Македонский

Я только махнул рукой в ответ. Македонский требовал от своего окружения брить начисто лицо, а мне вот абсолютно плевать. Если на то пошло Пердикка может отпустить себе бороду хоть до колен, это его личное дело.

— А так? Лучше? — Пердикка опоясался клинком с изогнутым лезвием. — Или еще взять лук с топором?

— Пупок не развяжется?

— Было бы что тащить, а как это дело десятое, — заявил телохранитель, подбирая обоюдоострый топор.

Я ограничился компактной махайрой. Стрелять я не умею, а сейчас не самое подходящее время оттачивать навыки.

— Что делать с этим добром? — я окинул взглядом караван. — Не думал?

Пердикка пытался удобней разместить на поясе топор.

— Честно, повелитель? — протянул он задумчиво. — Поначалу я даже подумал, что будет неплохо повернуть обоз, повести его в оазисы самим. Купцов в этих местах любят и чтят. Я подумал, что теперь, когда у нас есть серебро, перед нами откроются любые городские двери. Не надо забивать голову обходными путями, пошли бы через оазисы по прямой, а у арабов даже не возникнет вопросов кто мы, откуда и зачем идем… — Пердикка сделал паузу. — Но увы теперь не знаю, что думать.

— Почему не сделать так как ты говоришь? — мне идея понравилась.

— Тогда нам следовало убить тех двоих бедуинов, мы же дали им уйти, — пояснил Пердикка. — Боюсь, скоро о нападении на купцов узнают в округе, караван придется оставить.

Прав телохранитель, во всем прав. Тех двух муфлонов мы упустили. С дургой стороны, захотят ли беглецы трепаться о том, что в бою показали спины? Я озвучил свою мысль.

— Здравая мысль, но я бы не рассчитывал, что будет именно так, — пожал плечами Пердикка. — Но если хочешь рискнуть, повелитель, мы повернем к оазисам караван.

— Я хотел услышать твое мнение, забей.

Купец, потерявший сознание от страха, пришел в себя. Бедолага полагал, что ни я, ни Пердикка, ни тем более Роксана не заметили его пробуждение. Он попытался подняться и, похоже, намеревался дать деру, но Пердикка зычно окликнул его.

— Эй! Стрела летает гораздо быстрее!

На миг показалось, что купец снова упадет в обморок, но на этот раз обошлось. Бедолага на всякий случай поднял руки и дрожащим невнятным голосом, будто в его рту была набита каша, сказал.

— Я не собирался бежать.

Мы переглянулись. Пердикка двинулся к бледному купцу. Не трудно понять, единственное, что интересовало телохранителя — судьба серебряных щитов, а купцы, двигаясь со своим караванам через весь Аравийский полуостров, прекрасно переносили о слухи, витающие в арабских землях. Телохранитель схватил купца за запястье и сломал несчастному палец прежде, чем тот успел испугаться. Купец взвыл, вырвал руку, прижал палец к груди. Сломался указательный палец, который теперь болтался, будто приклеенный на ниточке, а купец не мог пошевелить им.

— За что? — простонал он.

— Захотелось, — холодно заметил Пердикка.

Пердикка поудобней уселся напротив купца, уставился бедолаге в глаза, протянул вперед руку с открытой ладонью вверх.

— Руку, — распорядился он. — Положи свою руку на мою ладонь.

Купец не посмел ослушаться, положил руку с целыми пальцами на ладонь Пердикки, как тот и велел. Телохранитель положил сверху свою вторую руку.

— Теперь поговорим, — мягко даже как-то вкрадчиво сказал он. — Что тебе известно о серебряных щитах Александра Великого?

Купец инстинктивно попытался убрать руку, но Пердикка не дал ему это сделать, крепко удерживая бедолагу за запястье. Несчастный побледнел, отчаянно затряс головой.

— Не знаю о чем ты говоришь, кля…

Не договорил, я услышал отчетливый хруст. Второй палец, тоже указательный. Пердикку не удовлетворил полученный ответ. По лицу купца полились слезы, он попытался помочь себе высвободиться второй рукой, палец на которой разбух и напоминал сосиску.

— Отвечай, — жестко, возвращая купца в реальность процедил телохранитель.

Превозмогая боль, купец зашипел, буквально выцеживая из себя слова.

— Ты о греках, которые пришли строить верфи?

— Ты знаешь, о ком я говорю, — отрезал Пердикка.

— Прошу отпусти мою руку, и я расскажу все, что знаю!

Пердикка в ответ жестче схватил запястье несчастного купца, потянул его на себя, хватаясь за средний палец.

— Говорю, говорю! — завопил купец, он покрылся испариной и часто дышал, с ужасом смотря на свои пальцы-сосисьски. — Понимаешь, если я расскажу, меня казнят… Это то хоть можешь понять?

Зная жестокие, но справедливые нравы Востока предположу, что за длинный язык купца останется без головешки. С другой стороны, раз купец говорит о казни, значит ему есть, что рассказать.

Снова раздался хруст третьего по счету пальца. Пердикка схватил несчастного за грудки. Купец заверещал, силясь высвободиться. Пердикка терпеливо ждал, когда истерика купца закончиться. Наконец, обесиленный торговец, полными боли глазами посмотрел на телохранителя и затараторил так, что не остановить.

— Греки заказали в Тхадже постройку верфей на Персидском заливе, говорили, что Македонский намеревается подвести сюда войска, но до того построить тут флот, мол у Александра есть договоренности с правителями…

Купец говорил быстро, проглатывая слова, недоговаривая их, однако мне удалось понять общий смысл сказанного. Смерть Македонского перевернуло все с ног на голову не только в Вавилоне, но и на Аравийском полуострове. Выяснялось, что посольство, с которым мне предстояло встретится на своем первом совете, было направлено аравийцами для уточнения дальнейших действий, а отнюдь не затем, чтобы высказать покорность. Арабы хотели убедиться, что им заплатят за строительство верфей и ждали подтверждения, что после смерти Александра прежние договоренности останутся в силе. Однако, как и заверял купец, население полуосрова, в отличие от своих правителей, не доверяло грекам изначально, полагая, что те направят на полуостров поход. Хм… арабы оказались правы. Казнь послов, предательский приказ, адресованный аргираспидам и Селевку. Купец переходил все к более интересным деталям.

— Вместо того, чтобы заплатить греки направили сюда своих лучших бойцов, которые сожгли верфи и объявили нам войну! Уверен, был бы жив Александр Великий, подобного бы не произошло! Но… — купец запнулся и замотал головой. — Делайте со мной все, что хотите, большего я не скажу, мне дорога моя голова!

Громкий хруст казалось разлетелся по всей округе, а вслед за ним в небо поднялся вопль купца. Телохранитель подался вперед, закрыл рот купца ладонью, обрывая крик и прошипел.

— У тебя осталось шесть пальцев!