Магические узы

Наверное, стоило возмутиться, но ловкой меня назвал бы лишь слепец. Ноги вечно за-пинались, а руки мешались. Наверное, поэтому при разговоре я или страстно жестикулировала, не в силах остановиться, или же стояла соляным столбом, вытянувшись в струнку.

– Ты мне спасибо скажешь?
– фыркнула я, не поворачивая головы, но все равно в голосе прозвучало затаенное в душе облегчение оттого, что приятель мне верил (похоже, в отличие от его брата).
– Я, между прочим, из-за тебя сиганула с третьего этажа!

Наглая, конечно, ложь, прыгнула я исключительно в надежде спасти собственную шку-ру, но, все равно, кроме убийцы других свидетелей не имелось.

– Врешь!
– хохотнул приятель и разразился сухим кашлем.

Обеспокоенная я поспешно соскочила с лавки и, схватив с комода, заставленного баноч-ками с зельями, пустой глиняный стакан бросилась в ванную за водой.

Болезненно морщась, Стриж пил мелкими глотками, а потом, тяжело дыша, откинулся на подушки. Ровно в этот момент, когда мы, лежа рядышком, в молчании таращились на высо-кий каменный потолок, с хлопком рассыпалась окончательно разрядившаяся призма видения. Я вздрогнула, а приятель обиженно пробормотал:

– Вот и сдохло последнее развлечение. Если не умру не от ран, то погибну от скуки!

– Очень смешно, - буркнула я. Жаль, что приятель не догадывался, какой ужас мы все испытали вчера, так бы не шутил понапрасну подобными вещами!

– Знаешь, Птаха, - парень осторожно пошевелился, чтобы приподняться на горке поду-шек, - придется тебе меня развлекать.

Я брезгливо сморщилась и, подперев голову рукой, проворчала:

– Отчего-то все Ветровы хотят или расслабиться, или развлечься за мой счет!
– Стриж с любопытством стрельнул глазами, но продолжения не дождался, вместо подробностей получив сварливую тираду: - Твои развлечения все, без исключений, травматичны, а ты и так пошеве-литься не можешь!

– Здесь не придется шевелиться, - не унимался парень, явно почувствовав слабину.
– Это старинная аггеловская забава!

– В ней участвуют боевые шары? — сухо уточнила я.

– Нет, - он улыбнулся, - но если хочешь, мы с тобой через пару недель сыграем в агге-ловские мячи!

Помня боевой диск, у меня возникло подозрение, что мячи на самом деле являлись ма-гической взрывчаткой, и, скорее всего, мне придется носиться от них по армейскому полигону желательно в шапке-невидимке.

– Только через мой труп!
– буркнула я, следя, как жестом фокусника из-под подушки Стриж вытаскивает два одинаковых костяных кубика размером чуть больше игральных костей.

– Значит, правила простые, - Стриж взвесил на кубики на ладони, - у кого очков мень-ше, тот рассказывает о себе какую-нибудь правдивую вещь.

– Детская игра, - хмыкнула я презрительно.

– Да, - кивнул тот жизнерадостно, - но при этом в детских играх не ставят по целково-му за историю.

– Ты всегда играешь на деньги?

– Конечно, - Стриж в азарте подбросил кубики, - а интерес тогда?

Игральные кости шибанулись друг о дружку и, отпрянув в разные стороны, покатились по мятой простыне. Вспыхивая, они запрыгали на складках простыни и остановились. В возду-хе неожиданно замерцали крупные объемные цифры зеленого цвета. Несколько раз номер по-менялся, пока, окончательно не утихомирившись, не замерли на двенадцати.

– Это даже смешно, - фыркнула я. Перебить высшую комбинацию было все равно не-возможно.
– Ты мухлюешь!

– Ты мне проиграла целковый!
– расплылся в улыбке парень, заработав надменное хмы-канье.

– Давай, изверг, выпытывай подробности моей личной жизни.

Спору нет, Стриж — прекрасный актер. Он, безусловно, сделал вид, как будто крепко за-думался, даже щеки надул, а потом невинно уточнил:

– А что случилось между тобой и моим братом, пока я тут спал?

В первую секунду я опешила, а потом так густо покраснела, нервно усаживаясь и скре-щивая ноги, что у приятеля не оставалось никаких сомнений о роде вчерашний занятий. Не вы-держав пристально взора, я отвела глаза, совершенно пунцовая, как спелый томат.

– Веда?
– парень изогнул брови, заставив меня смущенно кашлянуть в кулак, а потом расстроено простонал: - Я не могу поверить! Ты не могла так сглупить! Ты же умная девушка!

– А ничего и не произошло, - пробормотала я, лихорадочно вытягивая из вышивки на подушке шелковую нитку.

– И уж, конечно, это была не заслуга Ратмира!
– фыркнул Стриж.

– Безусловно, - раздалось из дверей. Рука дернулась, нитка лопнула, и я испуганно вскинулась. Ратмир в вязаной шапочке, натянутой до самых бровей, прислонился к косяку, скрестив руки на груди, и выглядел ошеломляюще недоступным. За его спиной через распахнутую дверь буйствовало весеннее солнечное утро. До меня донесся запах свежести и цветущей зелени. Получилось, что, увлекшись игрой, мы со Стрижом даже не заметили появление его брата.

– Сколько на кону?
– спросил Ратмир и, входя, плотно закрыл дверь.

Сердце кольнуло, я порывисто отвернулась, сосредоточенно подсчитывая количество розовых цветков на наволочке.

– Целковый, - нахально заявил Стриж. Мой конфуз его, несомненно, веселил, и парень отчаянно желал увидеть развитие конфликта. Так и захотелось его стукнуть, жаль, что ранен-ный.

– Пожалуй, пойду, - не глядя ни на кого, пробормотала я, поспешно слезая с ложа.

– У тебя есть секреты, которые ты не хочешь нам раскрывать?
– остановил меня Ратмир, заставив испуганно сжаться.

– Не такие, как у тебя, - я дернула плечом, чувствуя себя мелким лгунишкой. Ветров старший определенно на что-то намекал. Черные глаза были, как порох, сверкающие и взрыво-опасные. Что он имел в виду? Богдана?

– Ну, тогда бросай!
– изогнул брови Ратмир.

Мне не нравилась эта игра, в ней таилось что-то неправильное.

– Ты бросай!
– настырно кивнула я и нервно спрятала руки в карманы.

Насмешливо хмыкнув, тот подошел к кровати, потряс кубики в кулаке и резко швырнул. Проскакав по постели, те поколебались еще мгновение и выдали двенадцать очков. Так и зна-ла, что у костяшек смещен центр тяжести!

– Говори, - предложил Ветров старший.

Рассеянно покосившись на Стрижа в бесполезном поиске поддержки, после неловкой паузы я, наконец, выдавила из себя правду, о которой никогда бы не рассказала даже лучшей подруге, если бы она у меня имелась (как-то вышло, что среди знакомых и приятельниц лучшей подружкой мне являлся старший брат):

– Я боюсь своего отца.

На смуглом лице Ратмира расцвела ехидная понимающая ухмылка, так и захотелось ее потушить хорошей оплеухой.

– Ну, это много объясняет… - протянул он многозначительно. От злости, признаться, меня перекосило. Что говорить, оскорблять Ратмир умел очень тонко. Он безошибочно находил болевую точку и бил, точно, без сомнений, так что от словесной пощечины хотелось закрыть лицо руками.