Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере

Стояла, дышала, приходила в себя.

— Аплодисменты потом, сейчас уходим дальше, — Себастьен уже стоял рядом с ней. — Черт, они тоже вылезли. Лука, Антонио, снимите обоих, а мы убираемся, — взял ее за руку и потащил к противоположному краю крыши.

За спиной раздались выстрелы.

На четвертой крыше остановились перевести дух. Присели. Элоиза обнаружила, что и Антонио, и Лука в полном порядке и уже их догнали.

— Ну как? — спросил Себастьен.

— Оба ранены, за нами не пошли, никто больше не пошел тоже. Монсеньор, за вашей спиной вроде дверь на лестницу, давайте попробуем спуститься вниз, — Антонио толкнул дверь, она открылась.

Спустились, дверь на улицу легко открылась изнутри. На улице Себастьен позвонил Гвидо.

— Где ты? На месте? Молодец, сменим тебя через пару часов.

— Монсеньор, машина, — Лука, очевидно, тоже позвонил, и означенная машина возникла как из воздуха, за рулем оказался Карло.

Антонио остался караулить и тут же спрятался за деревом, Элоиза не успела даже рассмотреть, куда именно он делся, как ее уже посадили, рядом оказался Марни, Лука сидел впереди, а Ланцо с другой стороны. Машина покружила по улицам, а потом прибыла в палаццо д‘Эпиналь. Когда ворота гаража автоматически закрылись сзади, Ланцо шумно выдохнул.

— Да ладно, все нормально, мы в вас верили, — Карло вышел сам, потом обошел машину и подал руку Элоизе. — Донна Эла, вы в порядке? Кто помогал вам в путешествии по крышам?

— Ага, поможешь такой, она сама как кошка, неподвластна законам гравитации, — тихо проговорил Лука.

— Было бы лучше, если бы я испугалась и завизжала? — подняла бровь Элоиза.

— Ага, лучше. Кому-нибудь пришлось бы вас перетаскивать, уж не знаю, как. Монсеньор, а вы знали, что донна Эла умеет летать?

— Нет, — выбравшийся из машины Себастьен смотрел на нее, как будто в первый раз увидел. — Элоиза, это было прекрасно. Скажите, где вы этому научились?

— В балетном классе, — пробурчала она.

* 29 *

Через четверть часа все участники налета на офис Агостини, плюс Лодовико и отец Варфоломей, собрались в «сигме». Кардинал отсутствовал, поэтому ему просто позвонили и сообщили, что к вечеру определенно будет новая информация.

— Вот, смотрите, — Ланцо передал Марни распечатанные фотографии медальона и текста, который лежал в сканере.

Отец Варфоломей сначала внимательно рассмотрел изображения, передал их дальше, а потом вцепился в текст.

— Ага, снова латынь! Госпожа де Шатийон, садитесь-ка поближе и давайте почитаем, что здесь написано, — он подобрался, рядом с ним на диване образовалось место, куда и приземлилась стоявшая до того у окна Элоиза.

— Ага, а нам рассказать? — возмутился Карло.

Марни попросту присел на подлокотник дивана рядом с Элоизой и заглянул через плечо.

Элоиза вчиталась в текст.

«Ваше высокопреосвященство!

По вашей просьбе я изучил интересующий вас медальон. Я не нашел в нем ничего такого, что бы могло послужить причиной столь неподобающих для служителя церкви поступков. Медальон сделан из золота высокой пробы, на крышке имеется рубин размером с ноготь мужского большого пальца, вокруг рубина — кольцо из мелких жемчужин, поразительно ровных и с золотистым отливом. Внутри на эмалевой пластине образ Пречистой Девы, на самом деле несравненной красоты, но — ничего особенного. Однако же уже второй человек, владеющий этим предметом, на моих глазах начинает совершать поступки странные и ничем не объяснимые. И монсеньор Франческо Донни, безупречный в словах и делах, и Просперо Колонна никогда не были замечены ни в чем неподобающем, однако же…»

— Элоиза, вернитесь к нам, пожалуйста, — вдруг услышала она.

