Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна

Сарк наконец выбрался на платформу и упал набок, как истощенный пес. Плазматический осадок стекал со спины, собираясь в лужу. На сморщенной коже магоса оставались быстро засыхающие дорожки.

Он начал медленно подниматься на ноги.

– П-помоги, – прохрипел магос.

– Ты справишься, – отозвался Гоблека, не убирая пальцев с рукояти оружия.

Сарк встал. Он поднял голову и, щурясь, посмотрел на светильники, установленные по периметру площадки.

– Сколько? – спросил магос еле слышным срывающимся голосом. – Сколько я там пробыл?

– Долго.

– Неделю?

– Дольше.

– Сколько, Горан?

– Полагаю, семнадцать лет, – произнес Гоблека.

Сарк замолчал и осмотрел то, во что превратилось его тело.

– Я туда не вернусь, – заявил он. – Я заслужил награду. Я заслужил место по правую руку от Короля. Я служил. Ты не заставишь меня залезть туда снова.

Гоблека заметил, что Давинч бросает на него тревожные взгляды, и успокаивающе покачал головой. Они разберутся с Сарком позже. Если удастся держать его спокойным и довольным, то они смогут придумать, как загнать его в клетку, когда придет время.

– А сейчас я хочу отдохнуть, – сказал Сарк. – Займись приготовлениями, Горан. Мне нужен транспорт до Санкура на этой неделе. Быстрый корабль, надежная команда. Я лично хочу отчитаться перед Королем.

– Я должен провести кое-какие тесты на вас, – предупредил Гоблека.

Сарк резко обернулся к бородатому агенту. В глазах магоса полыхнуло фиолетовое пламя.

– Необходимо понять, в силах ли вы перенести путешествие, – пояснил Гоблека.

– И получить больше данных, – добавил Давинч, – чтобы ускорить подготовку новых кандидатур.

Сарк кивнул. Он прошагал мимо Давинча и всмотрелся в лицо Эйзенхорна.

– Наконец-то у вас получилось, – произнес магос. – Успех можно развить.

Он всмотрелся в лицо инквизитора, лишенное какого-либо выражения.

– Мне тебя жаль, – сказал Сарк. – Я ненавижу тебя за все, что ты собой представляешь, и за препятствия, которые ты чинил Когнитэ все эти годы, но все равно жалею из-за того, что тебе придется вынести.

Эйзенхорн не ответил.

Сарк развернулся и захромал по ступеням к двери, ведущей в крепость.

– Может, стоит пойти за ним? – прошептал Давинч.

– Мне не хотелось бы оставлять его одного надолго, – ответил Гоблека. – Он кажется нормальным, но я совершенно не знаю, чего от него сейчас ждать. Но сначала давай закончим дело.

Он перевел взгляд на инквизитора:

– Давай-ка посадим его в клетку.

Нейл шагнул навстречу Блайгу.

– Приготовьтесь бежать, – велел он остальным, – Я собью его с ног. Как только я расчищу путь – бегите.

Драшер понял, что Нейл собирается отшвырнуть тварь с дороги.

– Ты же погибнешь! – воскликнул он.

– Мы все тут сейчас погибнем, – ответил Нейл.

Раздался треск, и свет над головами практически угас. Шестерни и механизмы Ткача замедлили движение, а потом затихли.

Ходячие мертвецы рухнули на пол, будто оборвались невидимые нити, за которые дергал гигантский кукловод. Скелет рассыпался и загрохотал костями по ступеням.

– Что это было? – спросила Макс.

– Не задавай лишних вопросов, Жермена, – сказал Драшер. – Шевелись, пока они не встали снова.

Они спешно перетащили Вориета через тело Блайга и ринулись к лестнице, с которой спустился толстяк. Нейл задержался и поднял с пола винтовку еретика. Он осторожно потыкал в труп прикладом. Никаких зеленых искорок. Только тогда наемник позволил себе обшарить карманы мертвеца и забрать патроны.

– Торопись! – крикнул ему Драшер.

– Иду, – проворчал Нейл. Он подхватил оружие, развернулся и побежал за товарищами.

Гоблека закрыл дверь клетки с помощью не-слова. В воздухе плавали клубы дыма, цепляясь за светильники под потолком.

Запертый Эйзенхорн сидел на коленях и тупо пялился на скованные руки. Затем он медленно поднял голову и посмотрел на Гоблеку.

– Ты знаешь, что делать, – сказал еретик.

Эйзенхорн не ответил.

– Я понимаю, что это кажется незнакомым, – продолжил Гоблека. Он опустился на корточки и смотрел на узника сквозь прутья решетки. – Ты не привык к тому, что твой разум работает так. Не бойся. Это откровение. Понимание истины всегда ужасает. Сейчас ты видишь вещи такими, какие они есть. Ты вернулся домой, в место, где все началось. Оно звало тебя с самого рождения, а ты был слишком испуган… слишком пропитан ложью… чтобы ответить. Но теперь ты все можешь. Ты почувствуешь опьяняющую свободу.

– Варп… – прошептал Эйзенхорн.

– Верно, – улыбнулся Гоблека. – Тебе не нужно больше ничего знать. Варп – в тебе, и он покажет все, что нужно. Как жить. Как думать. Как подчинить себе этот мир и все остальные. Он покажет, как управлять Ткачом. Научит языку. Словам, которые нужно сказать. Просто открой свой разум, и они сами вольются в тебя.

Губы инквизитора беззвучно задвигались. Он выглядел как ребенок, пытающийся выговорить первое слово.

– Запусти Ткача, – сказал Гоблека. – Пусть он крутится. Мне нужно, чтобы ты овладел его силой и погасил огонь. Нужно спасти Ткача. Это наша главная задача на настоящий момент. Обезопась Кештре и спаси Ткача. Пусть слова текут. Для такого, как ты, это несложно.

Губы Эйзенхорна задвигались быстрее. Он начал что-то бормотать. Гоблека услышал первые слоги, и они ударили его в грудь, будто разряды тока. Все больше полных не-слов вылетало изо рта инквизитора.

Давинч отступил к краю платформы и настороженно наблюдал за происходящим. Он подобрал винтовку, оброненную Гоблекой, и крепко сжимал ее в руках. Горан тоже решил отойти подальше. Эйзенхорн говорил достаточно внятно, быстро и четко произнося не-слова, каждое из которых врезалось в плоть Гоблеки.

Он никогда не слышал, чтобы литании на Энунции звучали так чисто. Магос овладел языком и скрытой в нем силой, но устная речь всегда давалась ему с трудом, как будто поддержание контроля требовало постоянных усилий. Сарк часто запинался или начинал невнятно бормотать. Его работа периодически прерывалась бесполезными криками и хныканьем. Эйзенхорн говорил спокойно и уверенно. Он почти моментально изучил Энунцию.

Сидящий в клетке инквизитор закрыл глаза и запрокинул голову.

Прутья психометрической клетки начали обрастать потрескивающей ледяной коркой. Разряды зеленой энергии зазмеились по решетчатому настилу платформы, попадая в обмотки катушек или металлические конструкции. Один разряд ударил в один из осветительных блоков, моментально погасив все лампы и осыпав платформу дождем искр.