Махабхарата. Рамаяна (сборник)

[Военачальник Кичака Сутапутра оскорбляет жену пандавов]

Прошло десять месяцев службы примерной.Была Драупади рабынею верной. Царевна, достойная тысяч служанок,До ночи трудилась теперь спозаранок. Узрел ее Кичака – войска ВиратыНачальник могучий и зоркий вожатый: На женской блистала она половине,Подобная лотосоокой богине. Он, бога любви пораженный стрелою,Предстал пред сестрой, пред Судешной, с хвалою: «Скажи мне, сестра: появилась откудаСлужанка твоя – дивноглазое чудо? Схожу я с ума, красотой изумленный,Как будто вином молодым опьяненный. Готов я, как раб, подчиняться приказамКрасавицы, властно смутившей мой разум. Я жизнь обрету, покорясь ее власти,Иначе умру от сжигающей страсти. В мой дом изобильный, богатый, радушный,Где есть колесницы, слоны и конюшни, Ковры и каменья, рабыни и слуги,Пускай она вступит по праву супруги!» Затем к Драупади, служанке-царице,Пришел, – так шакал приближается к львице, – Со льстивою речью: «Поверь, ты прекрасна, –Зачем же должна ты поблекнуть напрасно? Хотя, как цветок, ты достигла расцвета,Гирлянда цветов на тебя не надета. Всех жен моих старых возьми ты в рабыни, –Да стану рабом твоим верным отныне!» Ему Драупади сказала в то утро:«Зачем ты стремишься ко мне, Сутапутра, – Такой неприглядной и низкой по касте?Зачем от запретной трепещешь ты страсти? Тебе – не жена я, люблю я другого,И в этой любви – честной жизни основа. Чужую жену возжелать – преступленье:Позор обретешь и впадешь в ослепленье. Меня охраняют мужья-полубоги.Гандхарвы злопамятны, мстительны, строги. Их грозная ревность тебя уничтожит,Погибнешь – безумцу никто не поможет! Стоишь, как дитя, у реки, и на правыйТы с левого берега ждешь переправы, – Пойми, неразумный: и за океаном,И в недрах земли, и на небе туманном, – Нигде, ни в каком ты не скроешься месте,От их не спасешься карающей мести. Желая меня, ты подобен мужчине,Что, вдруг заболев, устремился к кончине. Чтоб месяц схватить, словно глупый ребенок,Ты высунул руку свою из пеленок!» Отвергнутый, снова к Судешне пришел он,Сказал: «Я желаньем пылающим полон. Чтоб я не погиб, помоги мне, царица,С прекрасной служанкою соединиться». Судешна ответила, брата жалея,А также о собственной пользе радея: «Ты в доме своем прикажи в преизбыткеГотовить и вкусную снедь и напитки. Пришлю Драупади, и ты без помехиСклони ее лестью к любовной утехе». Воитель, в свои возвратившись покои,Питье приказал приготовить хмельное, Зарезать баранов и коз в изобилье, –Его повара преискусными были. Узнав, что исполнил он дело успешно,Сказала красивой служанке Судешна: «Питье принеси мне от Кичаки. Стражду,Хочу поскорей утолить свою жажду». А та: «Не пойду. Ты ведь знаешь, царица,К чему он, порочный и подлый, стремится. Распутною в доме твоем я не стану,Законным мужьям изменяющей спьяну. Ты вспомни, внимающая славословьям,С каким я к тебе нанималась условьем. Нет, к Кичаке я не пойду. В исступленьеОн мне, одурев, нанесет оскорбленье. Есть много рабынь у тебя, о благая,Скажи, пусть пойдет к сластолюбцу другая». Судешна: «Поскольку ты послана мною,Ступай к нему в дом со спокойной душою». Сказала и кубок дала ей из злата.Пошла Драупади, волненьем объята. Решила: «Пойду, ибо верность – охрана:Мужьям пятерым я верна постоянно». И Солнцу – светящему Сурье – взмолилась,И Сурья послал слабой женщине милость: Он р'aкшаса дал ей, – да станет ей стражем,Незримой преградою проискам вражьим! Увидев красавицу, тонкую в стане,Подобную робкой, испуганной лани, Был Кичака счастлив, – бесстыжий, лукавый, –Как лодку увидевший у переправы. Сказал: «Госпожа и владычица счастья!