Маг моего сердца

— Мне хотелось есть, потому что я пропустила обед, а ужин слишком маленький. Я пошла во двор за тутовником. Сначала рвала так, потом полезла на дерево — мне показалось, что вверху он крупнее.

Полезла, ну и — не удержалась, брякнулась на спину. Думаешь, очень приятно в таком признаваться? Если хочешь, могу это дерево тебе завтра показать, оно с белыми ягодами.

Я сочиняла так вдохновенно, как никогда в жизни. Главное — как минимум половина здесь была правдой.

Бабочки моментально исчезли.

Я распахнула шкаф — саквояж был на месте, и его точно не открывали.

— Бедная голодная девочка, — с нежностью в голосе произнес Даймонд. — Я видел тебя возле этого дерева. Потом Ральф увел меня в подвал, и как ты лезла на него, я уже не застал.

«Повезло», — подумала я.

Мы вместе закрыли двери шкафа, и Даймонд снова обнял меня, на этот раз очень бережно.

— Я бы уже не выпустил тебя, — сказал он вполголоса. — Но у тебя на спине такие жуткие раны, что я не могу это так оставить.

— Может, кто-нибудь умеет заживлять? — предположила я.

— Умеет, — кивнул Даймонд. — Ральф. Он у нас ходячий медпункт и неотложка. Но мне не хочется его сюда звать.

Даймонд вновь отпустил меня и нахмурился.

— Хотя есть другой вариант. Он тоже не супер, но это меньшее из зол. Подожди, я сейчас.

Он кинулся к балкону и пропал.

Я бросилась за ним, но, услышав совсем рядом стук, замерла у выхода.

— Вечер добрый! — говорил Даймонд совсем рядом — видимо, он стучался в соседний номер. — Прости, пожалуйста. Но мне очень нужно…

Дальше я не слышала.

Я отошла от балкона. В ушах у меня сильно стучало. Пульс танцевал канкан. Я машинально направилась к раковине и открыла воду, чтобы умыть разгоряченное лицо.

Он пошел к Этель! Зачем?

Пока я мучилась догадками, Даймонд успел вернуться с какой-то банкой.

— Это самопальная мазь, — с порога пояснил он. — Этель у нас занимается. И знаешь — неплохо помогает. Ложись. Сейчас обработаем твои боевые ранения.

— Ты сказал ей, что это для меня? — мой голос слегка дрогнул.

— Я просто сказал, что не для меня. Не волнуйся об этом. Ложись.

Вздохнув, я улеглась на кровать, подняв футболку.

— Сними ты ее совсем, — попросил Даймонд.

Я так и сделала. Все-таки не очень приятно ходить с кровоподтеками и царапинами, а вдруг эта неведомая мазь поможет.

Первое прикосновение мази к моему телу показалось до того холодным, что я вздрогнула.

— Потерпи, — прошептал Даймонд. — Сначала всегда так, зато она снимает боль.

— Из чего хоть Этель ее делает? — запоздало поинтересовалась я.

— Она не говорит.

Час от часу не легче! Может, это жабы, пауки и мышиный помет? Впрочем, не в моем положении привередничать.

Даймонд нанес по капле на каждую из моих ран и принялся осторожно размазывать тонким слоем.

Холод действительно быстро ушел, а боль притупилась. У меня так иногда бывает: я осознаю, насколько боль была сильной, только когда она проходит. Даймонд продолжал аккуратно втирать смесь, даже в те участки, где почти не болело. Теперь он делал это двумя руками. На мой взгляд, не стоило слишком уж корпеть над моим телом — мелкие синяки зажили бы и сами. Я собиралась сказать Даймонду об этом, когда его пальцы сместились к моему позвоночнику. Он осторожно провел две длинные дорожки по бокам — вниз и вверх. И я уже ничего не смогла сказать: перехватило дыхание. Словно осмелев, его руки принялись гулять у меня по спине, едва прикасаясь к коже. Недавних ран я совершенно не ощущала, зато испытывала такое чувство, как будто электризуюсь. Вдоволь нарезвившись, он перешел на плечи, слегка разминая их и поглаживая. Электричество куда-то пропало. Стало так хорошо и спокойно, что не хотелось шевелиться.

Внезапно Даймонд поцеловал меня сзади в шею — я вздрогнула. Прежнего расслабленного состояния как не бывало. Наверное, стоило сказать, чтобы он перестал, что уже хватит… Но тут он выключил свет.

Мне стало одновременно и страшно и … восхитительно. Не в силах больше претворяться перед собой, что не хочу того, что он сейчас со мной сделает, я закрыла глаза и доверилась ему. Он снова поцеловал меня — в какую-то точку между позвонками, и это было похоже на маленькую молнию. Не сдержавшись, я еле слышно застонала.

— Моя фейри, — прошептал Даймонд мне в самое ухо и легонько тронул его губами.

Еще с десяток маленьких молний пронзили мое тело, и вновь я испустила стон.

Даймонд тихо засмеялся — так смеются от счастья.

— Моя прекрасная фейри, — повторил он.

Потом ловко просунул под меня руки и — оп! Добрался до моей груди.

Он сжимал мою грудь очень нежно, а мне почему-то было трудно дышать, как будто я тонула и тонула, и тонула в глубоком море. Но выплывать на поверхность мне не хотелось.

Отпустив мою грудь, руки Даймонда вынырнули из-под меня, легким прикосновением пробежали по бокам и очутились на пояснице.

Он просунул пальцы под резинку шорт.

— Я сниму это?

— Да, — ответила я в подушку.

Даймонд услышал.

Он снял с меня не только шорты, но и то, что под ними.

И теперь я лежала перед ним совершенно обнаженная. Сердце билось, как сумасшедшее, внутри все пело — и умирало от сладкого ужаса. Я боялась пошевелиться, чтоб не спугнуть это ощущение, не нарушить момента.

Я ждала, когда он…

Войдет.

Но Даймонд не спешил. Он принялся гладить мои ягодицы… Спустился ниже… Вновь поднялся…

В животе сделалось жарко-жарко.

Видимо, Даймонд как-то успел раздеться, но я не заметила этого.

Когда он раздвинул мне ноги, я провалилась куда-то в омут. Рухнула с головой и там осталась. Я

почувствовала, что готова принять его. Сейчас.

И тогда он вошел. А я как будто родилась заново.

Все что я помню дальше — это его ритм. Его запах. Тяжесть его тела — такая приятная… Его сбивчивое дыхание. И наконец — его выдох. Или стон. Или свой? И стук его сердца.

Он долго не отпускал меня. Наконец, осторожно вышел и сместился на бок. Я повернулась к нему лицом. Кровать была очень узкой, никак не рассчитанной на двоих. Лежать на ней можно было, только тесно обнявшись.

Что мы и сделали. В темноте я потянулась к нему губами, мы целовались…

А потом я уснула. И во сне чувствовала, что он со мной.

… Проснулась я оттого, что поняла: Даймонда рядом нет. Но постель возле меня была еще теплой: он ушел только что. В тот же миг солнечный циферблат возвестил о том, что настало новое утро.