Магия торжествует

— Война с драконом не гарантирует безопасность Железных псов.

Он посмотрел на меня.

— Нет, но это поможет тебе.

— Ты не обязан платить свои старые долги, Хью. Не со мной.

— Просто прими помощь, — прорычал он. — Она тебе нужна.

— О, я приму ее. Триста Железных псов и Хью д’Амбрей. Я была бы сумасшедшей, если бы отказалась.

— Умная девочка.

— Но у нас с тобой все в порядке, Хью. Я серьезно.

— Вот так просто, — сказал он.

— Нет, я думала об этом. Я позволила этому случиться больше ради себя, чем ради тебя. Ты не единственный, у кого в памяти остались трупы. Я убивала по команде. Я не спрашивала почему. Ворон укажет — я убью.

— Ты была ребенком, — сказал он.

— А тебе перенастраивали эмоции. Я полагаю, это то, что называют смягчающими обстоятельствами. Их наличие помогает не так сильно, как должно было бы, не так ли? Я не могу изменить того, что делала. Я могу только идти вперед и стараться делать лучше. Я всегда буду убийцей. Мне это нравится. Ты всегда будешь ублюдком. Какая-то часть тебя наслаждается вышибанием двери и швырянием отрубленной головы на стол.

— N’importe quoi [7] .

7

— Не имеет значения.

Я сделала мысленную пометку попросить Кристофера перевести. Он бегло говорил по-французски.

— Ну и парочка же мы с тобой, — сказал Хью.

— Угу. Сидим здесь, грустные, на крыльце, в то время как вторгается дракон, а у нашего папы кризис среднего возраста из-за золотых колесниц…

Хью ухмыльнулся, а затем его лицо потемнело.

— Сделай для меня одну вещь, — сказал он.

— Эм?

— Не делай с девочкой того же, что сделали со мной.

— Воля Джули — ее собственная воля. Я никогда ни к чему ее не принуждала и не планирую.

Элара соскользнула с ветки и спрыгнула на траву.

— Не все так плохо. — Хью встал и подошел к ней.

Я допила чай.

— Ты ему доверяешь? — спросила тетя у меня над ухом.

— Я доверяю выражению его глаз, когда он говорит об отце. Как будто он разрывается между любовью к нему и желанием придушить его.

— Это может оказаться глупостью.

— Если так, я разберусь с этим, — сказала я ей.

— Говоришь как королева. — Тётя провела призрачными пальцами по моим волосам. — Я наконец-то сделала из тебя королеву.

— Жаль, что у меня закончилось время.

— Я слышу поражение? — Эрра подняла брови.

— Нет, это реальность. У нас может не быть войск, чтобы сражаться с Нейгом, и мы точно не сможем противостоять ему и отцу одновременно. Дракон ненавидит нас, но особенно он ненавидит его.

— Ты просишь меня убедить твоего отца заключить союз?

— Если представится такая возможность.

Тётя замолчала. Встреча с моим отцом дорого ей обойдется.

— Ты многого просишь, дитя.

— Я слышу поражение?

Она фыркнула.

— Как ты собираешься его убедить? — спросила она. — Застыдишь? Угрозами?

Что там сказал Роман? Родители любят играть в спасителей.

— Нет. Я собираюсь позволить тебе так действовать. Если я так сделаю, папа просто воспримет это как личную атаку и перейдет в наступление. Он хочет быть героем. Он хочет прийти и спасти положение, и за это им будут восхищаться и любить. Поэтому я планирую смириться со своей судьбой. Мрачной, скорбящей, в темной яме отчаяния.

— Значит, твой отец может быть твоим единственным лучом надежды во тьме?

— Ага.

Она изучающе посмотрела на меня.

— Ты стала манипулятором.

— Ты не одобряешь?

— Да нет. Я удивлена.

— Хорошо. Папа тоже удивится. Я долго убеждала его, что я не из тех, кто действует исподтишка. Он не думает, что у меня хватит ума манипулировать им, поэтому он не ожидает этого.

— Ты не умеешь действовать тонко. Твоя тонкость заключается в том, чтобы нанести удар, но не убить человека, а просто переломать ему кости.

— Я училась.

Она ждала, желая от меня чего-то большего.

— Слово Шарратум имеет силу, — пробормотала я. Именно это сказала мне Эрра, когда потребовала, чтобы я поклялась никогда не править землёй, которую притязала. — Я не правлю, но я королева. Я притязала город. Они все нуждаются в моей защите. Они даже не знают об этом, но я нужна им, чтобы выжить. — Мой голос звучал мёртво. — Поэтому я буду лгать, обманывать и откажусь от своей гордости. Я сделаю всё, что потребуется, чтобы защитить их всех. Я не принадлежу себе.

Эрра подошла ко мне. Она обняла меня. Я не чувствовала её тела, но ощущала, как её магия окутывает меня.

— Бедное дитя, — прошептала она таким мягким голосом. — Я пыталась уберечь тебя от этого так долго, как могла.

Мне захотелось заплакать, но это никак не выходило наружу. Я не могла позволить себе плакать. У меня были дела, которые я должна была сделать.

Кэрран поднял Конлана и подбросил его в воздух. Солнце светило прямо на них, и я увидела исходящую от него ауру, слабое мерцание теплого свечения. Мое сердце подпрыгнуло в груди. Он был так далеко.

— Ты побудила его стать богом, — прошептала я в ее объятиях.

— Я это сделала.

— Я никогда не прощу тебе этого.

— Со временем ты изменишь свое мнение.

Нет. Не изменю. Мне хотелось разозлиться и накричать на неё, но окончательное решение принял Кэрран. Я так сильно его любила, и даже сейчас он ускользал от меня.

В моей голове эхом отозвался глухой звук. Кто-то только что проверил мои чары. Я отодвинулась от Эрры, встала, взяла «Саррат» и направилась к двери.

* * *

ВОИН СТОЯЛ В КОНЦЕ УЛИЦЫ. Он был в тёмных доспехах, в левой руке держал шлем, а в правой — золотую цепь. Я направилась к нему, держа меч наготове.

Я остановилась прямо перед своим домом. Он стоял по другую сторону от него.

Он был молод, лет двадцати, с ясными голубыми глазами, похожими на две льдинки зимой, линией татуировок, идущей по одной стороне его бледного лица, и длинными светлыми волосами, стянутыми сзади кожаным шнурком. Цепочка в его руке была прикреплена к медальону с драгоценным камнем размером с грецкий орех, который выглядел как чистый красный огонь, пойманный под стеклом.