемуазель Судьба
Шрифт:
Ничего ответить Дарья Владимировна не успела, да и не знала, что ответить, – раздался звонок в дверь, и она поспешила в коридор.
Глава 18
Мать. Вот она стоит, прикрыв рот ладонью, не в силах стереть слезы, текущие по щекам. Стоит и не верит, что вернулся ее блудный сын, которого она так долго ждала. Это к ней Федор приезжал почти каждый день, сидел в машине и смотрел, как она выходит из подъезда, то одна, то с забавным, подросшим Митькой. Мать. Это она оплачивала счета за его квартиру, пока он шлялся по болотам и ненавидел весь белый свет. Она не позволяла себе быть слабой, когда
– Прости, – сказал он. Прижал ее к себе и погладил по седым волосам. Первый поток материнских рыданий утонул в его широкой груди.
– Феденька… Феденька… Заходи же скорей, радость-то какая.
Дарья Владимировна, смахивая слезы, потянула сына в квартиру. Из кухни выглянула Елена. Выглянула и побледнела – совсем не ожидала увидеть такого гостя. Не понимая, как теперь себя вести, она юркнула в спальню и, оставив дверь приоткрытой, напрягла слух. Любопытство разъедало изнутри: где Федор был, что делал, женился или нет?
– Ты подрос никак?
– Ну, ты что, – немного смутившись, улыбнулся Федор. Он уже отвык от такой искренней любви, направленной в его сторону, и, чтобы немного прийти в себя, заспешил в ванную. Вымыл руки, посмотрел на свое отражение и по-доброму усмехнулся. Елену он видел, но желания поздороваться не возникло.
Вынув из холодильника все, что лежало на полках, Дарья Владимировна загремела тарелками и сковородками. Сын вернулся. Голодный, наверное. Торопясь, она ловко намазала несколько кусочков хлеба маслом и прикрыла сверху сыром. Мясо полетело на сковородку, овощи отправились в миску вместе с укропом.
– Мам, не надо… – заходя на кухню, замялся Федор. Неловко, мать суетится, старается, но это же он должен заботиться о ней, должен бесконечно просить прощения за последние полтора года. Ссутулилась, поседела – разве нет в том его вины? Есть. – Мам, я соскучился. Ты уж прости, что дурак такой…
Дарья Владимировна вновь зарыдала. Замахала полотенцем и сквозь слезы забормотала:
– Ну что ты, сынок… Что ты… Волновалась, конечно, ты бы хоть письмо написал, а то ведь сердце изболелось. Все думала – жив ли?.. Ждала тебя… Сейчас покушаешь, поспишь…
– А Митька где?
– Спит, умаялся он. Подхватил во дворе ветрянку, два дня уже болеет.
Есть Федору совсем не хотелось, но отказаться не посмел, придвинул тарелку и под переполненным любовью взглядом матери стал резать отбивную.
– Сынок, ты где был? Сам-то не болел?
– Нет, не беспокойся, здоров. А жил в тайге. Не знаю, как там оказался, захотелось побыть одному, захотелось иной жизни: без телефонов, машин, денег… Вот и сорвался с места.
Почти час рассказывал Федор про долгую зиму, про короткое теплое лето, про людей, живших неподалеку от его ветхой избенки. Дарья Владимировна слушала, не перебивая, гладила сына по руке и подкладывала салат и мясо на тарелку. Много вопросов было в душе, но мать спрятала их, не желая омрачать хоть чем-то долгожданную встречу. Даже не стала спрашивать, почему он тогда избил Сергея, чего не смог ему простить?
Федор постоял у кроватки Митьки, посмотрел на него и пожалел, что пришел с пустыми руками. Ничего, сейчас со своими делами разберется, а вечером приедет снова и завалит парня игрушками, чтобы был счастлив и, растерявшись, не знал, какую коробку открыть первой.
– Пойдем, а то проснется, – прошептала Дарья Владимировна, поправляя пестрое одеяло.
