Маг и его Тень. Рождение Мага

А еще неизвестно — то ли ядовитая бестия действительно существует (если только это слово применимо к чему-то настолько эфемерному), то ли он опять переутомился, занимаясь ментальной магией, вот и мерещится всякая чушь. Гарри не хотел рассказывать Крису о том, что чувствует, пока не убедится, что фантом в сознании не создан утомленным воображением и на самом деле может быть опасен. Но как можно такое проверить? Стоит обратить взор внутрь себя и нырнуть поглубже, химера непременно окажется там. Безмолвная, неподвижная. Спящая. А если подобраться чуть ближе — проснется, укусит? Гарри не думал, что ему хочется это знать. В конце концов, пока она ничего не делает и, кажется, даже не осознает, пусть живет себе. А от эманаций чужой злобы и жажды власти всегда можно защититься, надо только побыстрее освоить окклюменцию.

Что Гарри действительно волновало, так это то, сколь долго диковинная тварь живет у него в голове. И не влияла ли она на некоторые его поступки, когда мальчик был испуган, раздражен и не мог себя контролировать? А еще Гарри достаточно поднаторел в ментальных искусствах, чтобы видеть, что оскорбления Мардж действуют не на него самого, а на химеру. Его не так просто пронять, Снейп вон почти каждую неделю язвит, рассуждает о сходстве Гарри и Джеймса Поттеров. Что интересно, о Лили профессор никогда не упоминает, словно ее и не было. Бестия слушает очень внимательно, запоминает, и, кажется, вот-вот оскалится, вырвется наружу — но ничего не происходит. Разве что где-то в глубине колышется океан магии, его собственной и чьей-то еще, чужой, неконтролируемой. Сталкиваются волны, зарождаются водовороты, сила выплескивается наружу, заставляя тени расступаться перед ним, а воздух темнеть. Но, к гордости Гарри, обвинить его пока не в чем, все живы-здоровы, ничего не сломано и не испорчено. Крис, кстати, в такие моменты предпочитал держаться поближе к поверхности. Наверное, тоже чувствовал что-то необъяснимое.

— Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим, — утешала Мардж брата. — Что поделать, коль он уже родился с гнильцой. С собаками тоже всегда так. У дурной суки — дурные щенки!

Едва она произнесла эти слова, как бокал в ее руке взорвался. По всей кухне разлетелись осколки. Тетушка заморгала, что-то бормоча, по багровому лицу потекло вино.

— Мардж! — закричала тетя Петунья. — Мардж, ты жива?!

— Да не волнуйся, Петунья,— тетушка вытерла лицо салфеткой, — я просто очень сильно сжала бокал. На днях у полковника Фабстера точно так же перестаралась.

Злыдень тихо заскулил и метнулся к двери, виновато пригибаясь. Круглые собачьи глаза испуганно смотрели на Гарри. Он куда лучше Дурслей понимал, что происходит. Гарри отстраненно пытался вспомнить, сколько роз на ближайших к дорожке клумбах. Вдох — выдох, вдох — выдох. Медленно, размеренно, глубоко. Хрусталь чуть позвякивает, по бокалам пробегают огненные блики. Надо успокоиться, взять себя в руки, пока семейство не задумалось, откуда берутся эти всполохи. Камин-то совсем в другой комнате. Двенадцать. По двенадцать розовых роз на каждой клумбе. Гарри постарался сосредоточиться на рагу, но тушеная морковь никак не могла претендовать на безраздельное внимание. Слова Мардж въедливыми мухами жужжали в воздухе.

— Фу, скелет! Смотреть противно! Подобные особи встречаются и у собак. Год назад я велела полковнику Фабстеру утопить одного недоноска. Такой же был слабак! Всегда говорила: дурная кровь — дело безнадежное. Рано ли, поздно ли, она даст о себе знать! Я ничего не хочу сказать плохого о твоей семье, Петунья, — тетушка хлопнула ладонью величиной с лопату по костлявой руке тети Петуньи, — но согласись, сестра у тебя была никудышная! Всю семью опозорила! Сбежала с каким-то прохвостом, и вон смотрите, что получилось!

В примыкающей к кухне гостиной тоскливо завыл бульдог.

«Замолчи, — сбивчиво прошептал про себя Гарри. — Замолчи, и без тебя тошно».

«Это ты мне? Я вроде и так молчу»

Вой внезапно оборвался. Мардж встала из-за стола, прошла в гостиную. Дурсли молчали, не сводя с Гарри настороженных взглядов, часы на стене тикали чересчур медленно, рвали гнетущую тишину.

— Злыдень, бедняга, сам не свой. Забился под кресло и трясется. Должно быть, грозы боится. Чувствуете, как воздух давит? Скоро ливанет как следует, — громко заговорила она, вернувшись к Дурслям.

— Да, гроза… — невпопад ответила Петунья, зябко поводя плечами.

Ей словно не хватало силы воли отвести от племянника взгляд. В бесцветном голосе сквозил страх, но страх не перед самим Гарри, а перед его магией. Страх, вряд ли осознаваемый самой Петунией до конца. Надо же, видно, и Петунии что-то досталось. Слишком мало, чтобы поступить в Хогвартс, но достаточно, чтобы ощущать больше толстокожих Дурслей. Остальные уткнулись в тарелки, Дадли взял последнюю куриную ножку и отсел к телевизору. Мардж схватила бутылку бренди, плеснула себе еще и забрызгала скатерть.

— А я ведь совсем ничего не знаю про старшего Поттера. Кем хоть он был? Работал ли?

— Он не работал, — дядя покосился на Гарри. — Он был безработный.

— Неудивительно. Бездельник! — Она вытерла подбородок рукавом пиджака. — Нищий дурак, который...

— Ложь, — вдруг отчеканил Гарри.

Стекла задребезжали.

— Мардж, возьми еще пирога, — вмешалась бледная Петуния. — Гарри, иди в комнату.

— Нет, Петунья! — Тетушка Мардж икнула, выбросив вперед руку. Крошечные, налитые кровью глазки впились в Гарри. — Продолжай, мальчишка. Ты, я вижу, гордишься своими родителями? Бедные! Погибли в автокатастрофе! Наверняка были оба пьяные!

Гарри вскочил. За окном завизжала сигнализация, и Вернон вылетел из столовой, отшвырнув стул в сторону.

«Гарри, тихо. Сядь, успокойся».

«Не могу, Крис, я больше не выдержу, — с каждым словом в голосе росла паника. — Я не хочу этого, оно само происходит».

Из холла донеслись ругательства дяди, входная дверь хлопнула, и в ту же минуту на Тисовую улицу обрушились потоки дождя. Крупные капли барабанили по крыше с такой силой, словно стремились содрать черепицу, разметать стены и добраться до укрывшихся внутри людей. Небо в мгновение ока потемнело, навалилось на город. Дурсли вздрогнули, в едином порыве повернулись к окну.

— Вернон, не выходи, не надо. Оставь машину, — тетушка кинулась в холл.

Крис, воспользовавшись моментом, щедро вылил в бокал Мардж содержимое припасенного загодя фиала. Его рука, как показалось Гарри, заметно тряслась.

«Потерпи немного. Еще чуть-чуть».

Дядя ввалился в кухню, с него потоками стекала холодная вода. Петунья, тоже насквозь промокшая, с дрожащими губами, вошла следом.

— Ну и буря! Двадцать лет такого не случалось, уже в двух шагах ни зги не видно. Только бы деревья не повалило, без электричества останемся. Петунья, проверь фонарики и воду, а ты, мальчишка, отключи все электроприборы.