Магония

Глава 25 {Аза}

Солнце всходит по правому борту – хрупкое, белое. Оно поднимается не над вершинами гор, а над бесконечным ледяным полем. Звезды ещё мерцают выше поручней. Милект в груди поёт свою песню. Я скорблю и пытаюсь примириться с тем, что, наверное, и так уже знала, – что больше никогда не увижу Джейсона, не возьму его за руку. Секунду вижу его в своём сознании. Он не смотрит на меня, весь подобран, сосредоточен – как всегда, когда чего-то хочет. Я знала о нём всё, каждую мелочь, каждый миг, но теперь…

Я думала, что это я умру, это я исчезну, но теперь…

Чуть помолчав, тихо пою вместе с Милектом. Мы создаём небольшой вихрь белого песка из содержащейся в воздухе влаги. Он свистит, кружится, а потом мы его отпускаем, этот снегопесок.

Ледяной мир внизу сияет, как скорлупа. Мы почти достигли пункта назначения. Вот-вот приступим к выполнению миссии.

Для этого я рождена. Больше у меня ничего не осталось.

Я по-прежнему никуда не вписываюсь. Половина сердца на земле, половина в облаках. Всё та же чужачка. Мне по-прежнему нигде нет места.

В мире внизу столько всего неправильного: реки, меняющие цвет с голубого на зелёный и коричневый, дым, отравляющий шквалокитов, то, что люди едят, а магонийцы голодают.

Думаю о том, как Маганветар забирает наши скудные запасы, бросая магонийцев, вроде родных Дэя, умирать от голода, посылает наёмников, вредить невинным людям на земле…

Ш-ш-ш, Аза. Ш-ш-ш. Не думай об этом.

Единственное решение – стереть всё подчистую. Сломать старые обычаи. Изменить всё.

Я смогу спасти не только свою жизнь, но и всех в Магонии. А теперь у меня ещё больше на то причин.

Шквалокит из какого-то другого стада старательно наметает снег, смотрит на меня и, удивлённый нашей скоростью, сам спешит вперёд, гулом и свистом сообщая, что нам нельзя так быстро двигаться: «Снегокит! Родное небо! Пой и беги, пой и лети! Внимание на воде, внимание в дожде! Остановите корабль».

Другие шквалокиты подхватывают песню, и через мгновенье мы окружены со всех сторон. Всё стадо, самцы, самки и детёныши, яростно свистят нам остановить судно, нагоняя снежные облака и опуская их в северное море. Они создают буран.

Мы не обращаем на них внимания.

Я глубоко вздыхаю и заталкиваю боль поглубже.

Смотрю вниз на лёд с палубы «Амины Пеннарум» и понимаю, что в этот миг всё принадлежит мне. Море. Небо. Капитанская дочь. Откуда-то доносится долгий и скорбный птичий крик.

Я могу заплакать, но тогда мои иссиня-чёрные слёзы замерзнут. Как сосульки.

Думаю о Кару. Может, он пристроился на какой-нибудь плывущий на юг корабль или летит сам по себе, напевая свою песню. Он свободен и далеко отсюда. Я ему завидую.

Дождь яростно хлещет по лицу. Серебристая птицерыба взмывает в облаке водной пыли и разбрасывает ледяные струйки.

Прижимаю ладонь к груди, пытаясь защитить сердце. Оно болит.

Лодка отсоединяется от корабля и плывёт рядом с нами.

Члены команды гребут сквозь туман, пока мы пробиваемся через облака к краю неба, где луна меняет цвет и зарождается ночь.

Палуба покрыта льдом. Я дрожу и не могу заставить себя пойти вниз. Замёрзший Дэй сидит рядом.

Что-то неправильно. Моё сердце. Я скучаю. Я скучаю.

Беру Дэя за руку и смотрю на наши сплетённые пальцы. Пою тихую ноту, и он мягко подхватывает, усиливает её. Мы создаём дождевое облачко, крохотный шторм. Дэй смотрит на меня и сдувает его прочь. Мы смотрим ему вслед, как оно плывёт над поручнями. Дэй тоже рождён для этого. И у него тоже больше ничего не осталось.

Внизу сталкиваются плавучие льдины. Океан – чёрное пространство с белыми пятнами.

Снова слышится скорбный птичий крик, но уже ближе.

Кару?

Нет. Ты получаешь того кэнвра, который тебе предназначен, а не того, которого выбираешь. Мой – Милект. Мы связаны. Навечно. Думаю, что случится, если эту связь разорвать, и понимаю, что ни одному из нас не желаю такой участи.

Зэл расхаживает по палубе и что-то бормочет. Вся команда буквально светится готовностью, голодом.

Мы пришвартовываемся над старой шахтой в горе из песчаника. Здесь всё сделано для того, чтобы сохранить семена растений мира. Само месторасположение хранилища уже работает на безопасность.

То самое хранилище, о котором говорили Дыхание.

Внутри – сотни тысяч расставленных по полкам герметичных упаковок с семенами. Почти как библиотека. Запас почти всех съедобных растений на земле. Рис, яблоки, брокколи и всё, что только душе угодно. Замороженные орехи. В этой старой шахте спрятано наше спасение.

Наверное, и воздушные растения тоже. По крайней мере, так клянётся Зэл.

Хранилище – своего рода ковчег наоборот: вместо животных на воде растения под камнем. Это не военный лагерь. Ни оружия, ни солдат. Лишь толща горной породы.

А я – девочка, способная песней превратить камень в воду. Та, что сможет вытащить растения.

Я задумываюсь, что же произойдет, когда камни сдвинутся. Зэл пообещала, мол, всё будет просто. Но чего стоит её слово?

Не могу об этом думать. Я отвечаю за себя, независимо от того, что хочет или не хочет Зэл. Вытащу растения – и дело в шляпе.

Милект снова поёт, на этот раз колыбельную.

«Преданность».

Интересно, где Джик? Я не видела её с той битвы с Дыханием. Не знаю, что именно, по её мнению, я должна была сделать с Кару и правильно ли поступила. Может, Джик на меня злится.

Снова смотрю вниз. Лёд трескается, и в разломе кто-то плывёт. Северный медведь.

Вода Баренцева моря захлёстывает на палубу. Берег Шпицбергена покрыт пепелистой известковой почвой. Где-то неподалёку городок с аэропортом, но под нами не видно почти ничего, лишь гряда ледяных холмов. Только снег и море.

Сейчас я ближе всего к земле за… сколько же, Аза? По ощущениям – за целую вечность. Теперь я там тоже чужая. Хотя я всегда ей была.

На земле я ничем не управляла, даже собственным телом. Здесь же я важна. Только я способна на это – совершить то, что спасёт мой народ.

И мне надо сделать всё сейчас. Представляю, как растения снова заполняют небеса Магонии, целые поля. Больше никто не голодает. Не умирает.

Мы – все, кто не ростре, – дышим с присвистом. Нельзя надолго здесь оставаться. Мои лёгкие дрожат, сокращаются, внутри них холод. Но ничего. Оно того стоит. Я не в шлеме. Мне предстоит петь – а значит, дышать. У меня с собой бутылка магонийского воздуха. Если надо будет – смогу глотнуть.