Магические узы

Нога, обутая в мягкий ботинок, резко нажала на педаль. Взревевший автокар с нехарак-терной для почтительного возраста резвостью вырвался из клети и, подмяв зеленеющий куст крыжовника, заглох.

Я таращилась перед собой, вцепившись в руль, и сглатывала пересохшее горло. При-шлось снова пробормотать, уговаривая саму себя:

— Все будет хорошо, сегодня никто не умрет…

Даже мысленно я не позволила добавить сакраментальное 'наверное'. Мой жалкий не-твердый голос словно бы прозвучал со стороны и с вопросительной интонацией. Очень хоте-лось надеяться, что у меня получится не только пережить этот день, но и не задавить случайного пешехода.

Со второй попытки дело пошло куда как веселее. Я осторожно вырулила на подъездную дорожку, начисто уничтожив клумбу с цветущими алыми тюльпанами, которые клялась еже-дневно поливать. Автокар протарахтел до уличной мостовой, и бодро устремился по тихой улочке мимо опрятных двухэтажных коттеджей и ветвистых тополей.

Спуститься с холма спального района к оживленным проспектам с высокими украшен-ными ажурными балкончиками зданиями оказалось самой простой частью дерзкого плана. От количества бешено мчавшихся автокаров, сыпавших на мою голову визгливые предупреди-тельные сигналы, руки дрожали, как у припадочной. Нога, замершая на педали газа, затекла, а спина взмокла, как если бы мне пришлось пробежать семь верст по пересеченной местности. Взгляд упорно замер на клочке мощеной дороги, убегавшей под капот 'Чайки'.

Проспект, разделенный на две части полосой парка с деревянными затейливыми лавоч-ками, плавно перетекал в шумный бурлящий перекресток. Тут меня охватил настоящий ужас. Остановившись на запретительном красном сигнале светового фонаря, я сумела перевести ды-хание. Стоило расслабиться, как глазок подмигнул, наливаясь сочным зеленым светом, и под-пиравшие сзади соседи по дороге взвились оглушительными воплями. Второпях я надавила на педаль заднего хода, и только чудом успела остановиться. 'Чайка' обиженно вздрогнула, от-ряхнулась, будто кошка, и застыла всего в мизинце в блестящего бампера чужого автокара.

— Батюшки, — прошептала я, прижимая к искривленному рту ладони, и с опаской глянула в зеркальце заднего вида.

Оно отразило смуглое симпатичное лицо паренька в кепке с длинным козырьком, какие носят профессиональные игроки в лапту. Изогнув брови, водитель явно радовался, что его чер-ный спортивный автокар не пострадал. На одно мгновение парень поднял голову, поймав мой взгляд в зеркале, и внутри царапнуло. Его глаза отличались неестественным угольно-черным цветом! В памяти я бешено перебирала образы и лица, пытаясь вычислить, как сильно сосед по дороге походит на вчерашнего незнакомца, который сначала гнался за погибшим служителем Исторического музея, а ночью, судя по всему, нагрянул ко мне в гости с самострелом в качест-ве сувенира. Конечно, в автокаре сидел другой парень, но, оторопелая, я без труда сумела оты-скать схожие черты!

Меня трясло от неожиданного открытия, а молодой человек преспокойно выбрался из салона, не обращая внимания на недовольные сигналы водителей, стремившихся объехать об-разовавшийся затор. Парень на всякий случай проверил бампер на предмет царапин, и напра-вился ко мне. Дрожащей рукой, я поспешно заблокировала дверь, а незнакомец уже вырос ря-дом с 'Чайкой' и стучался в окно. Каждый удар по стеклу заставлял меня вздрагивать и все сильнее вжимать голову в плечи.

— Эй, ты не ушиблась? — донеслось до меня через звон в ушах.

— Что?

