Магически и не только… одаренная семерка и их декан

— Да, — ответил, усмехаясь, Дейл опять же выдержав небольшую паузу. — И даже более того, я успел отправить ваш снимок своим друзьям! Отличный, кстати, снимок получился. И вы, и Эрида, получились на нём просто великолепно! — говоря это Дейл всем своим существом надеялся, что Кэссиди уже сбросила вызов и экран его телефона заблокировался.

Ибо только в этом случае он продолжал быть нужен фейри не просто живым, но и с неповрежденным рассудком.

Нервы Дейла давно уже превратились в натянутые до предела струны гитары, на которых его мучитель играл так, словно мечтал только об одном, как бы поскорее порвать их к йотуновой матери.

— Возьми в руки эту штуковину и поднимайся! — приказал фейри.

— Я не могу… — просипел молодой человек, сокрушенный болью настолько, что ни один мускул его тела ему больше не подчинялся.

— Можешь! — приказал фейри.

Дейл по-прежнему не чувствовал ни своих рук, ни ног, однако глазами он увидел, как его правая рука подобрала телефон. Затем он увидел как земля, которая только что была у него перед глазами, начала удаляться от него. Фейри сделал его куклой-марионеткой и теперь просто дергает за ниточки, догадался он.

Единственным утешением было то, что двигался он при этом очень медленно, настолько медленно, что медленнее он не смог бы двигаться, даже если бы делал это намеренно.

Однако, всё когда-нибудь заканчивается. И вот уже фейри взял из безвольных рук своей жертвы гаджет. Провел большим пальцем по сенсорному экрану и… наткнулся на запрос пароля.

«Боги определенно на моей стороне, — облегченно вздохнул про себя Дейл. — Экран заблокирован!»

— Пароль! — потребовал фейри-убийца.

— Забудь, от меня ты его никогда не узнаешь! — упрямо просипел Дейл, который, хотя ему и не подчинялись опорно-двигательные функции его организма, по-прежнему оставался хозяином своего разума.

Глава 40

Алое, чёрное и белое.

Огненные воды Гьелль, её угольно-черные берега и ослепительно-белый снег. Такой же ослепительно белый, искрящийся и переливающийся в багряных отблесках огненной реки миллиардами бриллиантовых бликов, как и её волосы и стены её Ледяного замка.

Хель отвернулась от огромного окна. Поймала краем глаза своё отражение в зеркале: тонкое бледное, почти прозрачное, лицо; белоснежные стекающие на плечи тяжёлым шёлком волосы; опушенные длинными того же цвета, что и волосы, ресницами огромные чёрные без зрачков глаза — чёрные и бездонные, словно космические глубины; и… пухлые цвета свежей артериальной крови губы.

Хищно усмехнулась, закусив острыми зубами нижнюю губу. Она была такой, какой сама себе нравилась: совершенные черты лица её завораживала настолько, что хочешь — не хочешь, а взгляд сам по себе на них задерживался. И в то же самое время красота её внушала благоговейный ужас, поскольку была абсолютно потусторонней.

— Подавай, Мармейд! — велела она.

Ловко перебирающая плавниками по полу русалка подала госпоже льдисто-прозрачную робу, в которой Хель всегда проводила вскрытия, и помогла облачиться.

К тому моменту, когда суетливо-тревожно зашевелилась придворная челядь, возвестив о том, что Владычица вот-вот к ним присоединится, Александр и Вайлд ожидали Хель не более десяти минут.

— Надо же, — хмыкнул Вайлд. — И сама лично зашла за тобой и ждать не заставила, если бы не знал её лучше, то предположил бы что ты ей нравишься, босс.

— А я бы предположил, что ей от меня что-то очень нужно, — задумчиво ответил Александр, который и сам себе не мог объяснить, почему его это так тревожит. Что-то было не так. Он чувствовал это. Однако, к его досаде, это было и всё, на что был способен его хвалёный дар предвидения.

Здесь нужно сделать отступление и объяснить читателю, что хотя Александр и был в курсе своего происхождения, он ничего не знал ни о пророчестве, ни о проклятии.

Как же так получилось, что потомок Сурта ничего не знал о Проклятии?

К сожалению, таковым было условие колдуньи Гулльвейг, которая не хотела иметь проблем с Хель. И поскольку никому другому во всех девяти мирах было не под силу проклясть Великого Муспеля, то она взяла с него слово, что о Проклятии никто и никогда не узнает.

Что же касается Пророчества, то все упоминания о нём с маниакальной педантичностью отслеживала и уничтожала Хель.

— Прошу прощения, если заставила вас ждать! — с улыбкой, вполне способной очаровать даже не полк, а целую вражескую армию, кокетливо повинилась хозяйка замка.

Александр видел Её Смертейшество всего несколько минут назад и всё равно в очередной раз оказался не готов — застыл под взглядом её нечеловеческих глаз, не в силах произнести хоть слово.

Она была красива. Настолько красива, что любая попытка описать эту красоту звучала бы как вульгарное оскорбление и всё же красота эта вызывала в нём лишь… ужас.

Естественный и Рациональный. Потому что он знал, ЧТО она такое. Потому что в глубине в души он знал, что его тянет к ней. Это не было влюбленностью. Это не было интересом мужчины к женщине. Это вообще не было ни интересом, ни чувством. Это было именно притяжение. Непонятное. Необъяснимое. Противоестественное. Настолько противоестественное, что его мутило от одного только взгляда на Повелительницу мертвых.

Что касается Вайлда, то ему приходилось ещё тяжелее. Каждый раз встречаясь взглядом с Повелительницей, он еле сдерживался, чтобы не броситься ей в ноги и не приняться клясться ей в вечной любви и преданности, разбивая при этом в кровь нос и лоб. И всё же, каждый раз ему удавалось устоять. Вот и сейчас он не стал кланяться, просто склонил голову.

— Ну, что вы, Ваше Смертейшество! Ждать вас было одно удовольствие! — льстиво выдало светское воспитание, заставив мозг Александра содрогнуться от пошлости и подобострастности этого заявления.

Вайлд явно солидарный с мозгом друга, закатил глаза.

— Слова, слова, — кокетливо улыбнулась Хель. — Однако как же их приятно слышать!

— Что вам от меня нужно? — слова сорвались с губ Александра прежде, чем он понял, что произносит их вслух.

Вопрос вызвал самодовольную улыбку на губах Хель и одобрительный кивок. Однако что-то подсказывало Александру, что кивнула она каким-то своим мыслям, а значит и одобрение относилось не к нему.

Она изогнула светлую бровь:

— Мне нужно от вас? — с явной насмешкой в голосе поинтересовалась она. Голос её при этом был таким же игриво-ледяным, как и звук ударяющихся о стенки бокала виски кубиков льда. — Что мне может быть нужно от вас? — на сей раз к насмешке в голосе добавились также недоумение и презрение.