Магистр разрушения

То же безумие не дало ему распознать замысел Альфы, и привело к фатальной ошибке. Нужно было приказать Зельде уезжать, она умная, она бы поняла, а он всего лишь оставил ей денег.

– Возвращайся скорей, - улыбнулась женщина с карими глазами.

Ощущение неправильности происходящего затопляло рассудок. Все это было (должно было быть!) ужасной ошибкой. Разве не говорили Патриархи, что на севере они обретут новый дом? И он уже нашел его, тут, в этом городе.

Гамма-ведомый не слишком хорошо мог давать имена новым вещам, а объяснять причины своих сомнений не умел вовсе, зато у него очень хорошо получалось возражать. Сжатый до толщины вязальной спицы щуп вонзился в спину Альфы, взламывая щиты, корежа ауру и разрывая плоть. Матерый разрушитель обернулся с гримасой ярости на лице - смертельно раненный, но слишком сильный, чтобы умереть быстро. Тогда уже Бета сделал шаг вперед и, оттянув голову вожака за волосы, ловко перехватил его горло кинжалом. Добрая сталь убила Высшего мага мгновенно.

На брусчатке разметалось тело предводителя храмовой звезды, неожиданно ставшее рыхлым и неуклюжим. На груди трупа лежал кинжал. Светило солнце и пятна свежей крови ярко алели в его лучах.

Мыслей в голове Гаммы не было вообще. Бета растирал подушечки пальцев, словно проверял, не потеряли ли они чувствительность. Владыка демонов мрачно наблюдал за происходящим, ничего не предпринимая. Боевые маги вежливо молчали за его спиной, поскольку вообще не склонны были сомневаться в лидере.

– Я слышал, - взял инициативу на себя Бета.
– Что вы принимаете на службу эмигрантов.

– Это так, - вздохнул владыка демонов, словно все время ожидал чего-то подобного.
– Но учтите: жить в столице я вам не позволю.

– Мы понимаем. Мы можем сообщить важные сведения...

Гамма ритмично кивал, подтверждая сказанное Бетой, но не понимая при этом ни словечка. Реальность заслоняло видение залитого солнцем дома. Толстый кот сбежал от неугомонных ребятишек и теперь сердито вылизывался, сидя на высокой полке

Глава 29

12. Странные очертания их тел соперничали с причудливостью традиций. Не то, чтобы боги даровали им бессмертие, скорее, само время отказывалось их замечать.

Свой самоконтроль я все-таки переоценил, или Вселенной надоело помогать мне, ничего не получая взамен. В общем, Разрушение просочилось наружу.

Проявилось оно, как всегда, странно. Возвращаясь вечером после посиделок с Лекором, я обнаружил, что путь мне преграждает кособокая туша местного дурачка. Гигок стоял в проеме обвалившихся ворот, уставившись в стену круглыми от удивления глазами. Я не рискнул лезть к полоумному и пошел за помощью к Ио. Девочка пришла, проследила взгляд дурачка и - о!
– стала выглядеть так же, как он. Я помахал ладонью у ней перед глазами и тут же получил ногой по коленке.

– За что?

– Ты что, не видишь?!

– Нет.

– Вон!

– Где?

– Там!!!

Причиной странного поведения островитян оказался росток колючки. Пока я давился хохотом, они рассматривали меня так, словно точно знали, кто тут идиот.

– Эта штука не съедобна, - на всякий случай объяснил я.

– Да какая разница!!!
– замахала руками Ио.
– Тут уже двести лет ничего не растет!

И поскакала звать свидетелей.

Прекрасная роза в Арконате не имела бы такого успеха. Два дня продолжалось паломничество островитян к колючке, а на третий ее кто-то спер. Причем, в пропаже обвинили меня. Не желая начинать разборки, глухой ночью я полил всю стену драгоценной пресной водой. Мои усилия были вознаграждены - подрезанный росток дал новые побеги и за месяц оплел своими усиками полстены.

А на куче нанесенного дождями мусора раскинула листья какая-то тыква.

Наученные горьким опытом островитяне караулили чудо посменно, ежедневно измеряя его в длину и ширину. В жарких спорах обсуждался цвет и вес будущего урожая. Я только губами шлепал - в первый раз вижу, чтобы какая-то зелень росла с такой скоростью. Кое-то призывал выгнать меня из осененного вниманием богов дома, но Лекор пресек самоуправство, намекая, что чужак и благословение как-то связаны. Я боролся с искушением объяснить придуркам, в чем дело, но проницательный Посвященный успел первым.

