Магнат Пушкин

А ведь вслед за Императором акции наверняка пожелают приобрести и другие крупные игроки, прекрасно понимаю, что если уж сам царь вошёл в дело, то оно надёжное и стоящее.

В свете таких событий, пожалуй, мне стоит самому смотаться в Ярославль, чтобы лично переговорить с князем Голицыным о предложении Его Величества. Ну и заодно подготовить его к предстоящей смене рабочего места — не верю я, что Александр I просто так мне брякнул, что готов Дмитрия Владимировича на Москву ставить губернатором.

— Князь, а как вам Крым понравился? — вдруг сменил тему разговора Император. — Насколько я знаю, мы теперь вроде как соседями по дачам будем.

— Ландшафт, мягко говоря, не очень, а вот климат отличный, — не стал я скрывать своих впечатлений от полученных земель. — Но в целом мне понравилось.

— Несмотря на сложный ландшафт? — удивился моему ответу царь.

— Право слово, это мелочи, — с улыбкой вспомнил я Кольку с Максом, которые будучи в Крыму спорили между собой какую горку нужно снести, а какой овраг закопать. — Сложностей я не боюсь — так даже интересней.

— И что вы собираетесь с землёй делать?

— Ветеранами заселю. Я успел убедиться, что это надёжные люди, — озвучил я свои планы. — А чем они займутся — это уже их дело. У кого руки к земле лежат, пусть виноград и фрукты выращивают. Кто без скотины себя не мыслит может тонкорунных овец или ещё какую живность разводить. Я с адмиралом Грейгом на тему отставных моряков беседовал — он обещал мне людей порекомендовать. Понятное дело, что им будет трудно на берегу, но можно рыбачьи артели организовать, а рыбу затем теми же судами на воздушной подушке хоть в Москву, хоть в столицу доставлять.

— И какую же вы рыбу собираетесь в Чёрном море промышлять? — усмехнулся Император. — Хамсу?

— Не только, — помотал я головой. — Англичане с французами за тысячи верст за скумбрией и сельдью плавают, а у нас она практически у берега обитает. Да и крупной белуги полно рядом с тем местом, где наши дачи.

— Я ещё понимаю, что белуга в Азовском море ловится, но откуда она у берегов Крыма? — не поверил мне царь.

— Я с парочкой местных греков успел пообщаться, — на ходу придумал я более-менее правдоподобную версию объяснению своего послезнания. — Рядом с южным берегом Крыма проходит течение от Керчи до Севастополя. Зимой на глубине в сотню сажень в районе течения обитает султанка, служащая белуге зимним кормом наряду с хамсой, мерлангом и креветкой. Обычно ловятся рыбины весом от семи до тринадцати пудов, но иногда попадаются экземпляры и в тридцать пудов.

— Это же.… Это же… — хватая ртом воздух подскочил с кресла царь и начал шагам отмерять, какого размера, по его мнению, должна быть белуга весом почти в полтонны. — Князь, я должен увидеть это чудо у себя на даче.

— А представляете, какое вкусное мясо у зимней белуги? — подлил я масла в разгорающийся костёр императорской фантазии. — Каспийский осётр ни в какое сравнение не пойдёт. Да и не мне вам рассказывать, что неспроста с Керчи зимняя рыба в две цены идёт по сравнению с той же Астраханью.

Александр I вернулся в кресло и задумчиво уставился на огонь в камине.

Я не собирался гадать о том, какие мысли в голове у Императора, но как по мне, то вечер прошёл вполне удачно, за исключением одного «но». Царь готов купить акции ещё не существующей компании, а значит, дело станет не только моим. Оно переходит в разряд государственного интереса. Хорошо это или плохо — покажет время. Пока я знаю только одно: если Император решил играть в долгую, значит и я должен думать не меньше, чем на два шага вперёд.

* * *

Утро следующего дня началось для меня рано. Оно и не удивительно, когда у тебя в доме ночует Император, которому ты обещал сегодня показать испытание торпеды.

Уже рассвело, когда я отправился на озеро, где вовсю кипела работа: команда, руководимая Пущиным проверяла механизмы, а на помосте уже стояла та самая «самодвижущаяся мина» — длинная, обтекаемая, и пока не такая уж большая.

Александр I приехал со мной вместе после чашки утреннего кофе, бодрый, несмотря на ранний час. Его взгляд сразу упал на странный металлический снаряд.

— И это… должно двигаться само? — спросил он скептически.

— Не просто двигаться, Ваше Величество, а поражать вражеские корабли на расстоянии, — ответил я и дал знак инженерам, что можно заряжать торпеду в аппарат, — Пока мы видим лишь небольшую модель, которая сегодня понесёт лишь половинный заряд пороха. Полпуда.Потом торпеда будет увеличена. Пудов этак до четырёх — пяти по заряду, как мне кажется.

На глазах Его Величества торпеду зарядили в аппарат, и я пригласил Императора в укрытие — за стену из брёвен и земли, что была сооружена шагах в тридцати от помоста.

— Целью будет вот тот частокол из морёной лиственницы, — указал я, пока мы шли на безопасное место.

Зашли. Пущин махнул платком. И когда торпеда пошла, он вслух начал отсчёт секунд, глядя на свой Брегет.

Вскоре раздался оглушительный взрыв. Столб воды взметнулся вверх, а когда брызги осели, от шести столбов остались лишь щепки, да и ближайшие к пробоине выглядели неважно, с изрядным креном.

— Двадцать восемь секунд. Скорость всё та же — тридцать узлов, — браво доложил Пущин.

Император стоял неподвижно, широко раскрыв глаза.

— Чёрт возьми… — прошептал он, что для него было крайне несвойственно.

Человек он воспитанный. Можно сказать — религиозный фанатик, а тут — на тебе… Чертыхается.

— Теперь представьте, Ваше Величество, эскадру англичан, уверенно идущую на рейд Кронштадта… и вдруг их флагман взрывается без единого выстрела с наших батарей. Далеко в море.

Александр медленно повернулся ко мне.

— Вы понимаете, что это меняет всё?

— Далеко не всё, — покачал я головой, — Но это лишь начало. Представьте теперь паровые корабли, железные дороги, заводы… Всё это возможно, если перестать быть просто дешёвым поставщиком пеньки, чугуна, зерна и льна.

Он задумался, глядя на дымящиеся обломки частокола.

— Вы говорите так, будто знаете, как это сделать.

— Знаю. Но для этого вам придётся пойти против многих в своём окружении.

— Вы имеете в виду Аракчеева? — резко спросил он, глядя мне в глаза.

— Не только его. По-своему Алексей Андреевич вовсе не плох и вам верен. Его бы я даже менять не стал. А вот тех, кому выгодно, чтобы Россия оставалась в прошлом…