Магия на каждый день

Его лицо было совсем близко: Саша смотрела на него глаза в глаза — они были такие карие и такие живые, его губы были рядом — очень и очень соблазнительные губы, и он был такой… соблазнительный, такой сексуальный, что у нее голова закружилась — так ей захотелось поцеловать его прямо сейчас…

Саша даже позавидовала девушкам, которые никогда не испытывают такого искушения — броситься на почти незнакомого мужчину только потому, что он вызывает совершенно непобедимое желание прикоснуться к его телу. И Саша решила, что она, возможно, больна, потому что в такие мгновения ощущала аффект или, как это называют романисты, «всепоглощающую страсть» — влечение на грани безумия, эйфорию…

И он отвечал ей таким взглядом, что Саше на время становилось трудно дышать. Он тоже думал о сексе, причем думал так, что его мысли звенели у нее в голове. Саша испугалась, что он на всех так смотрит, что это не она вызывает у него подобные эмоции, а как бы вообще женщина, все равно какая. И ей захотелось ему доказать, показать, что она лучшая, особенная. Федор усмехнулся, приобнял Сашу за талию и куда-то повел — то ли есть, то ли пить, — а она думала только о его руке у нее на бедрах — почти на бедрах — и боролась с искушением затащить его в темный угол и с мыслями о том, что она не должна казаться слишком доступной…

Целоваться они начали в машине — просто бросились друг к другу, и Саша поняла, что это и есть смысл человеческой жизни — целовать мужчину и не думать ни о чем: ни о ручке переключателя передач, которая отделяла их друг от друга, ни о том, что у нее нелепо задралось платье, ни о том, что в машине любовью занимаются только кретины… Она не поняла, как они добрались до ее дома, — Саша даже не вспомнила, что дома может быть Настя! — как в коридоре она сорвала с себя белье, как он усадил ее на антикварный столик, а она смела на пол всякую ерунду — телефон, коробку с брошами и бусами, записные книжки… Единственное, что она четко осознала, — как он оказался в ней, потому что это было удивительное чувство, фейерверк, такое пронзительное ощущение близости, что Саша прочувствовала его каждым отдельным нервом. Ей хотелось его покусать, но в то же время хотелось быть нежной — дышать на его гладкие блестящие волосы (не гладить даже, а именно дышать!), хотелось расцарапать ему спину ногтями и ласкать его, как маленького, — осторожно и нежно, хотелось орать во весь голос, но она задыхалась и могла только часто-часто дышать… и чувствовать, чувствовать его внутри. Она готова была рыдать, потому что не знала, как еще можно выразить то, что с ней происходило…

Едва они успели завершить этот праздник обладания друг другом, как вернулась Настя.

— Это Федор, это Настя… — бормотала Саша, одергивая юбку. — Пойдемте в гостиную, что мы тут на пороге, хотите выпить? — проговорила она на одном дыхании, в то время как Федя и Настя настороженно осматривали друг друга.

Но Саша затолкала их в комнату, рассадила друг напротив друга, выложила закуски, поставила стаканы и с обожанием уставилась на Федора.

Она пребывала в эйфории, а Настя с мрачным видом потягивала виски. Саша и Федор оживленно болтали, Настя делала вид, что слушает их, но вскоре не выдержала и удалилась в ванную комнату. Села на унитаз, опустила голову на колени и поняла, что больше всего на свете хотела бы разрыдаться. От одной мысли, что ее любимая сестра Саша может стать обычным человеком, простой женщиной, которая даже не сможет заколдовать обычный шарф, чтобы он не разматывался при дуновении ветра, прожигало желудок, застревало в гортани… Да, она, Настя, тоже хочет быть обычной — обычной необычной знаменитой актрисой. Но отказаться от всего! Это уж слишком. Это значит… значит предать часть себя, предать ее, Настю, а еще бабушку, маму, Аглаю… Ужасно! И все из-за какого-то сексапильного парня, который ничем — ну, ничем! — не отличается от миллиона мужчин. Красивый — да, талантливый — да, богатый, молодой, забавный… Но это же не повод!

— Дура! — ругала Настя сестру. — Кретинка!

Если уж ставить крест на всем: на семье, на ценностях, на магии, — то ради чего-то особенного. А вовсе не ради очередного симпатичного пижона. Мужчина должен быть необычным. Каким — Настя точно не знала, но в том, что Федор «не такой», не необычный, не сомневалась.

— Мы уезжаем, — заявила Саша, когда Настя вернулась в гостиную.

— Куда?

— К Феде, — со счастливой улыбкой ответила Саша.

