Махабхарата. Рамаяна (сборник)

Так, например, и в «Махабхарате», и в «Рамаяне» часто встречается формула «погруженный в океан скорби». Но вот в жалобе ракшаси Шурпанакхи на оскорбление, нанесенное ей Рамой, эта формула дополняется неожиданной метафорой:

Отчего ты не защищаешь меня, погруженную в необозримый океан скорби,Населенный крокодилами отчаяния, увенчанный волнами ужаса?

А в одном из плачей Дашаратхи эта же формула разрастается до четырех двустиший, становится развернутым синтетическим сравнением во вкусе средневековой санскритской поэзии:

Тоска по Раме – бездонная пучина, разлука с Ситой – водная зыбь,Вздохи – колыханье волн, всхлипывания – мутная пена,Простирания рук – всплески рыб, плач – морской гул,Спутанные волосы – водоросли, Кайкейи – подводный огонь,Потоки моих слез – источники, слова горбуньи – акулы,Добродетели, принудившие Раму уйти в изгнание, – прекрасные берега –Этот океан скорби, в который меня погрузила разлука с Рамой,Увы! – живому мне уж не пересечь, о Каушалья!

Приведенный пример – а в подобных ему в «Рамаяне» нет недостатка – показывает, что творцами «Рамаяны» эпическая формула часто уже ощущалась как стертый образ, который следует оживить новым, нешаблонным стилистическим приемом. Такое использование формул, а также некоторые другие особенности стиля и композиции «Рамаяны», которых мы касались, свидетельствуют, что на позднем этапе в ее формировании все большую роль приобретало авторское, индивидуальное начало. Коренные свойства эпического языка и стиля, узловые моменты древнего сюжета остались неизменными, но далеко не все в поэме может быть объяснено безымянной эпической традицией. По всей видимости, сказание «Рамаяны» – по-иному и даже в большей степени, чем «Махабхараты» – подверглось целенаправленной обработке, причем обработке средствами уже не устной, а письменной поэзии. И поэтому именно «Рамаяна» открыла собою новую эпоху литературного творчества в Индии, эпоху, украшенную именами таких поэтов, как Ашвагхоша, Калидаса, Бхартрихари, Бхавабхути.

История создания древнеиндийского эпоса, определившая во многом специфику его внешнего облика и содержания, как мы видим, была длительной, сложной и необычной. Но не менее необычна его судьба уже после того, как он был создан. До сих пор не исчерпано то глубокое и многостороннее влияние, которое «Махабхарата» и «Рамаяна» оказали на литературу и культуру Индии и соседних с нею стран Азии.

Необозримо число произведений древних и средневековых индийских поэтов, прозаиков и драматургов, в которых либо целиком перелагаются «Махабхарата» или «Рамаяна», либо какой-нибудь заимствованный из них эпизод, миф, легенда. Еще более существенно, что вообще едва ли в санскритской литературе найдется такой автор, творчество которого было бы свободно от воздействия идей, образов и стилистики обеих эпопей. Поэтому не будет преувеличением утверждать, что в Индии, как ни в какой другой стране, эпическое наследие послужило непосредственной основой всего развития классической литературы.

Ситуация мало изменилась и тогда, когда санскрит в качестве ведущего литературного языка Индии уступил место живым языкам и диалектам. На каждом из этих языков существует по нескольку переводов и переделок «Махабхараты» и «Рамаяны», сыгравших, как правило, решающую роль в становлении новоиндийских литератур. И теперь еще повсеместно в Индии обе поэмы исполняются народными сказителями, а для современных поэтов сохраняют силу совершенного образца и примера. Вместе с тем не в меньшей степени, чем на литературу, древний эпос влияет в Индии на все сферы культуры и идеологии. Почитаясь священными книгами, «Махабхарата» и «Рамаяна» во многом способствовали оформлению национальной культурной традиции, выработке кардинальных религиозных, философских, нравственных идеалов и принципов. И любое идеологическое и общественное движение в рамках индуизма всегда стремится отыскать в них свои истоки и опереться на их авторитет.

Однако влияние «Махабхараты» и «Рамаяны» не ограничено одной Индией. Тем, чем «Илиада» и «Одиссея» Гомера были для Европы, «Махабхарата» и «Рамаяна» стали для всей Центральной и Юго-Восточной Азии. Камбоджийская надпись от 600 года рассказывает о чтении «Рамаяны» в местном храме. Приблизительно в то же время появились переложения древнеиндийского эпоса в Индонезии, Малайе, Непале и Лаосе. Не позднее VII века «Рамаяна» проникла в Китай, Тибет и затем Монголию, а «Махабхарата» в XVI веке была переведена на персидский и арабский языки.