– Позвольте дать вам, гм, возможно, несколько неуместный совет: никому не говорите, что вы как-то связаны с происходящим или можете быть его причиной.

– Я ничего плохого не делал!

– Верю. Но учение Храма...

Я даже глаза закатил - опять бредни местных ненормальных. Моя реакция задела Лекора. В обычной жизни он следовал образу отринувшего волю Храма неукоснительно (и был прав - очень неприятно стать отщепенцем среди изгоев), но тут натура взяла верх, и отставной Посвященный задумал меня обратить. При каждой нашей встречи островитянин, ласково улыбаясь, начал переводить разговор на теологические вопросы. Какое-то время я слушал, дивясь причудливости человеческих заблуждений, и пытаясь понять, из каких трактатов древних времен выведены такие умозаключения. Похоже, здешним Патриархам удалось придумать нечто новое: из правильного, в общем-то, утверждения, что источником магии являются живые существа, они делали странный вывод, что для сохранения равновесия в мире ворожба должна сопровождаться потерей кем-то жизни. При этом классические маги, управляющие потоками мировой энергии за счет внутреннего резерва, объявлялись разновидностью паразитов. Вопрос о Пустоши и проклятой земле вообще выпадал из рассмотрения. Более того, по некоторым оговоркам Лекора я начал подозревать, что Посвященные принимают за сущность вещей заключенную в них дикую магию, потому что ничего другого различить неспособны. То есть, стихия, потенциально губительная для всего живого воспринималась как сама жизнь, а если учесть, что в присутствии Разрушителя дикая магия иссякает, то для правоверного храмовника я должен был быть воплощением вселенского зла.

И Лекор теперь на меня так неприятно смотрит, со значением. А что, если сдаст? Из соображений всеобщего блага, естественно.

– Скажите честно, уважаемый, вы считаете, что с моим появлением жизни здесь стало меньше?

С места, где он сидел, была отлично видна тыквенная плеть, перевесившаяся через гребень стены - сочное зеленое пятно на фоне серого камня. Наблюдая за ее ростом, я почти поверил, что растение знает о существовании бассейна во дворе. Эдакий кошмар огородника - разумные овощи.

Почувствовав, что с теоретической точки зрения его позиция уязвима, Посвященный начал расхваливать то разумное мироустройство, которое поддерживает в своих владениях Храм. Тут мое терпение иссякло, а раздраженный Разрушитель - стихия, которая парой новых тыкв может не ограничиться. Лекору в лоб было заявлено, что у меня перед глазами имелся другой пример разумного мироустройства, а потому он со своим учением - отдыхает.

– Нет другого примера!
– взвился островитянин.

– Есть, и вашим сородичам он известен. У меня дома от них ногами отмахаться не могут!

Лекор немного смутился:

– Я понимаю, что визит разрушителей...

– Причем тут ваши разрушители, уважаемый? Я говорю о куче мелких чернявых маньяков, которых воспитали где-то здесь, а потом на нас натравили.

С Лекора можно было писать портрет воплощенного прозрения.

– Так вот, для чего...

– Значит, было?
– сердито прищурился я.

– Да, - сознался Посвященный.
– Был у владыки Багриша такой проект. Откуда-то он взял невероятное количество одаренных, а потом они резко пропали.

– И ни у кого никаких вопросов?

– Патриархам не задают вопросы.

– Тогда какого Ракша вы задаете их мне?!

Лекор пожевал губами - имя грозного демона ничего ему не говорило.

Выгнал его, сославшись на необходимость отдохнуть перед рыбалкой.

Несколько дней было спокойно. В смысле, Посвященный перестал парить мне мозги, но и поток полезных сведений с его стороны прекратился. Я стал серьезно задумываться над тем, что делать дальше - оставаться на этом острове бессмысленно, союзников среди островитян у меня нет, а плыть зайцем на здешних галерах опасно (могут выкинуть за борт). Не украсть ли мне лодку? Я завел привычку забираться на крыши домов в верхней части склона и отслеживать направления, в которых уходили корабли: карты, нарисованные Лекором, были довольно грубыми, а единственной сушей, видимой с доступной мне части берега, являлась скала с маяком.