Она подняла голову и встретилась взглядом с улыбающимся Марни.

— Я еще не дочитала, извините.

— Элоиза, тут отец Варфоломей выдвигает гипотезы…

— Пусть выдвигает, я, может быть, тоже выдвину, только потом, — она снова углубилась в текст.

«…однако же вдруг обнаружили алчность и склонность к разного рода низким развлечениям. Я предполагаю, что эти пороки спали в их душах, но потом что-то случилось, что-то такое, что уже не позволяло им держать это в себе, и они пустились во все тяжкие, не заботясь о том, как это скажется на их репутации и на репутации клира в целом. Я не склонен винить во всем золотую безделушку, однако, факты против дьявольского предмета. Все те события, о которых я уже рассказывал вам в прошлом письме, продолжались ровно до того момента, пока владелец медальона не покидал наш бренный мир. Алчные страдали от неизлечимых телесных болезней, сладострастные теряли разум от женщин, чревоугодники и пьяницы принимали яд. Поэтому я изо всех моих слабых сил заклинаю вас — расстаньтесь с этим предметом. Это орудие дьявола, оно не приносило ни одному из своих владельцев ни счастья, ни благодати, а только лишь грех, позор и смерть. Я сам смогу прибыть к вам лишь послезавтра, надеюсь застать вас в добром здравии и ясном рассудке.

Искренне Ваш, Паскуале д’Арагона. 20 марта 1756 года»

Элоиза подняла голову от текста и увидела, что все смотрят на нее и молчат.

— Вы готовы рассказать нам эту, несомненно, занимательную историю? — спросил Марни. — А то читаете и молчите. Отец Варфоломей — и тот замолчал, глядя на вас. Вы подаете дурной пример!

— Я просто хотела представить, о чем речь. Документ явно копировали, то есть принимали во внимание.

— Кстати, донна Эла, — вдруг спросил Лука, — а откуда вы узнали про сканер и ящик стола?

— Сама не знаю, — отмахнулась Элоиза. — Случайно получилось.

— Круто у вас случайно получается!

Далее Элоиза на пару с отцом Варфоломеем пересказали обществу содержание прочитанного письма.

— Так наш медальон еще и с ума сводит? Может, мы тогда просто дождемся, пока у Моллини совсем крыша уедет, и он будет наш? — хмыкнул Карло.

— А если он и вправду рехнется, и начнет голым бегать по улицам? Его запрут в психушку, и никакого нам медальона, — возразил Лука.

— А может, он по бабам бегать начнет? Он, говорят, одинокий, стеснительный и никому не нужный, прям жалость берет! — загоготал Антонио.

— Да пусть ходит, только бы не по мужикам! — ржал в ответ Карло.

— Ага, представь — начнет по мужикам ударять, придет к нам, а нас тут до фигища, — Лука только по креслу не катался.

— А вдруг у него не так будет проявляться? Может, он повадится ходить к нам на чердак и тырить оттуда драгоценности! — не уступал Карло.

— Ага, пущу я его, можно подумать, — пробурчал под нос Лодовико. — Он у меня в этом здании шагу без охраны не сделает, пусть только явится!

— Погодите, мне кажется, здесь все не так просто, — вмешалась Элоиза. — Я не могу пока это сформулировать, я еще подумаю. Отец Варфоломей, вы, все-таки, поближе нас ко всяким тонким материям, скажите — может такое быть?

— Может-то может, только не торопимся ли мы приписать сверхъестественные причины обычным человеческим слабостям?

— И так может быть, — не стала спорить Элоиза.

Эх, ей бы подержать в руках этот медальон! Хотя бы несколько минут! Возможно, она бы что-нибудь поняла. Или если бы не поняла, то есть, у кого спросить.

Тем временем отец Варфоломей собирал в пластиковую папку фотографии.

— Завтра посажу пару человек, пусть ищут похожее описание. А вдруг?

— И на всякий случай, если вдруг кто-то эту побрякушку клятую найдет, — тихо и внятно сказал Марни. — Сию же минуту сообщать мне! Голыми руками не хватать, сразу же нести отцу Варфоломею… или вот Элоизе. Понятно?