Магия вооружает
Шрифт:
Он замолчал.
— Стая, — догадалась я.
— Позволь мне рассказать тебе, как будет развиваться мой новый миф, — сказал Шакал. — В новый век магии, когда он был ещё совсем молод, появился мерзкий змей, угрожающий благополучию всех людей. Могущественный Бог Инпу и его безликие слуги сразились с ним, убили его и победили. Все, кто не желал быть съеденным змеем безумия, благодарили могущественного Инпу. Просили его благословения. Просили его мудрости. Возносили ему свои молитвы, чтобы он мог защитить их своей мощью. Он могучий воин и внушающий страх убийца.
— Амбициозный план.
Итак, я должна была стать
Шакал посмотрел на меня.
— Не смейся надо мной, щенок. Божественность подобна наркотику, однажды попробовав ее — пути назад нет.
— Я до сих пор не поняла, почему ты не позволяешь Стае помогать.
— Потому что их возглавляет Первый, — сказал Шакал.
— Кэрран?
Шакал кивнул.
— Точно так же, как начинал я, став Первым. Кто больше впечатляет, шакал или лев? Кого бы вы боялись больше? Кому бы возносили свои молитвы?
Я моргнула.
— Ты боишься, что Кэрран украдет твою божественность?
— «Боюсь» — громкое слово. Я ничего не боюсь. — Шакал положил голову на передние лапы и дернул ухом.
— За исключением того, что о тебе забудут, — догадалась я.
— Так и есть.
— И как же мое тело вписывается в твою схему? Разве ты не сменишь пол?
— Мне все равно, — ответил он. — Бог или богиня, какая разница, пока я буду купаться в силе.
— Маленькая незадача, — напомнила я ему. — Чтобы этот план сработал, Апоп должен воскреснуть, а его чешуя — у нас.
— Для его воскрешения чешуя не нужна.
— Значит, мы все это проделали зря?
Шакал поднял голову.
— Конечно же нет. Чешуя — это его броня. Без неё его будет легче убить. Он будет слабее.
— Где? Где его воскрешают?
Шакал тихонько рассмеялся.
Я схватила его за ухо и вонзила ногти в плоть.
— Где они собираются его воскресить? Когда?
— Я не знаю. — Шакал развернулся и укусил меня, захватив половину моего тела в свой огромный рот. Зубы проткнули живот и спину.
— Ты детектив. Вот и разберись с этим.
Мир вернулся ко мне в порыве ослепляющей боли, и я увидела глаза Дулиттла над хирургической маской. Мою руку охватила агония. Рафаэль прорычал:
— Она истекает кровью!
— Все будет хорошо, — ответил врач спокойным и ровным голосом.
Какая-то женщина-оборотень, которую я не знала, стянула с меня простыню. В животе зиял изогнутый ряд кровавых следов от зубов.
— Я в порядке, — произнесла я. — Продолжайте.
Рафаэль взял меня за руку. Я сжала его ладонь в ответ и наблюдала, как следы от зубов сомкнулись, когда Дулиттл закончил резать мою кость.
*** *** ***
Наконец, Дулиттл завершил операцию. Когда кость была перерезана, исчезла и боль. По крайней мере, было не так сильно больно. Роман некоторое время сидел на моей кровати и рассказывал забавные байки, пока другие убирались.
В конце концов, все разошлись. Наступила темнота — я попросила выключить лампу, и остался только лунный свет. Он разливался вокруг меня, и я чувствовала себя совершенно одинокой.
Я глубоко вздохнула. Это прозвучало больше похоже на всхлип.
Тень отделилась от дверного проема ванной и пересекла пол, приближаясь ко мне.
Сначала меня достиг его запах, этот дразнящий, успокаивающий, и в то же время сводящий с ума аромат. Рафаэль опустился на колени возле моей кровати, положил одну руку на изголовье и склонился надо мной, пока наши глаза не оказались на одном уровне.— Привет.
— Привет.
— Что с тобой происходит?
— Ничего такого. Что заставляет тебя думать, что что-то со мной происходит?
Его синие глаза пристально изучали меня.
— Ты вышла из-под наркоза с укусами на животе и грязью на ногах.
— Многие оборотни рано выходят из-под действия седативных препаратов.
Он покачал головой.
— Мы говорим о снотворном, которое дает Дулиттл. Что происходит?
Я стиснула зубы, чтобы слова не вышли наружу.
— Энди, я здесь. Посмотри на меня. — Он наклонился ближе. — Посмотри на меня.
Смотреть на него было роковой ошибкой. Слова сделали короткую передышку, а затем я больше не смогла их сдерживать. Я обвила его руками: невредимой и той, что была в гипсе. Моя щека коснулась его, кожа — к его коже, я поцеловала Рафаэля. Я целовала его со всей нежностью и любовью, потому что так или иначе я его потеряю.
— Он хочет забрать мое тело, — прошептала я Рафаэлю на ухо. — Он хочет использовать его вместо своего, потому что у меня есть магия оборотня, которая ему нужна.
Его руки крепче обняли меня.
— И я должна сама согласиться на это.
— А если нет? — прошептал он.
— Плохие вещи случатся. — Я снова поцеловала его, обхватив руками. — Я буду драться с ним. Я буду бороться с ним изо всех сил, но, если до этого дойдет, что бы я ни делала, когда он меня заберет, что бы ни говорила, это уже буду не я. — прошептала я таким тихим голосом, что не была уверена, услышал ли он меня. — Что бы ни случилось — я люблю тебя. Ты всегда будешь моей парой. Мне так жаль. Мне очень жаль, что у нас было так мало времени.
Рафаэль прижал меня к себе.
— Послушай меня. — Его шепот был яростным обещанием. — Он не заберёт тебя. Мы убьем его. Поверь мне. Я тебя не отпущу.
— Возможно, тебе придется, — продолжала я. — Ты должен пообещать мне, что, если он получит мое тело, ты отступишь и уйдёшь, Рафаэль. Будешь жить дальше, найдешь кого-то, кого полюбишь и у тебя появятся дети. .
— Замолчи, — сказал он мне.
— Обещай мне.
— Я не собираюсь обещать это дерьмо, — сказал он. — Я лучше умру, чем потеряю тебя.
— Рафаэль!
— Нет.
Он скользнул в кровать рядом со мной и обнял своими руками. Его аромат окутал меня, я держалась за него, пока не уснула.
Глава 15
Утром я проснулась одна в больничной палате. Дулиттл принес мне огромный завтрак и стоял надо мной до тех пор, пока я не съела все до последнего кусочка яичницы, филе и блинчиков. Я спешно проглотила завтрак и покинула медицинское отделение, чтобы найти Романа.
Жреца Злого Бога я обнаружила в северной части двора. Это было одно из маленьких внешних пространств внутри Крепости, укрепленное высокой стеной и созданное для обеспечения относительной уединенности. Чтобы добраться до него, мне пришлось пройти через каменную арку, вырезанную в основании низенькой башни. На полпути к ней я услышала звонкое хихиканье.