И шкуры степных антилоп, и запястья, И серьги получишь ты, и ожерелья,А также вино для любви и веселья! Ты вместе со мною взойди госпожоюНа ложе, что устлано пышной парчою». А та: «Утолить свою жажду желая,Царица велит, чтоб напиток взяла я». А Кичака: «Так по тебе я тоскую!К царице отправлю служанку другую». Он обнял ее, но она, вырываясь,Толкнула бесчестного, намереваясь Найти у Юдхиштхиры-мужа спасенье.Но только собранья достигла в смятенье, За косу схватил ее Кичака дикий,Ударил ногой на глазах у владыки. Но ракшас {34} , – ей данная Солнцем охрана, –Как вихрь, повалил сластолюбца нежданно, И тот без сознанья упал, опозорен,Свалился, как ствол, что подрублен под корень. Пред взором Юдхиштхиры и БхимасеныУдарил красавицу воин презренный, И жаждал Бхим'a, разъяренный, расплаты, –Хотел он убить полководца Вираты, Но в страхе, что узнаны будут скитальцы,Юдхиштхира пальцами сжал его пальцы. Тогда, на супругов подавленных глядя,Сказала Вирате, в слезах, Драупади, Мужьям предана и душой справедлива, –Казалось, что оком сжигал ее Шива: «Жену храбрецов, перед кем супостатыДрожат, – он ударил ногою, проклятый! Жену повелителей, правящих мудро, –Ногою ударил меня Сутапутра! Жену гордецов с тетивою тугою, –Ударил меня Сутапутра ногою! Жену благородных и чистых, как утро, –Ударил ногою меня Сутапутра! Жену ратоборцев, опасных вселенной,Ударил ногой Сутапутра презренный! Но где же отныне для слабых защита?Где витязей гордая удаль сокрыта? Мужчины они, может быть, только с виду,Коль женщины терпят позор и обиду! Где ярость сердец правосудных и гневных, –Иль, может быть, каждый бессилен, как евнух? Где видано, чтоб оставались спокойныМужья, если бьет их жену недостойный? Как терпит Вирата бесчестье такое, –Чтоб мне наносили, безвинной, побои? О царь, не как царь ты ведешь себя ныне,В стране у тебя правды нет и в помине, Такого, как Кичака, в доме взлелеяв,Как видно, ты ценишь одних лишь злодеев. Ни ты, и ни Кичака, и ни вельможиТвои – на достойных судей не похожи! О царь, справедливым ты станешь едва ли,Стерпев, чтоб меня при тебе избивали. Так пусть Сутапутры поступок позорныйОсудит и каждый судья, и придворный!» Вирата: «Не зная причин вашей ссоры,Свершу ли я суд справедливый и скорый?» Но поняли знатные слуги Вираты,Что в Кичаке – дело, что он – виноватый. Сказали придворные о Драупади:«Подобна, прекрасная, высшей награде Тому, кто женат на такой длинноокой,Пленительной телом и мыслью высокой». Юдхиштхира потом покрылся: «Уйди тыК царице, – жене приказал он, сердитый, – Ведь витязей жены, шагая сквозь беды,Совместно с мужьями достигнут победы. Я мыслю: не время теперь для волненья.Мужья твои, видно, такого же мненья, – Недаром, не гневаясь и не печалясь,Гандхарвы на помощь к тебе не примчались. Не знаешь ты времени гнева и злости,Мешаешь ты людям, играющим в кости, Вбежала сюда, как плясунья-певица, –Ступай же, гандхарвов сердить не годится». В ответ – Драупади: «Бессилье их зная,Мужьям своим все ж пребываю верна я. Так слабы они, что страшат их злодеи,А старший, – он в кости игрок, – всех слабее!» В покои Судешны пошла со слезами,С рыданьем, с распущенными волосами, Как месяц, пробивший тяжелые тучи,Сверкал ее лик многогневный и жгучий. Судешна: «Зачем ты приходишь, рыдая?Скажи, кто ударил тебя, дорогая? Кто будет сегодня наказан сурово?Поведай, о лотосоглазая, слово!» А та: «На глазах у вельмож и ВиратыУдарил меня Сутапутра проклятый». «Велю, если хочешь ты, прелюбодеяУбить!» – отвечала Судешна, краснея. Служанка: «Другие найдутся для мести.Сегодня умрет совершивший бесчестье!»

