Магия крови
Шрифт:
С этого ракурса место казалось очень мрачным и печальным.
— Я его вижу, — сказала Силла.
Я не шевелился. Я тоже мог рассмотреть Риза, стоявшего почти в центре кладбища, где были похоронены их родители. Пройдя несколько шагов, Силла заметила, что я не следую за ней.
— Ник?
Я, сощурившись, посмотрел на нее:
— Может, мне лучше подождать здесь? Я не хочу… ну… прерывать.
Сейчас Риз, вполне вероятно, говорил с родителями, и это было очень личным действом, в которое я не хотел вмешиваться.
Лицо Силлы сразу помрачнело, и несколько секунд она выглядела так же печально, как и все на кладбище. На фоне буйных
— Ну хорошо, — пробормотала она. — Я скоро вернусь.
Она пошла вперед. Я окликнул ее:
— Силла?
Негромко засмеявшись, она снова обернулась:
— Да?
— Будь осторожной.
Она кивнула, вняв моему предостережению. Я поднял голову и с тревогой посмотрел на небо.
Все кладбище купалось в серо-розовом свете, испускаемом отраженными от низко висящих облаков закатными солнечными лучами. Это время стало моим любимым с того момента, как я впервые открыла книгу заклинаний и вернула к жизни опавший увядший листок. Минуты, когда природа затаилась, ожидая наступления темноты, были самыми подходящими для занятий магией.
Я медленно приблизилась к Ризу, стараясь не потревожить его. Мне хотелось увидеть его возле родительских могил. Ведь прежде он никогда не приходил сюда по своей воле, я знала это. Поэтому я осторожно ступала, стараясь не наступать на сухую листву и траву.
Брат стоял, немного наклонившись и низко опустив голову. Локтями он почти касался коленей, а его руки безвольно висели. Увидев его ссутулившиеся плечи и закрытые глаза, я сразу почувствовала, как сжалось от жалости сердце. Я никогда не видела его таким беззащитным и уязвимым: склоненным и неподвижным, подобным статуе печального ангела. Я тихонько стояла, пристально глядя на брата и борясь со слезами, выступившими на глазах.
Нежный ветерок щекотал мне лицо и раскачивал ветви деревьев. Лягушки и цикады, казалось, распевались, готовясь устроить ночной концерт. В воздухе ощущалась сырость — верный признак того, что ночью будет дождь. Риз все еще не двигался. Волосы его растрепались.
— Риз? — осторожно окликнула его я, положив руку на большой каменный крест возле меня.
Он выпрямил плечи и посмотрел на меня:
— Привет. Ну что, пора?
Я кивнула, подошла к нему, взяла его за руку и сжала ее.
— Тебе надо побриться, — тихо заметила я.
— Спасибо, что напомнила, Сил, — ответил он, скривившись.
— Мама не одобрила бы твой неряшливый вид.
Я склонила голову на грудь, боясь, что не выдержу взгляда его печальных глаз.
— Она наверняка не пришла бы в восторг и от твоей прически, — усмехнулся Риз и бесцеремонно притянул меня к себе. — Когда все это кончится, может, нам вообще стоит уехать.
— Уехать из Йелилана? — уточнила я, сцепив пальцы рук за его спиной.
— Да. Мне надо учиться в колледже, а ты поедешь со мной.
— Я не хочу жить ни в Манхэттене, ни в Канзасе. Ни в Малом яблоке, [33] — капризным тоном протянула я, представив себе, будто этот разговор мы ведем за столом в нашей кухне, а мама с отцом нас слушают. Мама ласково треплет меня за волосы и журит за то, что я подшучиваю над братом, а отец улыбается, не отрываясь от проверки домашних заданий по латыни.
33
Малое
яблоко — неофициальное название городов Канзас-Сити или Манхэттена (оба в штате Канзас).Но Риз не распознал в моем ответе шутки. Он вздохнул. Я водила руками по его выступающим ребрам.
— А мне не обязательно поступать в Канзасский университет. Мы можем поехать куда угодно. Туда, где ты тоже будешь счастлива. Куда-нибудь, где будет возможность благополучно и с хорошими знаниями закончить выпускной класс, а главное, подальше от всего этого. И начать новую жизнь.
Я подумала о Нике. Я была согласна ехать в любое место, где нам с ним можно было бы целоваться. По в мае он заканчивает школу и отправляется на поиски матери. Я понятия не имела, какое будущее у наших отношений и какими бы я хотела их видеть. Уткнувшись лицом в плечо Риза, я предложила:
— Может, поедем в Чикаго? У Джуди там все еще есть квартира.
— А почему нет? Мало ли мест. Поедем в любое место, где нет всего этого.
Сердитый тон, которым ответил мне брат, заставил меня посмотреть в его лицо, а для этого мне пришлось отодвинуться. Он опустил глаза, и мое сердце сжалось, когда я заметила слезы, в которых отражалось солнце. Риз почти сразу отвернулся.
— Здесь все умерло, Силла, — прошептал он.
— Но мы живы.
Я с еще большей силой сжала его руки, чувствуя подступившие в горлу рыдания.
Глава сорок третья
Август 1972 года
Филипп так и не изменился.
— Я больше не буду этого делать, — сказал он. — Я хочу понять, каково это — смотреть в зеркало и видеть, как годы, наложившие отпечаток на твою душу, меняют и твое лицо.
Оказалось, что Филипп был склонен к аффектациям и мелодраматизму. Он поцеловал меня.
— Джозефин, мы с тобой живем какой-то непонятной жизнью уже семьдесят лет. Это же целая человеческая жизнь. И что в результате? Ничего. Никто не знает, ни что мы делаем, ни кто мы есть. Ну кто о нас вспомнит?
— А я счастлива. Вспомнят ли о нас в будущем или нет, меня совершенно не волнует — хотя бы потому, что я сама там буду.
— Прекрати принимать снадобье. Пусть наши тела снова начнут жить в своем естественном ритме. Я женюсь на тебе. У нас появятся дети, Джози. Ты ведь и представить себе не можешь, как это замечательно? Это ведь тоже наша с тобой магия. Причем лучшая магия.
— Я не хочу умирать, Фил. Меня совершенно не прельщают ни седина в голове, ни ломота в суставах.
— А дети, я думаю… — Он сделал паузу, а я не знала, будет ли правдой то, что он сейчас скажет. — Я думаю, мы произведем на свет хороших детей.
Я вздохнула. Он изменит свое решение, когда выйдет из этого депрессивного состояния. У Филиппа постоянно случаются такие перепады настроения — то подъем, то спад.
Мы вдвоем с Диаконом снова приготовим свежий кармот, на тот случай, если Филипп не захочет в этом участвовать. А затем я спрячу снадобье на кухне. Соевый соус отлично сочетается с имбирем.