Магия цвета ртути

Прошедший час показался ей вечностью. Наконец из-за угла показалась большая повозка с лавками, на которых, болтая друг с другом, сидели возвращавшиеся из детского сада дети. Повозка остановилась на другой стороне улицы, и из нее выпорхнули две детские фигурки.

Таналвах метнулась к двери и выбежала им навстречу.

— Тетушка Таналвах! — удивленно и обрадованно закричали они, бросаясь в ее объятия.

Она прижала их к себе, борясь со слезами. А затем последовал вопрос, который так ее страшил:

— А где мамочка?

— Тег, Лиррин, — сказала она, — мне нужно вам кое-что сообщить. О маме.

14

Естественно, ее слова были встречены отчаянными рыданиями. Однако предаваться скорби времени не было, следовало поскорее уносить отсюда ноги. Если у них и был шанс убраться, то сделать это следовало незамедлительно.

Таналвах Лан пробыла в доме Мхабы ровно столько, сколько потребовалось, чтобы собрать одежду для детей да немного еды. Теперь она несла Тега на руках, а Лиррин шла рядом. Глаза детей были красны, но они больше не плакали, молча переживая свое горе.

С каждым часом риск возрастал, а скоро обещал стать еще значительнее, ибо Таналвах не видела другого пути к бегству, кроме как через порт, а рядом с портом находился бордель, где остались два трупа.

По причине возросшей напряженности между Ринтарахом и Гэт Тампуром и роста внутреннего сопротивления, существование какового государством официально не признавалось, людей в мундирах на улицах Джеселлама было больше, чем обычно, что, естественно, усугубляло угрозу для беглянки и ребятишек. По дороге им встретилось множество ополченцев из народной милиции, паладинов, полицейских и прочих служителей закона. Каждый раз, когда ей удавалось благополучно пройти мимо одного из них, Таналвах воспринимала это как маленькое чудо.

Дети все глубже погружались в уныние. Лишь один раз у них появилась возможность чуть-чуть отвлечься, и настроение их несколько поднялось. Двигаясь кружным путем — на тот случай, чтобы сбить со следа возможных преследователей, — они забрели в предместье богатого квартала, где среди красивых домов и аккуратно подстриженных деревьев за играющими детьми присматривали два фантома. А данном случае они исполняли двойную роль: и нянек, и живых игрушек. Один фантом представлял собой обезьяну ростом с человека и с ярко-розовым мехом. Играя на флейте и гримасничая, он кружился в забавном неуклюжем танце. Другой фантом имел образ медведя, но в отличие от обезьяны, чья шкура все время оставалась розовой, цвет медвежьего меха менялся с оранжевого на пурпурный, а потом на зеленый. Медведь, стоя на задних лапах, приплясывал под флейту обезьяны, и колокольчик на его шее звенел в такт пляске.

Дети засмотрелись на это диво, но Таналвах пришлось поторопить их — задерживаться было нельзя. Тег и Лиррин снова погрустнели.

Вскоре они снова оказались в бедном районе, среди убогих домов и унылых людей. Дорогой магией здесь и не пахло, однако кое-что из подобных удовольствий было доступно и беднякам. Длинная очередь змеилась к фургону благотворительной службы, с которого раздавали нехитрые магические артефакты, способные развеять однообразное существование обездоленных людей: так, с их помощью можно было услышать пение птиц или звонкий детский смех, насладиться музыкой или любоваться каким-нибудь возвышающим душу видением. Одиноким, больным старикам и старухам, чтобы скрасить вечернее одиночество, порой доставались фантомы близких или знакомых.

Таналвах потащила детей дальше, и спустя десять минут они обогнули квартал, где находился бордель. Никаких признаков тревоги пока не наблюдалось, однако беглянка не теряла бдительности, зная, что служители закона могут действовать скрытно.

Женщину ждало трудное дело, и сделать его она могла только одна. Тега и Лиррин следовало где-то оставить. Поскольку мать постаралась оградить детей от грубой реальности своей профессии, Таналвах надеялась, что задуманное ею не обернется для них новым потрясением.

— Мы идем к маме? — спросил, похоже, так ничего и не понявший Тег.

— Нет, малыш.

Они вышли к самым докам, на узкую, петлявшую между хибарами улочку, которая пользовалась недоброй славой. Здесь промышляли самые настоящие уличные шлюхи — впрочем, с официальной точки зрения, таковых не существовало.

Место было опасным вдвойне: с одной стороны, сюда часто наведывались полиция и ополченцы, с другой — здешние клиенты не отличались законопослушным поведением, среди них встречались и грабители, и убийцы. Местные проститутки, каждое мгновение готовые забиться в какую-нибудь щель, поглядывали на медленно проходившую мимо них Таналвах с недоумением. Как женщина могла отважиться притащить в такую клоаку детей?

Благодаря удаче или «провидению» — так Таналвах называла это — найти ту, кого она искала, беглянке удалось почти сразу. Правда, узнала она ее не с первого взгляда, хотя видела всего несколько месяцев назад. Женщина постарела, казалась изможденной и была болезненно бледна.

— Фрейал! — окликнула ее Таналвах, подойдя поближе.

— Таналвах? Тебя как сюда занесло?

— Как поживаешь, Фрейал?

— А... нормально. Сама понимаешь. Ее запавшие глаза уставились на детей.

— Но ведь ты, насколько я понимаю, пришла не для того, чтобы узнать о моем самочувствии.

— Ты права. Мне... нам нужна помощь. Она нервно оглядела улочку: другие проститутки начинали проявлять к ней интерес.

— Можем мы поговорить не на виду у всех?

— Ладно, пойдем в мой «будуар».

Она отступила в находившийся за ее спиной дверной проем, и Таналвах двинулась за ней. На близком расстоянии, несмотря на скудное освещение, морщины на лице Фрейал оказались еще глубже. Когда она работала в публичном доме, ее щеки и шея отличались гладкостью. Увы, женщина допустила непростительную оплошность, и ее не только выгнали с работы, но и запретили остальным даже упоминать ее имя.

— Что за малыши?

— Это Тег. — Таналвах приподняла мальчика, который покраснел, смущенно замигал глазами и сунул палец в рот. — А это Лиррин. — Девочка серьезно сдвинула брови и слегка настороженно кивнула.

Фрейал улыбнулась, не слишком широко, но с искренней теплотой.

— Можешь ты приглядеть за детьми? Совсем недолго.

Женщина откинула со лба прядь сальных волос и с сомнением пробормотала:

— Я, право же, не знаю...

— Это ради одной из наших. Пожалуйста! Мне больше не к кому обратиться.

— Но я не уверена, что...

— Всего пару часов. Я дам тебе столько, сколько ты можешь выручить за это время. И, — она посмотрела на длинный ряд подпиравших стены женщин, — больше, чем ты заработала бы на самом деле.

— А в чем дело? Во что ты вляпалась?

— Этого я сейчас объяснить не могу. Да тебе лучше ничего и не знать. Но поверь, присмотрев за ними, ты совершишь благой поступок. На. — Она протянула Фрейал несколько монет. — Остальное получишь, когда я вернусь.

— Ну... так и быть. Но не больше чем два часа.