Маг по случаю

Выяснить, куда демон увез обеих Ларис, было решительно невозможно.

Куда идти дальше? Где их искать? Как спасать?

Любой нормальный, не отягощенный магическим знанием человек, скорее всего, плюнул бы на собственное расследование и обратился к профессионалам – каким-нибудь частным сыщикам или специальным структурам.

У меня подобного выбора не было. Или сам, или никто.

Рефлексия оказалась полезной.

Я снова включил волшебное зрение и начал сканировать окрестности.

Не может такого быть, чтобы никто ничего не видел.

Поиски увенчались успехом.

Метрах в двухстах от дороги обнаружилась какая-то хижина, а в ней что-то донельзя знакомое – какой-то предмет, отливающий яркой зеленью. Нечто подобное я уже видел. Неделю назад. В сибирском Тайхоне…

** *

Чем ближе я подходил к непонятной хижине, тем больше сгущались тени вокруг. С одной стороны, ничего странного, вечер уже наступил, и на улице стало темнеть. С другой, темнеть должно одновременно везде, а не так как сейчас – около дома сильнее, чем под деревьями.

– Мамбо не принимает.

Дорогу мне преградил мулат в цветном балахоне.

– Меня примет.

Ничтоже сумняшеся, я отодвинул охранника и вошёл в дом.

Лёгкий толчок плечом заставил несчастного отлететь в сторону на несколько метров.

Чтобы он не ворвался следом и не устроил тут никому не нужную потасовку, я закрыл за собой дверь и задвинул засов.

Внутри хижины было темно. Всё освещение – десяток чёрных свечей. Половина стояла на низком столике, за столиком на невысокой скамейке сидела пожилая негритянка. Она молча смотрела на меня, не пытаясь прогнать. Словно каменная статуя, поставленная здесь в незапамятные времена для незваных гостей. От её немигающего взгляда мне вдруг стало не по себе.

Что я тут делаю? Может, это ловушка?

Отринув сомнения, сажусь перед столиком. Прямо на земляной пол, скрестив по-турецки ноги.

Примерно минуту мы смотрим друг другу в глаза.

– Ты пришел за своей куклой? – спрашивает хозяйка.

– Да. Но не только.

– Понимаю.

Свечи горят, их пламя дрожит.

Видимо, в стенах есть продухи.

– У меня нет твоей куклы.

– Я знаю.

– Ты её ищешь?

– Ищу.

– Её провезли мимо моего дома часа два назад.

– Ты не ошиблась?

– Нет. Эту куклу сделала я. Сейчас в ней прячется могущественная лоа. Какая, понять не могу. Или это дух моря Йамайя, или водяная змея Айда-Ведо, или даже сама Эрзули – богиня любви, богатства и ревности.

Мамбо опять замолкает.

Я жду, когда она снова заговорит.

Пауза длится недолго.

– Эту куклу я сделала прошлой осенью. Ко мне во сне явился Оггун, кровожадный дух мужественности и огня. Он сказал, я должна сделать вольт и отправить его тому, на кого в ближайшем обряде укажут Кальфу и Данбалла. Обряд оказался сложным. Папа Легба не приходил, Барон Самеди и Мама Бригитта тоже. Вместо них появились Гуэде и Агве. Они призвали злого Кальфу и стали бороться с ним. Змей-первопредок Данбалла остановил сражение и указал, где живет новый лоа. Кальфу обещал убить его, если встретит.

Женщина тянет руку к небольшой плошке, смачивает в ней пальцы, подносит к лицу, проводит их сверху-вниз, будто царапает.

На правой щеке остаются следы – четыре красных полоски.

– Я обманула Кальфу. Я наделила вольт женским началом, а не мужским. Я завернула куклу в посылку и написала адрес. Какой, не знаю, я была одержима лоа. На почту посылку отнесла моя унси[1]. Через три месяца она принесла с почты вот это.

Мамбо тянется себе за спину и вынимает оттуда… шаманский бубен.

Именно этот предмет я увидел во время «сканирования». Именно он светился зелёным.

Привет от Сашки-шамана. Теперь понятно, как здесь оказался бубен и откуда в сибирской тайге появилась гаитянская кукла.

Непонятно только, зачем это понадобилось Сар’хаку?

Или это был не Сар’хак?

Точнее, не только Сар’хак…

– А потом мне приснилась Эрзули. Она была прекрасна в своих белых одеждах. Её голубые волосы струились как волны, а глаза сверкали как два изумруда. Она сказала, что если ко мне придет белый мужчина, который ищет себя, я должна отдать ему бубен. Если же этот мужчина будет искать мою куклу, ему надо просто помочь.

Пытаюсь припомнить, какие у Лары глаза. Зелёные, как изумруды? Или, быть может, серые? Или карие?..

Вспомнить не получается. Ощущение, что она это специально скрывает. Ну да, действительно. Даже когда смотрел в них, то думал о чём угодно, только не о цвете. Чаще всего они выглядели, словно провалы в иные миры, прозрачные и бездонные. Наверное, у призраков они и должны быть такими. Чтобы сначала затягивать, а после не выпускать. Чтобы попавшийся на крючок человек всю жизнь искал выход из лабиринтов сознания…

А вот волосы у Ларисы не голубые, а чёрные. Типичная такая брюнетка, умная, породистая, стервозная. Хотя иногда и косит под дурочку. Но – тоже со смыслом. Когда без этого не обойтись…

– Ты мне поможешь?

Женщина улыбается.

– Нет.

– Почему?

– Ты должен помочь себе сам.

– Как?

– Нет ничего проще. Сделай такую же куклу, надели её частичкой своей лоа, выйди на перекресток и заставь обе куклы искать друг друга.

– Из чего я сделаю такую же куклу?

Мамбо пожимает плечами.

– Да из чего угодно. Вот хоть из этого, – она протягивает мне какую-то тряпку. – Форма не главное. Главное – содержание.

Я думаю над её словами и понимаю, что негритянка права. Форма и вправду не главное, а я действительно – должен помочь себе сам.

– Спасибо.

Я поднимаюсь на ноги и уважительно кланяюсь сидящей за столиком женщине.

– Не за что, белый хунган. Иди и спасай свою мамбо. И да помогут тебе Папа Легба и Мама Бригитта…

** *

На перекрёсток я вышел минут через десять, а до этого сооружал куклу из предложенной негритянкой тряпки. Поступил достаточно просто: сперва завязал уголки в четыре узла – типа, это руки и ноги, затем хитрым образом завернул и сделал ещё один узел – голову. Проблема заключалась в том, что вложить внутрь. Ведь у «моей» Ларисы ничего материального не было – призрак, онпризрак и есть. Немного подумав, решил загадывать на вторую Ларису – реальную. В конце концов, их увезли вместе, и значит держать должны тоже вместе, а к кому меня приведёт кукла, к призраку или человеку, без разницы. Поэтому в качестве «наполнителя» использовал одно из «губных» колечек, которые я снял с девушки в московском аэропорту.