34

Ракшас («тот, кого следует беречься») – злой дух, демон.

[Драупади просит Бхимасену отомстить за нее]

Ушла дивнобедрая с думой о мщенье.Сперва совершила она очищенье, От скверны очистила плоть и одежду,Обиду копя и лелея надежду, Заплакала в жажде расплаты мгновенной.Тогда-то пришел ей на ум Бхимасена. Решила: горячий и неукротимый,Поможет он преданной, верной, любимой. Она поднялась среди ночи с постели,Отправилась к мужу, пошла к своей цели, Измучена бременем тяжких мучений,Но, духом воспрянув, пришла к Бхимасене. Казалось, что сила быка ей желанна!Она, как могучее древо – лиана, Руками его обвила, как ветвями,Того разбудила, кто спорит со львами, – Как птиц и животных владычица-львица!Казалось, что музыка вины {35} струится, Когда разбудила его со словами:«Вставай же, вступающий в битву со львами! Ты спишь, как мертвец, тратишь время впустую,Но жив возжелавший супругу чужую! Не спи, ибо жив полководец Вираты,Сей грешник преступный и враг мой заклятый». Разбуженный, сел Бхимасена на ложе,И встал, и взглянул, с темной тучею схожий. Сказал: «Ты осунулась и побледнела.Какое тебя привело ко мне дело? Ты можешь доверить мне радость и горе,Прибегнув ко мне как к надежной опоре. И то, что противно, и то, что приятно,Поведав, скорей возвращайся обратно». А та: «Как не плакать мне, горем сожженной.Юдхиштхире ставшей женою законной? Не он ли, скажи, проиграв меня в кости,Велел: «Как рабыню, жену мою бросьте К ногам властелина»? Поведай, какаяЦаревна в живых бы осталась, страдая Как я, Драупади? Того ли мне мало,Что в плен я к властителю Синдха попала? {36} Жена, чьи мужья – столь могучие братья,Должна ли снести оскорбленье опять я? Ударил меня Сутапутра ногою.Как жить мне с обидой моей и тоскою? При всех он избил меня, воин Вираты, –Как жить мне теперь, коль не вижу расплаты? Сей Кичака подлый, душою – уродец,Сей родич Вираты, его полководец, «Женою мне стань», – грязный, низменный, грешный, –Не раз предлагал мне, служанке Судешны. Как плод, что созрел, – по вине его страсти, –Мое разрывается сердце на части. Но также в печали моей бесконечнойПовинен и брат твой, игрок бессердечный. Кто мог бы, как он, променять государствоНа жизнь игрока, на скитанья, мытарства? Все годы свои он проигрывал нишки {37} .Казалось, казною владел он в излишке, Но где же теперь колесницы, каменья,Где кони и мулы, стада и именья? Глупец, он когда-то был самонадеян,Игрок, он богинею счастья осмеян. Игра для него – ремесло, а когда-тоВладел он слонами в гирляндах из злата, Пред ним в Индрапрастхе склонялись вельможи,А сам возлежал он на царственном ложе. Гостей угощали весь день спозаранокСто тысяч его поварих и служанок, Он тысячи нишков дарил неимущим,А стал игроком и бродягою сущим! Певцы-златоусты его величали,С утра и до ночи хваленья звучали, Сто тысяч ученых, изведавших веды,Исполнены знаний, вели с ним беседы. Оказывал помощь Юдхиштхира кроткийБессильным и старым, слепцу и сиротке, А ныне, игрок, стал он жалким слугоюПравителя матсьев, зовется Канкою. Он требовал дани с царей, но Вирату,Как шут, он теперь развлекает за плату. Он был господином царей-властелинов,А стал он рабом, государство покинув. Весь мир озарял он блистаньем когда-то,А ныне с ним в кости играет Вирата. Жрецов и героев где прежний владыка?На сына Панду, сын Панду, погляди-ка! Проводит он годы бездумно, безвольно, –Ужель за Юдхиштхиру брату не больно? На отпрыска Бхараты, Бхараты отпрыск,Взгляни, – только слабый увидишь ты отблеск! Ты понял, что я погибаю средь моряСтраданья и горя, с волнами их споря? Еще об одной расскажу тебе муке,И ты не сердись на меня, крепкорукий. Сражаешь ты тигров и львов на собранье,А я, ужасаясь, теряю сознанье. От зрелища вдруг оторвавшись, царицаТогда восклицает: «Моя мастерица Влюбилась в Баллаву. Ей, бедненькой, страшно,Чуть повар сойдется со львом в рукопашной. Кто женщин поймет? Но подходит же, право,Красивой служанке красавец Баллава. Давно уже, видно, друг с другом спознались:В одно они время у нас оказались». Иль мало мне видеть Юдхиштхиры участь?