Максим Галкин. Узник замка Грязь

Но вернемся непосредственно к героям нашего рассказа.

Сразу после дня рождения Пугачева вновь легла в «Пироговку». Лежала она в VIP-корпусе, в отдельных апартаментах, оборудованных телевизором, холодильником и кондиционером (суточное пребывание стоит 2000 рублей). В клинике ей была сделана операция – стенирование четырех сосудов сердца. При этой операции в сосуд вводится (через прокол в бедренной артерии) специальное приспособление, расширяющее проток сосуда.

Практически все дни, пока примадонна находилась в клинике, ее там навещал Галкин. Впрочем, он был там с ней и в моменты своего отсутствия. Например, на столике у Пугачевой лежали свежие журналы, среди которых была и «Антенна», где было помещено большое интервью с Галкиным под названием «Пусть меня женят, я от этого не страдаю». Приведем его с небольшими сокращениями:

«Вопрос: Тебе не бывает страшно, что успех и популярность, пришедшие к тебе так рано и быстро, так же быстро могут и закончиться?

Ответ: Нет, это меня не страшит. И дело не в возрасте. Есть люди, которые боятся потерять популярность, а я отношусь к тем, кто не боится этого.

Вопрос: Лукавишь?

Ответ: Я вообще не боюсь будущего. Бояться можно, когда к тому есть предпосылки. Когда, например, нет новых идей, нечего сказать публике. Мне пока есть что сказать.

Вопрос: Однако у тебя довольно давно не было премьеры сольного концерта в Москве…

Ответ: Просто раньше я слишком часто выступал в столице с сольными концертами. После того как под Новый год на «Первом канале» с успехом прошел концерт «А мне – 26», возникла идея каждой осенью что-то делать, чтобы показать к празднику. Но каждый год выпускать сольную программу физически невозможно, тем более что я еще и сам себе пишу.

Вопрос: В последние несколько лет благодаря новогодним эфирам «Первого канала» сложился стандартный «праздничный набор»: Галкин – Путин – Пугачева. Как себя ощущаешь в этой «связке»?

Ответ: Ну я же сам по себе, а обращение президента всегда стояло в эфире перед наступлением Нового года и до меня, а я простой артист…

Вопрос: «Простых артистов» в стране много, но перед Новым годом выступает не какой-то «простой артист», а Максим Галкин.

Ответ: Почти четыре года назад Константину Эрнсту пришла в голову идея поставить концерт «А мне – 26» перед обращением президента. Это дало хороший рейтинг, поэтому решили сделать традицией. Естественно, мне это приятно – вот и все…

Вопрос: А об аспирантуре сейчас не жалеешь?

Ответ: Я ее окончил, нельзя же вечно учиться. Правда, диссертацию не защитил. Но ничего зря не пропадает, всегда к этому можно вернуться.

Вопрос: Если я скажу, что ты сегодня в России – юморист номер один, ты с этим согласишься?

Ответ: Я уважаю твое мнение! Но вообще это некорректный вопрос – если я сейчас скажу «да», значит, я человек высокомерный. Если скажу «нет» – возникает вопрос: «А кто номер один?» – а я не готов давать такие оценки…

Вопрос: А из юмористов-классиков прошлого – дореволюционного и советского – кто тебе интересен сегодня?

Ответ: Я настолько привык принимать юмористический жанр в его утилитарном, практическом направлении, что писателей-классиков не могу считать юмористами. При советской власти писателем-юмористом считался Зощенко. Но его невозможно исполнить со сцены, это все равно не эстрадный автор. Если Филиппенко имел успех с рассказами Зощенко, то только благодаря своим актерским способностям, вопреки тому, что было написано. Классные сатиры, по крайней мере для меня, – Салтыков-Щедрин. Я с детства обожаю «Историю одного города». При этом мне как зрителю и читателю интересно то, что происходит в современном юморе, а не то, что было раньше. Все-таки жанр, в котором я работаю, – актуальный.

Вопрос: Для своих поклонников ты – само воплощение успеха. А что ты сам считаешь своими жизненными неудачами?

Ответ: Меня об этом часто спрашивают, и не было случая, чтобы хоть раз припомнил какую-то весомую неудачу. Я вообще очень благодарно отношусь к жизни, считаю, что она – череда удач, которая, надеюсь, не прервется. А о незначительных неудачах не стоит и вспоминать.

Вопрос: Ну, например, у тебя был план записать диск с западными ретрошлягерами – диск не вышел. С чем это связано?

Ответ: Яркий пример: я поделился планами – и они не осуществились, по крайней мере на данный момент. Именно поэтому я и не рассказываю о своих планах…

Вопрос: В суждениях ты всегда оптимист. Но две свои программы ты заканчивал песней «Арлекино» – не самая мажорная точка…

Ответ: Вот поэтому я больше и не заканчиваю концерт «Арлекино». Песня замечательная, и мне было приятно, что Алла разрешила мне ее спеть (в последнее время многие поют песни Аллы Борисовны и разрешения не спрашивают, а я спросил). Но, видимо, потому, что я на самом деле никогда не хотел сыграть Гамлета, и я перестал ее петь. Теперь я заканчиваю выступление по настроению – песней «Это любовь» или другой, но из собственного репертуара. «Арлекино» – песня артиста более закрытого, она «театральная», тяготеет к драматическому представлению. А мой концерт строится на постоянном общении с публикой: мне говорят из зала, я отвечаю. Часто бывает так, что выхожу на сцену, думая, что буду говорить одно, а реплика из зала или атмосфера выводит меня на совсем другие слова.

Вопрос: Бывает так, что из диалога с залом возникает идея, которая потом становится частью твоего постоянного репертуара?

Ответ: Конечно. Так во Владивостоке я попросил зрителей назвать песню, чтобы спеть ее голосами других артистов, мне закричали: «Белые кораблики». Никогда про эту песню я не думал, а тут стал изображать ее в лицах. И на следующих концертах стал исполнять этот фрагмент.

Вопрос: Твои концерты сильно отличаются друг от друга в зависимости от того, где и перед кем ты выступаешь?

Ответ: Я выступал в Новой Зеландии (в конце 2005 года. – Ф. Р.). Аудитория – русскоязычные жители, в основном те, кто там работает по контракту. Нашего телевидения тогда там не было, только два часа радио на русском языке. Естественно, я не показываю пародию на «Слабое звено». Приехал на гастроли в Австралию, перед выступлением побывал на параде пингвинов – есть там такое веселое мероприятие – и сразу на концерте в Мельбурне его обыграл. В Израиль я приезжаю с номерами на иврите – например, показываю, как моя героиня, одесская тетушка, проходит через израильскую службу безопасности, те к ней на иврите обращаются, а она им по-русски отвечает. А в России вряд ли поймут номер, который я сделал для Германии, понаблюдав, как там выбрасывают мусор: не просто стекло отдельно, а пластик отдельно, но для стекла каждого цвета – особый контейнер.

Вопрос: У тебя есть планы приобрести новое жилье?

Ответ: Только я начинаю где-то говорить об этом, как дома соседи по этажу меня уже встречают и с удивлением спрашивают: «Вы, говорят, переезжаете?» Со временем, наверное, так и будет. Но сейчас я живу там же, где жил раньше.

Вопрос: Как организован твой быт?

Ответ: Могу сам себе что-то приготовить, могу зайти по дороге домой в ресторан. Есть помощница, она уже десять лет у нас, работала у родителей, которых, к сожалению, уже нет в живых. Домработница с утра приходит – поможет приготовить, убрать квартиру.