– Мам, а Сергей где? – спросил Федор, когда дверь детской закрылась.
– На работу поехал, последнее
время дома редко бывает. И с Еленой у них что-то не ладится, – тихо ответила она, отмечая про себя, что Федор спокоен и на брата, похоже, злобы не держит. Кто из них в чем виноват, непонятно, дай бог, чтоб забыли старые обиды.– Так рано?
– Разминулись вы с ним минут на двадцать.
– Я с Леной поговорю.
– Конечно, сынок, а я пойду чайник вскипячу, у нас и пирожные есть, вчера купила.
Елена от волнения схватила журнал и принялась им обмахиваться. Сейчас Федор зайдет, сейчас зайдет… Ничего в этом нет, но все же… Какой он стал! А впрочем, он и был такой. Хищный и просто умопомрачительный! Интересно, как Серега отреагирует на появление Федора? Позвонить, предупредить? Ну уж нет, пусть сами разбираются, братья все же. А ей лучше сохранять нейтралитет, вдруг со временем удастся окрутить загулявшего родственничка. В тайге, значит, он был, не зря взгляд такой… Волчий.
В комнату зашел Федор и плотно закрыл за собой дверь.
Валька неслась в дом Казакова на всех парусах, никто не должен знать о ее отсутствии. А если Сергей рано приехал? Ничего страшного, всегда можно сослаться на бессонницу: встала в семь и решила прогуляться по окрестностям. Правда, дверь закрыта на замок, и в дом придется влезать через окно…
«Мерседеса» за забором не было, и Валька, обрадовавшись, пошла быстрее. О том, что Сергей оказался женатым, она старалась не думать, хотя очень хотелось заглянуть в карие глаза и спросить: «Как же ты мог так со мной поступить?» Впрочем, она это сделает, обязательно, только попозже, когда разберется с прошлым.
Валька переоделась и привела себя в порядок. Не найдя сумку, она немного расстроилась и сунула мобильник и деньги в другую – новую, пахнущую кожей, украшенную многочисленными карманами.
Раздался звук подъезжающей машины. Валька подошла к окну и увидела «Мерседес».
– Приехал, – прошептала она и прищурилась.
Встреча с Сергеем оказалась вовсе не такой, как рисовало воображение. Не удалось спрятаться за маской равнодушия или сделать вид, будто все как всегда. Сердце заныло и зарыдало надрывно и протяжно.
«Мне паршиво», – охарактеризовала свое душевное состояние Валька и распрощалась с надеждой отправиться к Ольге прямо сейчас.
Она прошлась по комнате, настраиваясь на легкость, выдавила из себя пару плохо состряпанных улыбок, крутанулась на каблуках для искусственного веселья и посмотрела на часы. Наверное, Сергей уедет в двенадцать, и вот тогда… Глаза Вальки хитро блеснули, в мыслях появился Федор. Он вернулся? Уже ищет ее? Какие вопросы собирается решить? И главное – кто он?
– Ты чего насупилась? – спросил Сергей, чмокая Вальку в щеку. – Я же приехал. Сейчас в Москву прогуляемся. Казаков горит на работе, и ему совершенно не до нас.
– Он обещал позвонить Ольге утром.
– Я разговаривал с ним по телефону. Юрий Яковлевич просил передать, что сможет позвонить только вечером. Все его там дергают, отвлекают. Пирожных хочешь?
– Ага, – кивнула она. – Давай поедем побыстрее, ужасно надоело сидеть на одном месте.
Если Валька еще на что-то надеялась, то в ту минуту, глядя на Сергея, поняла: счастья с этим человеком у нее быть не может. А поняв, почувствовала не только горечь, но и облегчение, оттого что не успела полюбить всем сердцем. Да, душа будет болеть, и воспоминания еще сто раз не дадут уснуть, но это пережить можно. Она сама должна поставить точку.