Вдобавок – насмешек язвительных жгучесть!.. Взгляни на другого: он бился с богами, –Теперь добывает он пищу ногами! Вступавший со змеями в бой без опаски, –Царевну теперь обучает он пляске! Леса вместе с Агни сжигал полководец,А ныне – он пепел, попавший в колодец! Страшились воители стрел его гневных,А ныне живет он средь женщин, как евнух! Он мир потрясал тетивы своей звоном, –Теперь звонким пением нравится женам! В венце – в блеске солнца – был недругам страшен,А ныне косой и кудрями украшен. Божественным прежде владевший оружьем,Он серьги надел, – будто не был он мужем! В боях побеждавший царей-чужестранцев,Он сделался ныне учителем танцев! Дрожала от грома его колесницыЗемля, – и селенья в лесах, и столицы, И то, что недвижно, и то, что подвижно,А ныне, а ныне – уму непостижно! – В нарядные женские платья одетый,Звенит он серьгами и носит браслеты! Поет он, когда все красавицы в сборе,Смотреть мне на грозного Арджуну – горе! Как слон в пору течки средь самок, – таков онСредь женщин, прелестницами очарован! О, горе мне! Лучник, возглавивший рати,Теперь состоит плясуном при Вирате! Известно ли Кунти, их матери славной,Что стал плясуном ее сын богоравный, Что старший, чей недруг еще не родился,В презренные кости играть подрядился! А третий? Смотрю я с печалью во взгляде:Идет Сахадева в пастушьем наряде! За ним я не знаю поступка дурного,Хотя о нем думаю снова и снова. За что же наказан твой брат? Разве надо,Чтоб шел он, как бык, средь коровьего стада? Он бродит в одежде пастушеской красной,И больно смотреть мне на мужа, несчастной. Свекровь говорила мне о Сахадеве:«Отважен, подобен стыдливостью деве, Любимец мой, с речью, звучащею нежно.Служи ему в долгих скитаньях прилежно!» И вот – мое сердце заходится в плаче,Как вижу, что спит он на шкуре телячьей. Четвертый стал конюхом… Где ж его свойства,Три качества: ум, красота и геройство? Воитель, блиставший отвагою ратной, –Коней обучает. Как счастье превратно! Великоблестящий и великодушный, –О, горе мне, ныне он пахнет конюшней! Сын Кунти, о доле моей поразмысли.Все беды земли надо мною нависли! Юдхиштхира – ваших несчастий причина,Но есть у меня и другая кручина. С тех пор как твой брат проиграл меня в кости,Я стала добычей позора и злости. Служанка Судешны, в ее помещеньеПрислуживаю при ее очищенье. Я – царская дочь, и, страдая жестоко,Я все-таки жду заповедного срока. Все бренно в пределах удела земного,Мужья мои – верю – возвысятся снова. Судьба от единой причины зависит,И то, что унизит нас, то и возвысит. Сперва отдаем, а потом сами просим,Нас бросивших в яму потом сами сбросим. Нельзя нам уйти от судьбы: оттого-тоЯ, веря в судьбу, жду ее поворота. Сменяются легкими трудные годы,Где были, там вновь заволнуются воды. Кто, жертва судьбы, не исполнил стремлений, –Пусть страстно стремится к ее перемене. Ты спросишь, – зачем говорю я об этом?Спроси, – облегчу свое сердце ответом: Могу ль не страдать, свою гордость низринув,Я, царская дочь и жена властелинов? Панчалы скорбят, и страдают пандавы,Я плачу: остались мужья без державы! Кто, равная мне, столь возвышенной ране,Познала так много скорбей и страданий? Быть может, причина теперешних бедствий –Тот грех, что пред Брахмой свершила я в детстве? Смотри, что со мною, измученной, сталось.Не лучше ль была я, когда я скиталась? Ты вспомни: я прежде всегда веселилась,Теперь в моем сердце – тоска и унылость. Не в том ли причина, что, воин могучий, –Стал Арджуна пепла потухшего кучей? Кто знает, как движется в мире живое?Кто мог бы предвидеть паденье такое? Вы, равные Индре, в лицо мне смотрели,Чтоб волю мою угадать, – неужели Я знала, что я, госпожа и царица,Начну недостойным заглядывать в лица? Взгляни, сын Панду: разве я не владелаЗемлей, никогда не знававшей предела, – Смотри же: служанка теперь Драупади!И спереди шли мои слуги, и сзади, – Теперь я хожу за Судешною следом.Когда же настанет конец моим бедам! Чтоб мазь приготовить, я ветви сандалаКогда-то для Кунти одной растирала. Сын Кунти, на руки мои посмотри ты:Натруженные, волдырями покрыты!» И руки в мозолях она показала,И с горьким отчаяньем мужу сказала: «Ни Кунти, ни вас не боялась когда-то,А ныне бывает мне страшен Вирата, – Служанке, у ног его в прахе простертой:Он ценит сандал, только мною растертый, И жду я: одобрит ли он притиранья?»Расплакалась, сердце воителя раня: «Какой совершила я грех, Бхимасена?Ужели страдать я должна неизменно?» И сжалась душа Бхимасены от боли.Он руки ее, на которых мозоли, Приблизил к лицу своему, крепкостанный,Губитель врагов. Он не плакал от раны, А ныне заплакал, в лицо ее глядя,Распухшие руки дрожащие гладя.

