Мадикен (сборник) (илл. Демидова)

После купания девочки пьют сок и заедают булочками.

– Скажи, Маттис! Ты рада, что у тебя были вши? – спрашивает опять Мия.

Маттис только кивает. Рот у неё набит едой.

Потом Мию и Маттис повели на чердак смотреть уголок. Но они не очень-то поняли, зачем нужно было громоздить друг на друга пустые ящики и старые матрасы и устраивать какой-то уголок.

– А для чего это надо? – удивляется Маттис.

Мадикен подумала.

– Чтобы сделать гостиницу!

А ведь правда получилась гостиница! Мадикен это только сейчас сообразила. Милосердный самаритянин порадовался бы всей душой, если бы увидел, как здесь удобно. Теперь Мадикен знает, во что они будут играть. Можно поиграть в самаритянина. Коли есть гостиница, надо её использовать!

– Чур, я буду разбойником! – сразу же объявила Лисабет.

Но Мадикен не соглашается. Разбойниками будут, конечно, они с Мией, как самые большие и сильные. Интереснее всего быть разбойником, думает Мадикен. Поэтому она начинает втолковывать сестре, насколько самаритянин лучше разбойника. Мадикен, уж так и быть, готова уступить сестре его роль.

– Ладно, согласна, – говорит Лисабет. Она поняла, как это будет здорово.

И вот бедняжка Маттис, избитая разбойниками, лежит под кустом сирени, а Лисабет со всех ног бросается её утешать, гладит её по голове и уводит с собой на чердак в гостиницу. Но Маттис не знает, как надо играть, и Лисабет принимается её учить.

«Ой-ой-ой! Кровь! Моя кровь!» – так нужно стонать и приговаривать. Маттис старательно подражает своей учительнице. В конце концов у неё стало очень хорошо получаться.

Зато Мия – вот уж кто действительно умеет представлять. Её и учить не надо. Из Мии сразу получился самый свирепый разбойник на пути из Иерусалима в Иерихон. Мадикен от неё не отстаёт. Притаившись в кустах, они неожиданно выскакивают оттуда и нападают на караваны, которые проходят мимо них по дороге. Они совершенно забыли о самаритянине и гостинице, пока Лисабет сама не слезла с чердака и не явилась к ним, злющая, как оса.

– Сколько, по-вашему, можно сидеть в гостинице и поливать его вином и натирать мазутом? – спрашивает она обиженно.

Лисабет спутала мазь с мазутом, а это не одно и то же, объясняет ей Мадикен:

– Если бы его натирали мазутом, он бы в ту же ночь умер!

Но Маттис осталась жива, и теперь она и Лисабет тоже хотят быть разбойниками. Мадикен и тут нашлась: гостиница превратилась в пещеру разбойников. Вскоре в пещере набралось видимо-невидимо золота и драгоценных камней, потому что вся четвёрка усердно принялась грабить. Никогда ещё они так хорошо не играли, как сегодня. Про вшей все давно забыли. И вдруг Мия говорит:

– Слушай, Мадикен! Как ты думаешь: если у нас опять заведутся вши, нас ещё раз к вам пустят?

– Да ну! – говорит Мадикен. – Вы можете приходить и без вшей. Хотите завтра?

Когда они вволю наигрались, их позвали на веранду и накормили котлетами с макаронами, а на сладкое дали крем из ягодного сока. Маттис так набросилась на еду, что Мии стало за неё стыдно. Увидев, что Маттис в третий раз потянулась за добавкой, Мия говорит:

– Неужели ты всё ещё голодная?!

– Ещё как наелась! – отвечает Маттис.

– Почему же ты всё ешь и ешь? – сердится Мия.

– Я – про запас! – объясняет Маттис.

Она до того наелась, что у неё закололо в боку и ей пришлось отставить тарелку.

А тут и Альва пришла и сказала:

– Ну уж теперь, я думаю, вы все сыты, а ваши вши сдохли.

Она забрала девочек на кухню, разложила на столе газету и стала вычёсывать им волосы. На газету так и посыпались мёртвые вши. Только у Лисабет ни одной не оказалось.

– Ведь я не такая грязнуля, как вы, – сказала Лисабет.

Затем Альва промыла им волосы душистым мылом, от которого пахло розами. И Мия и Маттис отправились домой, они были уже не вшивые и такие чистенькие, какими отродясь не бывали.

Мадикен проводила их до калитки.

– А без вшей ты завтра к нам придёшь? – спросила она Мию.

– Приду, если ты хочешь, – ответила Мия. – И Маттис, конечно, придёт.

Потом Мия взяла сестрёнку за руку, и они пошагали, как на ходульках. Их волосы пламенели огненно-рыжими кострами.

В это время папа шёл с работы и заметил эти развевающиеся костры. Мадикен рассказала ему про своих вшей и про все остальные радости, которые принёс с собой прошедший день.

Папа, проходя мимо забора Нильсонов, увидел дядю Нильсона, который проверял лисий капкан, и отдал ему газету для тёти Нильсон.

Мадикен висит у папы на руке и не отпускает ни на минуту. Хорошо, когда папа приходит домой!

– Какая мама добрая, что купила так много сабадиллового уксуса! – говорит Мадикен, и папа с ней соглашается:

– Да, наша мама всегда добрая!

Это слышит дядя Нильсон. Он кивает – значит, он тоже согласен:

– Верно! Благородная дама из Юнибаккена – добрая душа! Чего не скажешь о моём чучеле.

Мама сидит на веранде с вязаньем и ждёт папу. Мама тоже обрадовалась папиному приходу:

– Сегодня мы с тобой будем ужинать вдвоём. Мадикен и Лисабет уже поели.

Папа целует маму в щёчку.

– Здравствуй, благородная дама! – говорит папа. – Я слышал, что ты избавила от вшей двух бедных детишек. Пожалуй, об этом надо написать завтра в газете.

Мамины глаза становятся совсем чёрными. Она поднимается с плетёного кресла.

– Как тебе не совестно! – говорит она. И хотя папа сразу попросил прощения за свои глупые слова, было уже поздно. Мама молча уходит наверх в спальню. Мадикен знает – теперь мама будет себя жалеть. Только ей не совсем понятно, почему так получилось. Впрочем, Мадикен тоже готова рассердиться на папу за то, что всё так печально кончилось.

– Ну зачем ты так сказал? Объясни мне, что это значит?

– Ох, я и сам не знаю! – говорит папа. – Наверное, я тогда подумал, что, если поморили вшей у двух девочек, от этого мало что изменилось. Ведь на свете ещё так много недостатков, которые надо исправлять!

– Зря ты так сказал, не надо было, – строго говорит папе Мадикен.

Папа, Мадикен и Лисабет остались на веранде одни, без мамы. Им без мамы очень грустно.

«Ну почему такой хороший день и так печально закончился?» – думает Мадикен.