Магия демонов и мартини

— Блин!

— Тори?

С тихим стуком дверь ванной открылась. Эзра стоял на пороге, смотрел на меня с тревогой.

Мое недовольство пропало. Прошла неделя с боя с «Ключами», и я почти его не видела. Я была уверена, что он пропустит вечеринку, но Аарон и Кай заставили его пойти.

Он оправился после демонического исцеления быстрее, чем Аарон и Кай от своих ран, но на его лице осталась пустота. Новый мелкий шрам был на его челюсти возле правого уха.

Он с тревогой посмотрел на меня, искал причину моего вопля и ругательств. Я знала, когда он заметил конфетти — он моргнул, улыбнулся и подавил улыбку.

Я фыркнула и повернулась к зеркалу. Это не помогло — теперь я видела его отражение. Это было проблемой, ведь он тоже был в костюме, и от этого менее привлекательным не стал. Жар появился во мне, гормоны не слушались моих укоров.

— Как ты… — начал он, еще волна конфетти высыпалась из моих волос.

— Не спрашивай, — буркнула я, пытаясь вытащить их из волос. Кудри не давали использовать расческу, и я если я буду трясти слишком сильно, мои старания усмирить кудри будут испорчены.

Эзра смотрел, как я вытаскиваю конфетти по одной, а потом прошел в ванную. Он встал за мной, поднял руку. Он чуть потянул за мои волосы, убирая конфетти, и мурашки побежали по моей спине.

Я кашлянула.

— Никто из вас не признался, чья это идея.

Я указала на наши отражения, и Эзра криво улыбнулся.

— Угадай с одного раза.

— Аарона, — хмуро сказала я. — Три мушкетера — это бред.

— Четыре мушкетера, — исправил он.

Я нахмурилась сильнее. Да, четыре. Я уже была в узких бриджах, белой рубашке с пышными рукавами с узкими манжетами, и голубая накидка с блестящим флер-де-лисом была на груди. Шляпа и кожаные перчатки были последними, и я не была им рада. Я выглядела глупо.

А вот Эзра…

Он был в том же наряде, но еще не надел накидку-табард. Бриджи подчеркивали сильные ноги, и белая рубашка села в плечах потрясающе. На мне рубашка смотрелась как наволочка с рукавами.

Наши рубашки были с V-образным вырезом, но он не затянул шнурки на воротнике, потому было видно немного его бронзовую грудь. Я оторвала взгляд и сосредоточилась на конфетти в волосах. Он стоял так близко, что я ощущала его манящий запах.

Ночь неделю назад ощущалась как плохой сон. Побег Эзры из дома, его сражение с «Ключами», мое открытие, что он — демонический маг. Мы поехали на север, покинув город, попали в аварию… и многое произошло после этого. Тьма, дождь, кровь и алая магия. Все это вспоминалось смутно, как полузабытый кошмар, но когда я лежала в кровати ночью, пытаясь уснуть, все это возвращалось с поразительной четкостью.

Эзра осторожно поднял мои волосы с шеи и стряхнул конфетти с воротника. Я посмотрела в зеркало. Мы так и не поговорили с той ночи. Каждый раз, когда я входила в комнату, но вскоре исчезал. Он ускользал быстрее, чем необщительный кот.

Я развернулась. Он моргнул, руки замерли в воздухе, он собирался искать еще конфетти. Он попытался отойти на шаг, но я удержала его, сжав запястья.

— Ты избегал меня, — возмутилась я.

Он открыл рот, но понял, что отрицать было глупо.

— Почему? — спросила я.

Он потянул руки, но я не отпустила.

— Тори… — пробормотал он. Эзра потянул уже сильнее, но я не отпустила, а шагнула к нему, оставаясь близко. Его спина врезалась в стену. Ванная не была тесной, но и места для маневра толком не было.

Я хмуро смотрела на него. Он отвел взгляд, пытался смотреть не на мое лицо. Он нашел точку над моей головой и глядел туда.

— Выкладывай, Эзра.

— Что?

— Причину, по которой ты избегал меня неделю и не смотришь мне в глаза.

Он поджал губы.

— А это не очевидно?

— Нет.

Удивление заставило его посмотреть мне в глаза. Он искал в моих глазах признаки обмана. Я сжимала его запястья между нами.

— Нет, — строго повторила я, глядя на него. Не получалось смотреть свысока, ведь он был выше меня. — Я не знаю, почему ты избегал меня, и меня это серьезно разозлило.

— Разозлило? — неуверенность мелькнула на его лице. — Я думал, ты предпочтешь…

— Что предпочту?

— Видеть меня меньше?

Я недовольно прищурилась.

— Потому что ты — демонический маг?

Он вздрогнул.

— Что ж, — я склонилась ближе, еще сжимая его запястья. Он пытался отклониться и ударился головой о стену. — Если ты не заметил, мне все равно. Будь по-другому, я бы не поехала с вами в ту ночь, верно?

Он замкнулся, скрывая эмоции.

— Как тебе может быть все равно?

— О, ясно. Думаешь, я трусиха.

— Что? Нет…

— Значит, думаешь, что я — эгоистка.

— Нет, ты…

— Тогда что? Почему ты думаешь, что я отвернусь от тебя из-за того, что твой внутренний демон существует в прямом смысле, а не образном?

Он тихо и изумленно фыркнул.

— Эзра, ничего не изменилось, просто теперь я понимаю, — это было не так. Почти все изменилось, но одно — нет. — Ты не изменился. Ты тот же, кем был до той ночи, так почему мои чувства к тебе изменятся?

Он застыл.

— Твои чувства?

— Ой, — меня охватила почти паника. — Т-то есть ты же еще хочешь быть моим другом?

Он разглядывал мое лицо, заглянул в мои глаза, словно пытался заглянуть в голову.

— Конечно, — тихо сказал он.

Я ожидала его шутку. Или хотя бы улыбку. Но он смотрел на меня удивительно пристально, что-то искал. Я вдруг поняла, что не отпустила его, удерживала его запястья в плену между нашими телами.

И он это понял, потому что его руки стали двигаться, но не от меня. Его ладони поднялись к моему лицу. Робко, словно ожидая, что я сожмусь от отвращения, он коснулся кончиками пальцев моих щек.

Не смея дышать, я смотрела на него. Мозг опустел, бесполезно гудел.

Его пальцы легонько задели мои щеки, он смотрел мне в глаза так, словно глядел в душу.

— Тори… можно мне объятия?

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, лишив голоса. Я стала поднимать руки.

Он притянул меня к себе раньше, чем я закончила движение, и я удивленно пискнула. Он прижал меня к своей груди. Его теплое дыхание задевало кудри над моим ухом, он прижался лицом к моим волосам.

— Ты сошла с ума, — пробормотал он. — Только это может все объяснить.

— Ты жалуешься? — спросила я, умудрившись звучать ехидно, хоть едва дышала.

— Нет. Не жалуюсь.

Мою грудь сдавило от его тихого ответа, и я высвободила руки, чтобы обвить ими его плечи. Наши объятия всегда были дружескими, почти семейными, и лишь порой ко мне приходили мысли о его твердых мышцах и приятном запахе, но и это изменилось. Пока я была так к нему прижата, я думала только о его теплом твердом теле, о его легкой и огромной силе.