Магистериум морум
Шрифт:
Тут же посреди до того пустого зала возникло железное кресло.
— САДИСЬ? — предложил голос.
— Садись сам, — огрызнулся Фабиус.
Магистру было страшно. Фигуры мозаики так и норовили снова пуститься в пляс, взывая к нему, говоря с его разумом. А он не хотел говорить с плитами на полу!
— МАГОВ СЮДА! — приказал голос.
Откуда-то сверху шлёпнулась огромная длинная скамья, крытая красным бархатом. Она покачнулась, но встала. И сверху же чья-то рука опустила на неё четырёх членов Совета Магистериума.
Это были всё те же Кебеструс,
— ТОГДА САДИСЬ К НИМ? — предложил голос.
— Мне это не по чину, — отозвался Фабиус, наблюдая, как под железным креслом проявляется камин, полный пылающей лавы. Было бы весело, если бы он сейчас там сидел.
— ТАК И БУДЕШЬ СТОЯТЬ? — удивился голос. — ТОГДА ТЕБЕ НЕТ МЕСТА ЗДЕСЬ!
— А что тебе в этом, невидимый? — нахмурился Фабиус. — Хочу и стою. Это и есть моё право и моё место.
Голос хмыкнул.
На железное кресло упала тень. Она потекла, стала глубже, объёмнее, сгустилась в огромного иссиня-чёрного демона без особенного лица, потому что черты его текли и менялись, словно струи воды или сполохи пламени.
Тело демона было таким же текучим. Фабиус попытался рассмотреть хотя бы, есть ли у появившегося рога, ведь это был явно не Борн, а какой-то здешний Адский правитель? Но глаза у магистра тут же заслезились.
Впрочем, Фабиус не был уверен и в том, что его перенесли в Ад: смертельной жары он больше не чувствовал, не было и таинственного страха, о котором писали в магистерских книгах. Похоже, весь зал этот был не более чем обманом.
И как только Фабиус подумал об этом — картинка перед его глазами закрутилась и осыпалась призрачными осколками.
Магистр снова стоял на истерзанной земле Ренге. И вот тут катастрофа была отнюдь не призрачной. А если кто-то и наводил морок, то постарался он весьма, учтя и запахи, и звуки, и само устройство долины, где в островах посреди разломов читался возвышенный берег и холмы.
«Сатана, — отец лжи, — подумал Фабиус. — Но слабовата, я смотрю, его ложь…».
И тут же огромный демон из языков чёрного огня возник перед ним.
— СЛАБОВАТА?! — взревел он.
Фабиуса опахнуло жаром и вонью.
— Ты злишься, — парировал он нарочито негромко. — У людей это и почитают за слабость.
Повисла пауза. Потом снова появилась скамья с магами. Они зашевелились, завыпучивали глаза, освобождаясь от оков недвижимости.
А ещё Фабиус снова увидел Тиллит. Теперь уже близко. И понятно было, что она держит за шкирку ангистернского беса Анчутуса.
— ЗАКОН О МАГИСТЕРИУМ МОРУМ НАРУШЕН, — мрачно сказал обиженный огненный демон.
И понятно было, что бессмысленно говорить ему сейчас, что закон этот нарушался до дня последнего сотни и сотни раз. Дело было не в самом нарушении, а в нарушении, которое решил заметить он сам. А значит, это и был сам Сатана.
Фабиус стал осторожно, моргая и косясь, разглядывать меняющегося демона. Образ его умерился и стал менее текучим, стало понятно, что сидит он на невидимом
троне, а на его коленях у него…. Кошка! И кошка эта магу вполне знакома!Фурия!
Сатана гладил её, а она металлически урчала. Выходит и Сатана не умеет враз обращать кошек в фурий?!
Фабиус приободрился.
— Он тоже будет свидетельствовать! — Тиллит бросила к ногам Сатаны Анчутуса. — Он знает, что не похищал Алекто!
— ПРИНИМАЕТСЯ! — рявкнул Сатана.
— И мы!
— И мы будем!
— Свидетельствовать!
Черти и бесы повыскакивали из земли, словно грибы после дождя.
— Анчутус…
— Не похищал!
— Это маг! Маг!
— ЧТО ТЫ ОТВЕТИШЬ? — спросил Сатана, уставаясь на Фабиуса.
Мог ли он прочесть мысли магистра? Возможно.
Но были ли они у него сейчас?
Фабиус смотрел и ощущал, что всё в нём замерло, словно естество его — огромная скала и нет в ней пещер. Возможно, таким его сделал страх. А может, сказалась и привычка общаться с Борном. Маг так долго старался ни о чём не думать рядом с демоном, что мысли его стали тяжелы и пусты.
— Признайся! — донёсся дрожащий голос со скамьи, где томились магистры. Кажется, то был голос Грабуса.
Фабиус улыбнулся невольно. Где же всеведение? Где великая прозорливость? Сатана не способен расшифровать мурчание Алекто и пытается запугать слабого человечка?!
— Ты же отец наш? — Фабиус вежливо склонил голову. — Значит, знаешь всё о детях своих. Взгляни на меня? Разве я вызвал Алекто?
Возникла неловкая пауза.
«Вот оно как, — думал Фабиус. — Что за сомнения мелькают на его лице языками пламени? Он не всеведущ? Но неужто невозможность всеведения кроется в отцовстве, и Сатана — не отец нам?»
— НЕТ, НЕ Я ОТЕЦ ВАМ, — прогрохотало и отдалось в небе.
Значит, какие-то мысли Фабиуса Сатана всё-таки мог прочесть.
— Ка-а? — подал жалобный голос Грабус.
— А вот так! — Сатана сбросил с себя сияющие чернотой огни и обратился в демона, вроде Борна, только лицо его постоянно изменялась. — Мы сейчас в мире реальном, и рядом со мной даже вы, черви земные, видите правду! Смотрите! — он раскинул руки. — Таков он, ваш настоящий мир! Мёртвый и страшный! Есть два мира, глупые смертные! Мир реальный и мир слов! В первом лжи нет, во втором — всё есть ложь. Я создал мир слов, потому я — отец лжи! И вы сейчас живы лишь ложью моей! Вашего мира нет! Его нет уже тринадцать веков! Вы существуете в моём мире, который отринули сейчас, нарушив Договор!
Фабиус ощутил, как тело его затряслось, словно он сам был погибающей землёй. Но сдаваться магистр не собирался.
— Я не верю тебе, — сказал он, силясь усмехнуться. — Почему ты не можешь соврать мне? Ты — самый сильный из демонов! Неужели тебе не по силам простая ложь?
— Молчи! — завыл Грабус.
Но магистр Ренгский даже не повернулся в его сторону.
Сатана склонил голову вбок, раздумывая: а не поболтать ли с магом? Ведь он всё равно унесёт сказанное в могилу, так почему — нет?