Мафусаиловы хляби
Шрифт:
– Странно…
– Конечно, странно! Таких исчезновений не было со времен Чибиса. Словно из могилы, черт поганый, поднялся и за старое.
– Да я не о том… Странно, что Машка нашлась. В таком состоянии, как у нее, она точно не могла устроить побег. Получается, тот, кто ее похитил, потом оставил ее на видном месте. Зачем? В чем смысл?
Чайник тоненько засвистел, и женщины налили себе чаю.
– Не знаю, Дадуня, - Валентина Ивановна задумчиво грызла сушку, - Может, слаба Машка оказалась, повредилась головой от того, что эти нелюди с ней делали. Вот они и выбросили ее - все равно ведь ничего не расскажет.
– А после него ребята
– Нет, он последний.
– Странно…
– Что теперь?
– Не знаю, мама…
Дарья вздохнула и отпила из кружки. Где-то глубоко брезжили неясные догадки и предположения, но она никак не могла их собрать воедино. Не похоже, что Машку просто выбросили, как испорченную куклу. Ей упорно казалось, что ее именно вернули, а на ее место забрали другого ребенка. И все это было проделано в спешке, отсюда и неразбериха с одеждой… Но в чем причина возврата и какова конечная цель? Этого она не могла даже предположить, но все больше сомневалась, что речь идет о сексуальных экспериментах или «хоум видео».
– Я отвезу ее завтра к эвенкам, - произнесла она, глядя в окно на виднеющуюся за соседним домом новенькую школьную крышу. Валентина Ивановна засопела от негодования, но голос повышать побоялась, чтобы ненароком не разбудить внучку, - Если Алтанай не поможет, то…
– Дура ты, Дадуня! Сорок лет не за горами, а все в сказки веришь! Да они обдерут тебя, как липку, всучат шкуру дохлого кабана и скажут трижды в день в нее обряжать Машку и выгуливать на северном ветру. К врачам ее надо!
– У врачей были мы, мама… Долго были…
– И как ты ее потащишь к водопаду? На своем горбу?
– Почему же на горбу… Олега Иннокентьевича снова придется попросить…
Валентина Ивановна вдруг поджала губы, а потом ее круглое лицо расплылось в понимающей ухмылке. Дарья неуютно заерзала на табурете, глаза забегали.
– Сразу бы так и сказала, что на Олежку нашего глаз положила, - хмыкнула мать и взяла из вазочки еще сушку, - А то колдуны, эвенки… Попробуй, но губу сильно не раскатывай. У нас за него тут в свое время целое бабское побоище шло, но так никто его и не окольцевал. Сейчас, конечно, страсти поутихли… Но все же у тебя прицеп, и какой! Тут надо редкими качествами обладать, чтобы…
– Прекрати, мама, - Дарья насупилась, - Я ни о чем таком даже не думаю. Это единственный человек, который по-настоящему помогал мне. И тогда, и сейчас.
– Ладно, ладно, - Валентина Ивановна благостно отмахнулась и поднялась. Дарья не стала дальше оправдываться. В принципе, пусть думает, что хочет, главное, чтобы не препятствовала ее планам.
– Мам… ты посидишь немного с… ней? Я только до школы и обратно. Если она вдруг проснется, то… просто запрись в своей комнате.
– Так все плохо?
– По-разному бывает.
Валентина Ивановна задумчиво покосилась в сторону зала и нехотя кивнула.
Глава 9
Дарья оглушённо сидела на страшно неудобном стуле с прямой спинкой, на котором каждый будет чувствовать себя провинившимся школьником. Олег Иннокентьевич несколько секунд назад закончил гневную отповедь, что только усиливало этот эффект, и с мрачным видом глядел в окно на февральские сумерки.
Она рассчитывала если не на пламенные поцелуи и объятия, то хотя бы на улыбку, на что-то такое, что намекнуло бы ей… что он рад новой встрече. Но когда она вошла, он поднял на нее глаза и застыл с
выражением на лице, которое она не могла истолковать иначе, чем «Только не это…!»– Какого черта ты вернулась?! Ведь я же говорил тебе…, - вновь закипятился он, отворачиваясь от окна.
– Куда мне было деваться…?
– Ну, уж точно не сюда! В конце концов, Красноярск - не пуп Земли. Если там не смогли помочь, можно поехать и в Москву, и в Питер… Там отличные специалисты… Если проблема в деньгах, я бы отправил, сколько нужно. Но ты притащила ребенка обратно в эту глушь ради кривляний ряженого скомороха?
Дарья понуро свесила голову на грудь и мысленно подбирала слова, чтобы попросить его…
– Я вас туда не повезу, - внезапно отрезал он, словно прочитав ее мысли, - Голову оторвать тому, кто втемяшил тебе эту дичь! Я жалею, что в прошлый раз пошел у тебя на поводу, но тебя надо было как-то отвлечь… А Девочка и так натерпелась, не хватает ей только плясок с бубном для полного счастья! Завтра же, а еще лучше сегодня, поезжай в аэропорт и купи билеты. Я проконсультируюсь со знакомыми и вышлю тебе контакты ведущих столичных специалистов.
Дарья поднялась, пожалев, что пришла. И действительно, какое право она имеет к нему вязаться? Свалилась, как снег на голову со своими проблемами, и вот – не прошло и года – снова! А все, что она там себе нафантазировала… так это от одиночества и страха.
– Простите, - пробормотала она и поднялась, - Я… мне пора…
– Опять сделаешь вид, что гордо уходишь? – тон его вдруг изменился.
– В каком смысле?
Повисло неловкое молчание. Дарья принялась накручивать вокруг шеи вязаный полосатый шарф и внезапно страшно смутилась под его взглядом. Было видно, что он только сейчас заметил и старательный макияж, и тщательно уложенные волосы, и синюю шелковую блузку с глубоким вырезом. В глазах его заплясали ироничные искорки, забрезжила какая-то мыслишка.
– Слушай…, - Он задумчиво пригладил торчащие щеткой на макушке волосы, - Может, я был слишком груб… но, поверь, это просто из-за волнения за тебя и за твою дочь. Я сегодня как раз собирался побаловать свою утробу отличным ужином и бутылкой вина. Как насчет составить мне компанию. Спокойно все обсудим и придумаем, чем я могу помочь твоей дочурке.
Неожиданная смена его настроения страшно смутила и насторожила Дарью. Она стыдливо запахнула поглубже пуховик и пожала плечами.
– Я не могу оставить ее надолго. Мама… она может не справиться.
– Приходи, как уложишь ее спать…
– Я… попробую.
Она вышла из кабинета в ненавистные школьные запахи – жареной рыбы, свежей краски, пота, бумаги - и, почти не дыша, пробежала по лестницам до выхода. Ни на какое свидание она, конечно, не собиралась, потому что прекрасно видела, что Олег Иннокентьевич отнюдь не жаждет разделить с ней ни бутылку вина, ни, тем более, постель, хоть и подразумевалось и то, и другое.
Все, что она увидела – это то, что он распознал в ней интерес и собрался использовать его в собственных целях. Что это были за цели – ей было неведомо, но они пугали ее до чертиков. Торопясь домой обледенелыми, присыпанным отсевом тропинками, ей подумалось, что он не хотел, чтобы она возвращалась вовсе не из-за беспокойства за них с Машкой, а чтобы она ни в коем случае не попала к тому шаману – Алтанаю. Ей пришло в голову, что он не повез бы ее и в первый раз, если бы не знал точно, что шаман ушел скитаться или что-то вроде этого…