Я с изумлением уставилась на парня. Он, одетый в белую футболку и приспущенные мешковатые порты, широко и заразительно улыбался, опираясь на горбатую крышу отцовской посудины. Тут мой метавшийся взор зацепился за маленькую, но ужасно знакомую татуировку на крепком запястье молодого человека. Точно такой же рисунок четырехлистного клевера ук-рашал руку Богдана. Неожиданно открытие самым непостижимым образом успокоило меня. Несмело улыбнувшись, я стала быстро крутить ручку, и стекло на двери, нехорошо скрипя, опустилось.

— Я думал, ты мне половину передка снесешь, — в глазах молодого человека загорелось шальное веселье.

– Я тоже, — пробубнила я, краснея. Вид у меня, признаться, был исключительно дурац-кий. Надо же за несколько коротких секунд столько глупостей вообразить!

– Ну, что, поехали? Птаха…

Он озорно подмигнул, и я, неуютно поежившись, поерзала на кресле. Птаха… Одно сло-во, и мое хваленое спокойствие испарилось утренним дымком.

– Куда поехали?

– Как куда? — случайный знакомый развел руками. Его короткие ногти покрывал слой черного лака. — Ты по своим делам, а я по своим. Ты поворот заблокировала, — между тем, про-должил парень, кивнув в сторону перекрестка, посреди которого стояла будочка с дорожным постовым.

Страж уже вытягивал голову в белой форменной фуражке, стараясь за нескончаемым потоком автокаров, разглядеть нас, нарушителей порядка, взбаламутивших стройное налажен-ное движение по проспекту. Постовой со свирепым видом истошно засвистел. Заливистый сиг-нал облетел перекресток, заставляя проносившиеся автокары опасливо сбросить скорость.

– Ох, точно, заблокировала, - покаянно пробормотала я, отыскивая на ощупь рычаг за-вода. Разбуженная от дремы 'Чайка' недовольно заворчала и нехорошо затряслась.

– Слушай, - парень быстро и воровато оглянулся к напрягшемуся стражу дорожного порядка, - а давай я тебя довезу к твоей конторе? Оставляй здесь свой раритет. Ты так водишь, что, боюсь, не доедешь. Мне тогда… — он осекся, явно сболтнув лишнего.

Страх сжал мне горло. Короткое мгновение мы с новым знакомым разглядывали друг друга, и он излучал фальшивое дружелюбие. Глядя в открытое улыбчивое лицо мальчишки с черными глазами, не верилось, что он мог являться угрозой для жизни.

– Сама справлюсь, - прошипела я сквозь зубы, изо всех сил нажимая на тугую педаль газа.

Парень едва успел отскочить, а 'Чайка', бешено взревев и выпустив в воздух облако зе-леноватого дыма, сорвалась с места. Старенький отцовский автокар, распугивая слишком дерз-ких соседей, огласил перекресток рыкающим воем и устремился к центру города.

* * *

В людном светлом холле 'Веселены Прекрасной' меня, как всегда, встретили старин-ные напольные часы с позолоченными острыми стрелками на белом циферблате. Безошибочно определив полдень, они загудели, наполняя здание гулкими басовитыми перекатами. На суе-тившихся клерков с высоты бросал презрительные взоры портрет умершего хозяина Лосиана Толтеа.

– Слушай, Истомин, - бормотала я в коммуникатор, поднимаясь по мраморной лестнице в приемную к эльфийке Лори, — перезвони мне немедленно! Мне нечеловечески страшно. Везде мерещится этот с самострелом! Я даже угнала отцовскую 'Чайку'! Вокруг творится ужасное. Позвони через минуту и скажи, что я все придумала! Слышишь? Ну, все пока.

В приемной царила непривычная тишина, и излюбленное место конторских лентяев, питьевой фонтанчик, пустовало. Красавица Лори в ослепительной ярко-розовой блузке с дея-тельным видом двумя пальцами стучала по клавиатуре лэптопа. Вместо обычного морока круг-лых конторских часов над платиновой макушкой эльфийки горели синие цифры.