Магазин потерянной любви

— Его ищут.

— Да и пусть ищут. Сделают из него героя — нам же лучше. Не обижайтесь, Митя, — добавила она. — Возвращайтесь к своей работе. Надеюсь, мы ещё встретимся.

Без пяти восемь Митя приехал в «Грабли» и присел за свой столик в углу на третьем этаже. Минуту спустя по крыше застучал дождь и появилась Хью. Всё такая же измождённая, с мокрым от дождя лицом, но с живыми и какими-то необычайно умными глазами. Завидев эти умные глаза, Митя и сам будто поумнел.

Нет, в самом деле, и что он так разволновался? Ботаник с некоммерческими наклонностями. Тайка всё же права — что ему до Джони? До всей этой канители? Мало ли придурков ошивается по земле в поисках любви? Потерянная любовь — что посылка. Бандероль, затерявшаяся на «Почте России». Когда-нибудь эта бандероль найдётся, но всё равно будет отправлена не по адресу. Путаницы не избежать: ищете вы эту бандероль или нет — она утрачена навсегда.

— Митя, вы не поверите, — сказала Хью.

— Что случилось?

— Я получила от Лизы письмо, — Катя сняла свою сумку и села напротив. Хью похудела, подумал Митя. Любовь даётся непросто. — Лиза зовёт меня к себе.

Письмо от Берковиц пришло со службой DHL. В отличие от «Почты России» в немецкой компании работали быстро и писем не теряли. Митя знал об этом по себе. Он не раз заказывал пересылку и DHL и «Почтой России», и всегда удивлялся — откуда у русских столько веры в национальные услуги? Ведь по сути отечественный сервис ни на что не годился. Даже получив посылку, вы вскоре понимали, что обмануты. Это была не ваша посылка, а если и ваша — то была с дефектами, она стоила слишком дорого, шла необъяснимо долго или вообще оказывалась разбитой. Брак, одним словом. Структурный и не поддающийся ремонту брак.

Может, на Западе и с любовью лучше? — задавался вопросом Митя. Взять хотя бы Ромена Гари с его мамой.

Может, и так.

— Катя, вы счастливы? — спросил он.

Да, она счастлива и готова была убраться в штат Мэн хоть сейчас. Хью принесла Джонин рассказ и с десяток цветных распечаток. Всё это были довольно интересные репродукции с Джониным автографом и названием в правом нижнем углу: «Вывоз мусора», «Межзвёздное пространство», «Последний этаж» и так далее. Вот и ещё один список артефактов в отделе брака, подумал Митя, — будет, чем заняться.

Надо же, все эти работы Хьюлет нашла по сути на помойке. А как ещё назвать допотопные полицейские галереи? Джонины рисунки и вправду были хороши. По меньшей мере, они были самобытны. Сайты же сыскных агентств не имели никакого отношения ни к живописи, ни вообще к искусству.

Или имели? — не унимался Митя.

Может, это и было настоящим искусством. Синтез практичности и любви. В своём роде инсталляция современного искусства в масштабе международной полицейской акции. Задавая вопрос за вопросом, Митя словно продвигал себя в неизвестности. В нём будто поселился Сократ, заставляющий его думать.

— Вот ещё, — Хьюлет протянула Захарову несколько фотографий. — Джонины детские снимки и фотография Луизы в Пресвитерианском госпитале, — Хью отвела взгляд. Митя понимал её чувства и прикоснулся к её руке, будто их и в самом деле соединяла общая беда.

Вероятно, это был первый и последний её снимок. Крошечное существо с исходящими в разные стороны проводами. «Бактерия», — мелькнула мысль. Совершенно безобидная и безвредная бактерия с крайне непродолжительным временем жизни. С обратной стороны снимка значилось: «Луиза Берковиц-Мануилова, 27.07.2010, Пресвитерианский госпиталь, Нью-Йорк, США». Луиза спала и видела сны. С виду казалось, она улыбалась.