Повсюду в Азии, так же как в Индии, знакомство с санскритским эпосом стимулировало, наряду с литературой, развитие культуры и искусств, прежде всего – живописи, скульптуры, театра. Содержание поэм, воспроизведенное на фресках многих индийских храмов, отражено и в гигантских скульптурных композициях Ангкор-Вата (Камбоджа), и на яванских барельефах в Прамбанане. Представления на сюжеты «Махабхараты» и «Рамаяны» составляют репертуар южноиндийской танцевальной драмы «катхакали», классического камбоджийского балета, таиландской пантомимы масок, индонезийского театра теней «ваянг».

Во вступлении к «Махабхарате» говорится:

Одни поэты уже рассказали это сказание, другие теперь рассказывают,А третьи еще будут рассказывать его на земле.

С этими словами перекликается и двустишие из «Рамаяны»:

До тех пор, пока на земле текут реки и высятся горы,Будет жить среди людей повесть о деяниях Рамы.

Хотя подобного рода гордые утверждения обычны в памятниках древних литератур, по отношению к санскритскому эпосу они, как мы убедились, поистине оказались пророческими. И эти пророчества обретают особый смысл в наши дни, когда «Махабхарата» и «Рамаяна» преодолевают новые временные и географические границы.

П. Гринцер

Махабхарата

Перевод С. Липкина

Подстрочные переводы О. Волковой и Б. Захарьина

[Сказание о сыне реки, о рыбачке Сатьявати и царе Шант'Aну] Ади парва (книга первая) главы 91–100

[Обещание Ганги]

В реченьях правдивый, в сраженьях всеправый,Мах'aбхиша был властелином державы. В честь Индры заклал он коней быстролетных {2} ,Почтил его множеством жертв доброхотных. От Индры за это изведал он милость:На небе, в бессмертии, жизнь его длилась. Однажды пред Брахмой, спокойны и строги,Предстали, придя с поклонением, боги. Пришли и подвижники с царственным ликом,Махабхиша был на собранье великом, И Ганга, река наилучшая, к деду,Блистая, пришла на поклон и беседу. Подул неожиданно ветер с востокаИ платье красавицы поднял высоко. В смущенье потупились боги стыдливо,И только Махабхиша страстолюбиво Смотрел, как под ветром вздымается платье.Тогда он услышал от Брахмы проклятье: «Средь смертных рожденный, ты к ним возвратишься,И, смертный, ты снова для смерти родишься!» Махабхиша вспомнил, бессмертных покинув,Всех добрых и мудрых царей-властелинов. Решил он: «Пратипа отцом ему будет, –Он царствует славно и праведно судит». А Ганга, увидев Махабхишу, разомК нему устремила и сердце и разум. Пошла, приближаясь к закатному часу.Пред Гангою восемь божеств, восемь в'aсу, Предстали тогда на пустынной дороге.В грязи и пыли еле двигались ноги. Спросила: «Я вижу вас в жалком обличье.Где прежние ваши краса и величье?» «О Ганга, – ответили васу {3} в унынье, –Ужасным проклятьем мы прокляты ныне. За малый проступок, терзаясь душевно,Мы благостным Васиштхой прокляты гневно. Приблизились мы по ошибке, случайно,К святому, молитвы шептавшему тайно. Нас проклял подвижник в неистовой злобе:«Вы будете в смертной зачаты утробе!» Со знающим веды мы спорить не можем,Но просьбой тебя, о Река, потревожим: Стань матерью нам, чтобы вышли мы сноваИз чрева небесного, не из земного!» На них посмотрела, светла и прекрасна,И ясно промолвила Ганга: «Согласна! Вы явитесь в мир из божественной плоти.Кого ж из людей вы отцом назовете?» Ответили васу: «Из рода людскогоОтца для себя мы избрали благого. То отпрыск Пратипы, чье имя Шант'aну,Правдивый, не склонный к греху и обману». Ответила: «Вас от беды я избавлю,И вам и ему наслажденье доставлю». Для васу надежда открылась в страданьях.Сказали: «Текущая в трех мирозданьях {4} ! Тогда лишь вернемся к небесному роду,Когда сыновей своих бросишь ты в воду». Ответила Ганга: «Я вам не перечу,Но, чтобы со мною запомнил он встречу, Когда перед ним как супруга предстану, –Последнего сына отдам я Шантану». Воскликнули васу: «Да будет нам счастье!Мы все по восьмой отдадим ему части Мужской нашей силы, и крепкого сынаРодишь ты на свет от того властелина. Добро утвердит он, прославится громко,Но сын твой умрет, не оставив потомка». И васу покой обрели и здоровье,Как только с Рекой заключили условье.

