Магия взгляда. Часть 1: Руни

— Почему? Почему на поляне Свельд, а не я? — промелькнуло в воспаленном мозгу.

В эту минуту ей был не нужен приступ боли, она бы, ничуть не колеблясь, зажгла “голубой цветок”.

… Неожиданно на поляне появился новый отряд во главе с человеком на черном коне. Сердце Свельд дрогнуло. Всплеск эмоций был слишком силен, чтобы Руни сумела справиться с ним. Восхищение? Трепет? Восторг? Да, можно было почувствовать это в порыве Свельд, но сестра понимала, что слова выражают лишь малую часть пережитого, для большинства ощущений просто не было имени. Руни не знала названия этих эмоций, поскольку ни разу ей не выпало их пережить.

Хорошо зная Свельд, она тут же поняла, что полет небывалых чувств вызван не данной картиной, а тем, что случится с сестрой много позже. Так человек, повествуя другим о недавно пережитой опасности, знает, что он уже спасся, и это наполняет его торжеством.

Руни не знала, почему ей вдруг захотелось отгородиться. (Возможно, порыв Свельд был слишком силен.) Осторожно попробовав отстраниться от ее подсознания, Руни немного раскрылась для остальных. Было ясно, что незнакомец на черном коне — это Вождь, его первенство признавали все. На секунду она задержалась рядом с юношей. Он больше всех восхищался Вождем. Молодая брюнетка с такими же золотыми глазами, как у захватчика Свельд, вызвала неприязнь. Руни знала, что незнакомка возненавидела пленницу с первого взгляда.

Уже “осмотрев” всю поляну, Руни упорно избегала того, кто был должен изменить ее жизнь. Она даже не попыталась рассмотреть его. Подключаясь к мыслям и чувствам собравшихся, Руни узнала, что незнакомца зовут Орм и что он — Победитель серого Бера из чащи. Но почему-то ей было непросто включиться во всеобщий восхищенный порыв. В душу Руни вползал непонятный страх.

— Я боюсь? Но чего? Пробуждения чувства? Ошибки? — невольно спросила она себя, но ответа не было.

…Спрыгнув с коня, Орм направился к Свельд, и нежданно Руни решилась. Она не могла бы сказать, что ее подтолкнуло: желание чуда или любопытство, но только, когда он склонился к ее сестре, Руни сняла свой защитный барьер и раскрылась для чужих чувств. Она верила, что сумеет справиться с ними.

— Мне лучше узнать все сейчас, чем потом. Я должна ему верить! Герой неспособен… — обрывком наивной мысли мелькнуло в мозгу перед всплеском мучительной боли, вдруг вновь расколовшим сознание.

Ей показалось, что земля вздыбилась, небо рухнуло вниз, а деревья вдруг заплясали. Кровавая муть затуманила взгляд и, свернувшись клубком, она соскользнула на землю, выпустив руки сестры.

— Руни! Руни! Очнись! Что случилось? Что с тобой? — Свельд была рядом, но голос шел как бы издалека. В нем звучал неприкрытый страх, но подняться не было сил.

Металлический привкус крови во рту, чувство сильной, мучительной тошноты… Полотенце, смоченное в воде, помогло прийти в чувство.

— Ответь мне, что с тобой?

Приподнявшись и прижимая холодный жгут к голове, Руни тихо ответила:

— Ничего.

Она знала, что винить в происшедшем было некого, кроме себя. “Разве можно так глупо… Зачем я раскрылась? Ведь люди…” Нежданно ей стало тоскливо и холодно.

— Руни, не надо мне лгать, я же вижу!

— Не бойся, Свельд, мне уже хорошо. Просто трудно так сразу избавиться…

Руни не стала объяснять, от чего, потому что Свельд поняла ее. (Она знала, как остро сестра реагирует на чужое сознание.)

— Ты раскрылась?

— Да.

— Это тот, с золотыми глазами? Он просто ужасен! Ты знаешь, увидев его возле Топи, я сразу же поняла…

Конец фразы Руни уже не дослушала, так как ей снова сделалось нехорошо. Убежденность, звучавшая в тоне сестры, позволяла не вдаваться в подробности и избежать объяснения.

— Пусть Свельд считает, что угадала. Так лучше! — мелькнула усталая мысль, вызывая новый прилив тошноты. Руни знала, что вряд ли решится сказать ей всю правду…

«Ты просто не любишь людей, если можешь так говорить о нем! Он же спас меня! Спас!» — прошептала бы Свельд, отвернувшись, чтобы скрыть набежавшие слезы. И Руни не смогла бы ее убедить, что не лжет.

…Шок, перешедший в презрение… Гнев, отвращение, ярость под маской показной доброты…

Эти чувства обрушились в душу, ломая ее, как стремительный черный поток, разрушающий всех и вся, уносящий жизнь, а Свельд не ощутила этого, не поняла… Может, все-таки и ощутила, но сразу простила его, оправдав. Не случайно, уже уходя, она прошептала ей:

— Знаешь, Вождь ждал ведь тебя, не меня…

…Ждал одну, а увидел другую… Ты помнишь, Свельд, мы когда-то искали золотисто-зеленых птенцов, а увидели норку розовой мышки с мышатами… Разве мы рассердились на них? Разве мы ненавидели маленьких мышек за то, что они не зеленые птенчики? Так почему же тогда… Почему…

…Два человека у дромма на зеленой поляне, как в песне: враг, злодей и спаситель- герой… Смерть и боль, боль и смерть… Почему? Почему даже лучший…

Губ Руни коснулась деревянная чаша с водой. Приоткрыв глаза, она сразу увидела Свельд и постаралась улыбнуться ей:

— Знаешь, мне уже лучше.

Присев к ней на постель, сестра осторожно прильнула щекой к ее бледной руке.

— Я ведь так за тебя испугалась! Знаешь, Руни, наверно, я была не права. Ты не можешь жить с людьми, и я не смею заставлять тебя. Если любое, совершенно случайное прикосновение к их подсознанию вызывает такие муки, то лучше тебе оставаться в лесу. А гадание… Мало ли может придумать деревенская знахарка?

Ее голос был удивительно нежен, взгляд излучал теплоту.

— Ты прости меня, Руни! Мне очень тоскливо в лесу, жизнь проходит без всякого смысла… В деревне у наших ровесниц уже есть дети, а тут… Я недавно ходила туда. Мне разрешили подержать малыша. Он был толстенький, теплый, живой! Мне безумно хотелось такого же. Вот я и подумала: если мы уйдем к людям, то у нас с тобой тоже будут дети. Свои! Мне показалось, что ты захочешь… Прости!

Руни очень хотелось ответить ей, но почему-то она не решилась. Наверное, ей помешало чувство вины, что нежданно нахлынуло в душу.

— Я никогда не смогла бы так, как она! — пришло в голову. — Свельд никогда никого не осудит, она очень быстро найдет оправдание каждому, кроме себя, а вот я…

Мысли Руни невольно вернулись к картине, воспринятой через Свельд. Теперь гнев и ярость Героя не казались ей столь ужасными.

— Каждый способен сорваться, но разве я смею его осуждать за минутную вспышку? Такое возможно с любым! В душе каждого есть потаенные бездны, которые просто пугают. Мне было бы нужно быть просто осторожнее! Разве я лучше него? Нет, ничуть… Все мы можем утратить самоконтроль! Орм за что-то рассердился на Свельд, но ведь он же ее спас… Я совсем не хотела жечь дромм, но оставила лишь золу… — убеждала она себя, заставляя смириться с возникшей ситуацией.