35

Вина – музыкальный инструмент с семью струнами (разновидность лютни или гитары).

36

…Того ли мне мало, // Что в плен я к властителю Синдха попала… – Царь Синдха, Джаядратха, уговаривал Драупади бежать с ним от пандавов. Когда она отказалась, он увез ее насильно. В наказание пандавы отрезали Джаядратхе волосы и заставили его признать себя рабом.

37

Нишки – древние золотые монеты весом около 10 граммов.

[Бхимасена решает убить Кичаку]

Сказал он: «Пусть наши покроются рукиПозором, и пусть опозорятся луки, За то, что тебя обрекли мы трудиться,Что руки в мозолях твои, о царица! Хотел я начать на глазах у ВиратыПобоище ради великой расплаты, Но старшего брата увидел я рядом, –Меня удержал он косым своим взглядом. А то, что доселе с возмездием правым,С погибелью мы не пришли к кауравам, Что, царство утратив, живем на чужбине, –Стрелою сидит в моем сердце поныне! Жена дивнобедрая, будь справедлива,Избавься от гнева, от злого порыва. Юдхиштхира, Царь Правосудья высокий,Умрет, если эти услышит упреки, Иль Арджуна, Завоеватель Добычи,Иль два близнеца – и пастух и возничий – Погаснут, – погибну, их смертью сраженный!Ты вспомни, как прежде вели себя жены. Суканья была всей душою невиннойС супругом, что в куче лежал муравьиной {38} ; Пошла Индрасена и лесом и лугомЗа старым, за тысячелетним супругом {39} ; Царевна, чье имя досель не забыто,Скиталась с супругом прекрасная Сита {40} ; Измучена ракшаса злобой упрямой,Шла Рамы супруга повсюду за Рамой; Отвергнув тщеславье, корысть, любострастье,Верна Лопамудра осталась Агастье {41} ; У женщин таких и тебе, о царица,Супружеской верности нужно учиться. За горем последует вскоре отрада:Терпеть полтора только месяца надо, Тринадцать исполнится лет, – и по правуТы славу опять обретешь и державу». А та: «Я страдаю и горько рыдаю,Но разве Юдхиштхиру я осуждаю? Оставим былое, Бхима знаменитый,В лицо настоящему зорко взгляни ты. Царица всегда опасеньем объята,Что прелесть мою возжелает Вирата, И Кичака, зная тревогу Судешны,Ко мне пристает, многолживый и грешный. Безумным от страсти он стал, и сказалаЯ Кичаке, гнев затаив свой сначала: «Страшись! Пять мужей у меня, и с тобоюГандхарвы расправятся с яростью злою». «Сайрандхри! – сказал он, исполнен порока, –Гандхарвов твоих презираю глубоко. Пусть будет не пять их, а тысяча даже, –Я их уничтожу в сраженье тотчас же!» Сказала я: «Пусть ты победами славен,Но разве гандхарвам ты силою равен? Ты жив, от погибели мною спасенный,Затем что добра почитаю законы». В ответ рассмеялся не знающий срама,Законы добра отвергая упрямо, Но если меня этой страстью слепоюОн вновь оскорбит, – я покончу с собою. Погибнет добро, хоть добра вы хотите,Лишитесь жены, хоть условие чтите. Жену ограждая, детей ограждают,Детей ограждая – себя утверждают. «Для воина, – учат нас брахманы свято, –Единый закон – умертвить супостата». Пред взором Юдхиштхиры и БхимасеныУдарил меня сластолюбец презренный. Не ты ль меня спас, о душою великий,От ракшаса злого и Синдха владыки? Пойди – и да будет разрублен на частиСей Кичака, грешной исполненный страсти. Его размозжи, как о камень посуду,Тогда лишь обиду и горе забуду. А если взойдет над вселенною утро,Увидев: остался в живых Сутапутра, – Умру я от яда: и смерть мне – отрада,Коль жить под владычеством Кичаки надо!» Супруга припала к груди его с плачем,И он ее словом утешил горячим, И, губы кусая, сказал: «Ради местиУбит будет Кичака с близкими вместе. Тая отвращенье, с любезною речью,Пойди и назначь в эту ночь ему встречу. Для танцев воздвиг помещенье Вирата,Где пусто становится после заката, И есть там постель, и на этой постелиЯ Кичаку к предкам отправлю отселе. Никто пусть не знает, что с ним в это зданьеВ условленный час ты придешь на свиданье».