Но даже мимически в ней угадывались черты Лизы Берковиц и Джони. В особенности чувствовалось сходство с маленьким Фарагутом, хоть его снимки и были явно постановочными. На одной он застыл в позе Есенина, свесив кисть с подлокотника кресла, а на другой напоминал Леопольда из мультика про кота Леопольда — с ироничным выражением безмятежности на морде. Свет же, исходивший от Луизы, был, несомненно, светом Хьюлет. Она лучилась умиротворённостью, словно после продолжительного и ни к чему не обязывающего секса.

Так что между этими людьми была связь.

Устойчивая, глубокая связь — не в пример Интернету и телефонии. Современные средства коммуникации вообще не выдерживали никакой критики и лишь удручали. Они хоть и обеспечивали удобный интерфейс для взаимодействия, но также и изменяли этот интерфейс огромным количеством новой и постоянно обновляемой информации. В будущем, не сомневался Митя, это приведёт к перестройке самого мыслительного процесса. Человеку просто надоест возиться с формальными данными, и он максимально упростит себе жизнь. «Нас ожидает преимущественно физиологическая и крайне недолговечная связь», — заметил как-то Джони в одном из писем к Вике Россохиной. Образно эту проблему он сформулировал так: «Что станет с нашими телефонами, когда мы умрём?»

«Что станет с нашими телефонами, когда мы умрём? — задавался вопросом фотограф «Прекрасного мира» и тут же отвечал: — Сначала ими завладеют близкие люди или даже судебный пристав. Впоследствии оператор связи заблокирует номер, SIM-карту выкинут, аккумулятор высохнет, а кнопки подёрнутся тиной. Вниз с паутины, одним словом», — подытожил он.

Митя всё больше уходил в себя. Хьюлет с беспокойством поглядывала на него. Дождь стучал себе и стучал. Миллиард дождевых капель, что звёзды — схожие и в то же время совершенно уникальные, — падали с неба и со всей силы разбивались о жестяную крышу «Грабель».

Основой бесконечного разнообразия форм жизни, рассуждал Митя, является доисторическая бактерия. Будучи простейшим организмом, она вела свои примитивные войны за выживание и то побеждала, то проигрывала. Проигрывая, эта бактерия обеспечивала людям принципиальную схожесть, а побеждая — различия.

— Самая красивая до сих пор бактерия, — сказал он, — спустя время окажется лишь интерпретацией уже известной ранее. — Нежность, таким образом, уступит место разочарованию, а там и вовсе безразличию.

В действительности Митя был рад за Хью. Она казалась ему удивительно человечной. Несоизмеримо более человечной, чем, к примеру, кот Леопольд или Тайка Нефёдова — пиар-менеджер с белоснежными зубами и лицом Ксении Собчак.

Хьюлет постепенно обсохла. Они взяли себе жареной картошки, салат на двоих из свежих овощей и бутылку минеральной воды. «Липецкий бювет» — незамысловатое название и таблица на этикетке с ионным составом. Если верить надписям, производство основано в 1805 году. Задолго до Бородинского сражения и вообще при царе Горохе. Со льдом и крупными пузырьками, вода казалась необыкновенно вкусной. Столь долговечных продуктов теперь не сыскать. Продукты естественного происхождения и в самом деле наиболее долговечны. Как правило, их собирают в лесу, выращивают в огороде или на ферме. Чистая вода и вовсе — предел совершенства: без срока службы и с пожизненной гарантией.

— Нравится вода?

— Да.

Он держал её за руку, а она заглядывала ему в глаза, будто ища спасения. Словно та Викина птица, думал Митя. Как же надо любить человека, чтобы так безраздельно его ждать?

— Катя, вы уверены, что вы лесбиянка? — спросил Митя. Он набрался храбрости, задал этот вопрос и теперь, каким бы ни был ответ, он не будет строить домыслов и попусту мучить себя.

Но Хьюлет словно ждала. Если подумать, она всегда ждала этот вопрос да и сама то и дело задавалась им.