Магия восстает

— Мне уже пора, — пробормотал Мэхон и вышел из комнаты.

— Кофе? — предложил Джим.

— Нет, спасибо. — Я и так знала, каков на вкус этот кофе. — Тетушка Би, Рафаэль и Андреа хотели бы поехать с нами.

Кэрран поднял брови.

— Зачем?

— Тетушка Би сказала, что ее волнует мое благополучие.

— Ее больше волнует возможность получить панацею, — заметил Джим.

— Да, об этом она тоже упомянула. — Я посмотрела на Кэррана. — С моей точки зрения, мы берем с собой десять человек — пятеро у тебя, и пятеро у меня. Если я возьму Тетушку Би, Рафаэля, Андреа, Барабаса и Дерека, они заполняют все пять моих мест.

— Справедливо, — согласился Кэрран. — Я могу посчитать Дерека за своего. Это даст тебе одно свободное место.

— Нет, все нормально. Пусть свободное место будет у тебя.

— Я действительно не против, — сказал Кэрран.

— И я не против. Ты согласился на Тетушку Би, я должна тебе лишнее место только за это.

— Черт побери, — сказал Джим с отвращение на лице. — Вы как пожилая супружеская пара, которая нашла двадцать баксов на парковке. «Ты возьми». «Нет, ты возьми». Я этого не вынесу. — Он поставил свою кружку на стол и покачал головой.

— Хорошо, — заключил Кэрран. — Если хочешь Дерека, он твой. Список закончен.

— Это означает, что мы вычеркиваем Паолу. Крысы разозлятся, — сказал Джим.

— Я разберусь с крысами, — ответил Кэрран.

Глава 4

Я стояла на вершине зеленого холма. Передо мной ослепительно горел невероятно яркий закат, по вселяющему оптимизм небу плыли алые и багряные облака, похожие на бинты на открытой ране. Внизу на равнине, на фоне этого прекрасного заката, люди строили башню. Вокруг них кружилась и бурлила магия, из-за которой грубые каменные блоки взмывали в воздух, повинуясь силе человеческого желания. Там вдалеке в небо тянулась еще одна башня.

Мне хотелось остановить это. Все мое чутье кричало о том, что это неправильно. Все это опасно и неправильно, и в конце мы все будем страдать. Если эту башню закончить, произойдет что-то ужасное. Я хотела побежать вниз и раскидать все эти камни.

Я не могла сдвинуться с места.

Меня пробил холодный пот. Я не могла отвести взгляд. Я просто смотрела, как башня поднималась вверх блок за блоком, символизируя растущую силу и амбиции моего отца. Она все росла, неудержимая, словно древний легион, словно танк, который разрушает все на своем пути.

Кто-то дернулся справа от меня. Я напряглась, чтобы оторвать свой взгляд от башни, повернулась и увидела Джули. Ее светлые волосы развевались на ветру. Она тоже посмотрела на меня глазами, полными ужаса. По ее щекам текли слезы.

— Джули!

Я резко села в своей кровати. В комнате воцарилась тьма, которую лишь слегка разбавлял лунный свет, идущий из окна. Мое лицо казалось мокрым. Я провела пальцами по лбу у линии волос и почувствовала холодный пот. Прекрасно. Меня одно время мучили кошмары о Роланде и о том, что он меня нашел, но они прекратились, когда Кэрран начал обнимать меня во сне. И они никогда не были настолько четкими.

Может быть, Роланд пытается найти меня. Я тут же представила, как он сидит где-то далеко, в нескольких штатах от меня, и транслирует испорченные сны, как большая телебашня. Мне надо проверить голову, только вот тот, кто попытается это сделать, тут же убежит от меня с криками.

Я посмотрела на смятые простыни рядом с собой. Должно быть, Кэрран поднялся посреди ночи. Тогда это все объясняет. Его не было рядом, а меня слишком потрясло наблюдение за тем, как Мэдди становится люпом. Это просто стресс. Рано или поздно мой дорогой папочка найдет меня, но не сегодня.

Я должна проверить Джули, иначе не смогу заснуть. Я вылезла из кровати, натянула штаны, вышла из спальни и спустилась вниз. Дверь в комнату Джули была слегка приоткрыла. Странно. Я тихо постучала костяшками пальцев по огромному знаку с черепом и костями и надписью «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Тишина.

Из комнаты охраны высунулась светлая голова Джанис — оборотня лет за тридцать.

— Она взяла подушку с одеялом и пошла вниз.

— Давно?

— Часа два назад.

То есть где-то в час ночи. Джули могла отправиться только в одно место.

Пять минут спустя я тихонько вошла в затемненную комнату. Единственным источником света был большой стеклянный ящик прямо передо мной. Внутри, погруженная в зеленый целебный раствор Дулиттла, плавала Мэдди. Несколько капельниц тянулись от ее рук к металлической стойке с пакетами. Джули сидела рядом на полу, согнувшись на одеяле, ее локти опирались на колени, а лицо было спрятано в ладонях.

Ох, Джули. Я подошла и села рядом с ней. Она даже не подала вида, что слышала меня.

Кости Мэдди выпирали под странными углами. Кожа натянулась на деформированном скелете, словно полу-расплавленная резина. Кое-где торчали клочки шерсти, чередуясь с человеческой кожей. Левая часть челюсти вздулась, маленькие губы не могли полностью закрыть массивную кость, и в образовавшемся промежутке я видела человеческие зубы. Ее правая рука, оставшаяся почти полностью человеческой, казалась невероятно худенькой и хрупкой, будто это просто кости, обтянутые кожей.

Когда я сидела здесь и смотрела на нее, мое сердце сжималось в тугой, болезненный комок. И дело было не только в Мэдди, но и в мучительном отчаянии ее матери и сестры, в панике на лице Дженнифер, в скрытом страхе Андреа, которая приходила навестить Мэдди прошлым вечером. Я смотрела, как моя подруга стоит, скрестив руки на груди, и пытается убедить себя, что это не ее будущее. Она любила Рафаэля, хотела семью и детей. Оба брата Рафаэля стали люпами в подростковом возрасте и были убиты. Когда Тетушка Би говорила, что им понадобится панацея, она не врала.

К этому всему добавлялся назойливый, леденящий страх, который твердил: «Таким может быть твой ребенок».

Мэдди была милой, забавной девочкой, которую мы все знали и принимали как родную. Мы должны спасти ее. Я должна спасти ее. Если бы мне дали возможность совершить что-то, то я бы вернула ей ее жизнь.

Джули выпрямилась. Ее глаза покраснели, кожа вокруг них припухла. Мне хотелось что-то для нее сделать.

— Ей не больно.

— Я знаю, — всхлипнула Джули.

— Я читала ей вслух, и ее мама тоже, и медсестры Дулиттла. Она не одна.

— Дело не в этом.

— Тогда в чем?

— Я пытаюсь понять почему. — Ее голос сорвался. — Почему? — Она повернулась и посмотрела на меня блестящими глазами, полными слез и боли. — Она моя лучшая подруга. Единственная. Почему именно она?

Вопрос на миллион долларов.

— Ты бы предпочла, чтобы это была Марго?

— Нет. — Джули потрясла головой. — Нет. Она чувствует себя ужасно, потому что она в порядке, а Мэдди — нет. Я обняла ее и сказала, что рада ее выздоровлению.