38

Суканья была всей душою невинной // С супругом, что в куче лежал муравьиной… – Мудрец Чьявана был так поглощен своим подвижничеством, что не заметил, как вокруг него образовался муравейник. Проходившая мимо Суканья, дочь царя Шарьяты, ткнула в его глаза палкой. Мудрец разгневался и сменил гнев на милость только после того, как Шарьята отдал свою дочь ему в жены. Ее расположения домогались братья Ашвины, но она осталась верной своему супругу.

39

Пошла Индрасена и лесом и лугом // За старым, за тысячелетним супругом… – Героиня древних сказаний Индрасена отличалась верностью и всюду следовала за своим супругом.

40

…Скиталась с супругом прекрасная Сита… – Приключения Рамы и его верной жены Ситы легли в основу эпической поэмы «Рамаяна».

41

Верна Лопамудра осталась Агастье… – Лопамудра – девушка, созданная мудрецом Агастьей из отдельных частей животных. Выросла при дворце царя Видарабхи. Царь не хотел отдавать ее замуж за Агастью, но ему пришлось уступить, и Лопамудра все-таки стала женой мудреца.

[Смерть Кичаки Сутапутры]

Прошла эта ночь. К Драупади с рассветомВновь Кичака низкий пришел за ответом: «Ударив тебя на глазах у Вираты,Я был ли наказан, во всем виноватый? Он только зовется царем, а на деле –Я правлю страной и веду ее к цели. Пойми свое счастье, мне стань госпожою,Сто нишков я дам тебе вместе с душою! Нужны тебе слуги, рабы, колесница?На встречу со мной ты должна согласиться!» Сказала служанка: «Тебе не перечу,Но в тайне от всех сохрани нашу встречу. Гандхарвов страшусь, опасаюсь их мести.Дай слово, – тогда мы окажемся вместе». А тот: «Обманув любопытство людское,Один я приду к тебе в место глухое, Таясь от гандхарвов, сгорая от страсти,Познаю с тобой, круглобедрая, счастье». Она: «Дом для танцев построил Вирата,Где пусто становится после заката. Гандхарвы об этом не ведают зданье, –Туда в темноте приходи на свиданье…» Для Кичаки день, словно месяц, был долог.Он ждал, чтобы ночь распростерла свой полог. Не знал он, в любовной горя лихоманке,Что смерть свою в облике видит служанки. Глупец, он себя торопливо украсилЦветами, убранством, дыханием масел. Пылая, он ждал с нетерпением ночи,Желая лобзать удлиненные очи. Живой, он не думал о скором уходе:Ведь пламя горит, хоть фитиль на исходе!

Конец ознакомительного фрагмента.