Едва за ними захлопнулась дверь, Настя бросилась в гостиную, схватила диванную подушку, швырнула ее на пол и принялась мутузить ногами, издавая хриплые вопли.

— Ну, Федя! — выкрикивала она. — Ну, погоди! Ты у меня попляшешь!

Глава 12 Трудно быть ведьмой

— Помните, у Галича: «Не дарило нас время сладостью, раздавало горстями горькость, но великою вашей слабостью вы не жизнь спасали, а гордость…»?

— Не помню, — честно созналась Саша.

Она обернулась в надежде встретить хоть единственного знакомого, к которому можно сбежать, но, увы, она никого здесь не знала. Юноша цитировал бесконечно: начал с Маяковского, продолжил Вертинским, а заключил Галичем. Не то чтобы Саша не любила стихи, но… Слушать, как посторонний, не то чтобы очень симпатичный, с легким запахом лука изо рта молодой человек целиком травит длинные стихотворения, было практически невыносимо.

Настя силком затащила ее на эту премьеру — очередной фильм питерской студии, на которой работал Епифанцев. Тот возжелал представить Настю продюсеру, а Насте ударило в голову взять с собой сестру. Причем на Федю билета не было, и Саша сразу же отказалась, но сестрица вдруг принялась ныть, что ей страшно, она не справится, ей нужна поддержка… Пока что поддерживал Настю Епифанцев — та слегка перебрала шампанского и раскачивалась на шпильках, а Саша стояла напротив молодого дарования, которое, судя по авансам, стремилось уложить Сашу в постель.

— Я вообще Галича не люблю, — заявила Саша.

— Как можно не любить Галича? — воскликнул юноша.

— Сильно, — пояснила Саша, развернулась и пошла вон.

— Наташа! — раздался вдруг рядом голос сестры, и кто-то схватил ее за локоть, дернул на себя. — Это моя сестра Саша.

Настя крепко вцепилась в Сашину руку и вынудила улыбнуться высокой блондинке с локонами и крупным порочным ртом, накрашенным помадой сиреневого оттенка.

«Кошмар!» — с отвращением подумала Саша, но вслух вежливо-вежливо сообщила, что видела блондинку в нескольких сериалах, и та произвела на нее неизгладимое впечатление. Сказанное было чистой правдой: Саша тогда таращилась на экран, гадая, кто протащил на экран такую ломаку и так ли хороша она в постели, чтобы это стало поводом для приглашения ее на главную роль.

— Летом поеду в Сен-Тропе к Брюсу на дачу, — с жеманной улыбочкой говорила блондинка. — Обсудим один проект…

Некоторое время Саша тщилась сохранить заинтересованный вид, но скоро поняла, что через мгновение начнет откровенно зевать, и потихоньку отползла в сторону.

«Проект… Брюс… Ха-ха-ха… — думала она про себя. — Смешно!»

Нечаянно Сашу принесло к компании мужчин в возрасте, которые горячо спорили.

— Русские не любят жидов! — утверждал один. — Это нормально. Кстати, нормально говорить «жиды». Все же называют украинцев хохлами, и ничего!

— В Америке тебе бы устроили суд Линча, — посмеивался собеседник.

— Да плевал я на твою Америку! — уверял первый. — Чего ты мне своей Америкой тыкаешь? Страна фальшивых зубов и сисек!

Саша осторожно отделилась от спорщиков и поплелась за вином.

«Настя что, с ума сошла? Хочет стать одной из них? Сдурела? — спрашивала она про себя. — Моя сестра? Да ни за что!» В пылу мысленного разговора Саша стукнула по столу кулаком, напросившись на несколько удивленных взглядов, схватила вино и забилась в угол.

«Даже если среди этих людей есть несколько нормальных, это ее не оправдывает, — рассуждала она. — Черт! Что бы такого сделать, чтобы она передумала?»

Озираясь по сторонам, Саша потихоньку улизнула из зала, схватила пальто и выбежала на улицу. Ей хотелось одного: добраться до Федора, лечь на диван, включить видео и обниматься.

— Я к Сивидову, в сто сорок девятую, — выдохнула она, опершись руками в стол консьержки.

Отпустив такси с другой стороны Садового, Саша мчалась по переходу, подпрыгивая на каблуках, неслась по двору — скорей, скорей, в уют и тепло! В подъезд Саша ввалилась запыхавшаяся, вспотевшая — перед глазами витал образ джакузи из матового стекла — ужасно стильная ванная в большой комнате, отделанной деревом. В квартире у Федора вообще все было очень-очень стильным, но при этом душевным: ручной росписи столики и шкафчики, восточные ковры, плетеные кресла с вышитыми крестиком подушками, массивные картины современных художников…