2

В честь Индры* заклал он коней быстролетных… – Речь идет об обряде ашвамедха (заклание коня), который совершали цари, желавшие продолжения своего рода или отправлявшиеся на завоевание соседних государств.

* Все имена собственные см. в словаре имен собственных.

3

Васу – восемь божеств, прислужников бога Индры. Веды – священные книги индусов. Их насчитывается четыре: «Ригведа», «Яджурведа», «Самаведа» и «Атхарваведа». Предположительно созданы в конце II – первой половине I тыс. до н. э.

4

Текущая в трех мирозданьях. – По индуистской мифологии, река Ганга протекает в небесах, на земле и под землей.

[Рождение Шантану]

Пратипа, влекомый к всеобщему благу,Реки возлюбил дивноликую влагу. У Ганги-реки, благочестия полон,В молениях долгие годы провел он. Однажды к нему, светозарно блистая,Пришла соблазнительная, молодая, Подобна любви вечно юной богине,Прелестная Ганга в чудесной долине. Лицо ее счастьем и миром дышало.К царю на колено, что было, как шала {5} , Могучим и крепким, – на правое, смело,С улыбкою мудрой красавица села. Сказал ей Пратипа: «Чего тебе надо?Чему твое сердце, прекрасная, радо?» «Тебя пожелала я. Ведает разум,Что женщину стыдно унизить отказом». Пратипа ответствовал: «Преданный благу,Я даже с женою своею не лягу, Тем более с женщиной касты безвестной, –Таков мой обет нерушимый и честный». «Владыка, тебя я не ниже по касте,К тебе прихожу я для сладостной страсти, Желанна моя красота молодая,Отраду познаешь ты, мной обладая». Пратипа ответствовал ей непреклонно:«Погубит меня нарушенье закона. Не сделаю так, как тебе захотелось:На правом колене моем ты уселась, Где дочери, снохи садятся, о дева,А место для милой возлюбленной – слева. Супругой мне стать не имеешь ты права,Поскольку ты села, беспечная, справа, Но если ты сблизиться хочешь со мною,То стань мне снохою, а сыну – женою». Богиня промолвила слово ответа:«О праведник, ты не нарушишь обета. Я с сыном твоим сочетаться готова,Найти себе мужа из рода святого. Тебе, о великий подвижник, в угодуДа стану я преданной Бх'aратов роду. Чтоб вас прославлять, мне столетия мало,Вы – блага и чести исток и начало. Условимся: как бы себя ни вела я, –Твой сын, о поступках моих размышляя, Вовек да не спросит, откуда я родом, –И счастье с моим обретет он приходом. Своим сыновьям, добродетельным, честным,Он будет обязан блаженством небесным». Сказала – исчезла из глаз властелина.Он стал дожидаться рождения сына. Он, бык среди воинов, подвиги честиСвершал с добронравной супругою вместе, Во имя добра и покоя трудился,И сын у четы седовласой родился, – Тот самый Махабхиша в облике новом,Как было всесильным завещано словом. Пратипа, беззлобный душой, мальчугануДал скромное имя – Смиренный, Шантану: Пускай завоюет он мир милосердьем,Законы добра исполняя с усердьем. Он рос в почитанье заветов и правил.Пратипа вступившего в возраст наставил: «Красива, прелестна, одета богато,Пришла ко мне женщина, сын мой, когда-то. Быть может, к тебе она явится вскореС желаньем добра и с любовью во взоре. Не должен ты спрашивать: «Кто ты и чья ты?»Ты с ней сочетайся, любовью объятый. Не спрашивай ты о поступках подруги,Ты будешь иметь сыновей от супруги. Ты с ней насладись, чтоб она, молодая,Тобой насладилась, тебе угождая». Пратипа, последний сказав из приказовИ сына Шантану на царство помазав, Бесхитростный, чуждый корысти и злобе,Ушел – и в лесной поселился чащобе {6} .

5

Шала – высокое величественное дерево.

6

…Ушел – и в лесной поселился чащобе. – По религиозным законам, жизнь брахмана разделялась на четыре стадии – ашрама. В третьей стадии брахман должен был уходить в лес, с тем чтобы посвятить себя служению богу.