Мальчики из Фоллз
Шрифт:
– Оно ведь не твое, верно?
Помещение не принадлежит Тренту. Он его конфисковал.
– Я не берегу его для себя, не в этом дело. Просто никто другой не должен о нем узнать. Не сейчас. Хорошо?
– Почему? Что это за место?
Парень вскидывает брови; он явно начинает терять терпение. Ну да ладно.
Хоук наклоняется ко мне. Я чувствую его дыхание, до сих пор мятное после чистки зубов.
Чего я не делала уже почти сорок восемь часов. Когда он приближается, захлопываю рот.
– Единственное наше преимущество сейчас в том, что никому не известно, где мы находимся.
Чертов мудак.
– Пошел на хрен.
Хоук улыбается.
– Идем.
Мы подходим к дому, проверяем, не мелькает ли кто в окнах. Я на полусогнутых проскальзываю к черному ходу.
– Другие члены семьи могут быть дома. У отца есть девушка?
– Каждую неделю новая, – невозмутимо заявляет он. – Держись рядом.
Однако я не слушаюсь. Оббежав заднее крыльцо, приседаю возле подвального окна и пытаюсь заглянуть внутрь сквозь покрытое грязью стекло. Пробую открыть, но окно не поддается. Тогда снимаю куртку, прикладываю ее к стеклу и бью. Осколки падают на бетонный пол внутри.
Протянув руку, отпираю щеколду. Лучше войти таким способом. С дороги нас не видно, позади – ничего, кроме леса. Все-таки мы в розыске.
– Так ты проникаешь в дома? – поддразнивает Трент. – Какое мастерство…
Я поднимаю створку окна и спрыгиваю в подвал. Парень следует за мной.
Я оглядываюсь вокруг – смотрю, нет ли здесь кого-нибудь еще.
Хоук закрывает окно, а я выключаю звук на телефоне.
– Уровень мастерства меняется в зависимости от уровня дохода того, чей дом ты грабишь, ясно? Видел его двор? У него такая работа, за которую платят ежедневно.
Трент фыркает, удивляя меня. Неужели он действительно только что искренне посмеялся и не надо мной?
– К тому же в девяти случаях из десяти люди, услышав странные звуки, не идут проверять, в чем дело, потому что им лень. Они не горят желанием что-то обнаружить, иначе потом придется с этим разбираться.
Это правда. И иногда умно. Не ищите неприятностей без крайней необходимости. В фильмах ужасов всегда умирают самые любопытные. Если живешь один и слышишь шаги на чердаке, разве у тебя хоть на секунду возникает мысль, будто тебе может понравиться то, что ты там найдешь? Оставайся в своей комнате.
Мы крадемся вверх по лестнице. Я пропускаю Хоука вперед. Когда он приоткрывает дверь, она слишком громко скрипит, заставляя меня вздрогнуть. Чувак…
Отпихнув его в сторону, обхватываю ручку, прислоняю ухо к двери и слышу работающий телевизор. После чего открываю дверь чуть шире, снова прислушиваюсь. Удовлетворенная тем, что не заметила никакого движения, распахиваю дверь, быстро осматриваюсь, тяну Хоука за собой и закрываю подвал.
Томми, скорее всего, у себя в спальне, которая, берусь предположить, находится наверху.
Оглянувшись, подаю парню сигнал, чтобы шел следом. Я делаю шаг к перилам, вижу свет от телевизора в гостиной, отражающийся на стене, и очертание чьей-то макушки над спинкой кресла.
– У ее отца есть несколько братьев, – бормочет Трент.
Учту. Легкой трусцой поднимаемся на второй этаж. Увидев светло-голубую
дверь с нарисованными ярко-розовым спреем птицами, я открываю ее и выдыхаю. Томми подскакивает на кровати.Мы быстро заходим внутрь.
– Одевайся, – говорю девчонке.
Она, одетая в помятые джоггеры и футболку, смотрит на нас, застыв.
– Что вы здесь делаете? – шепчет Томми. – Я…
– Нет времени. – Подхватив джинсы, лежащие на стуле у стола, я бросаю их ей. – Ты нам нужна. Сейчас.
Прикрывшись брюками, Томми переводит взгляд с меня на Хоука, потом смотрит нам за спины, словно ожидала, что с нами будет кто-то еще.
Она колеблется еще мгновение, затем кивает и просит Трента:
– Отвернись.
– Не спеши. – Я смотрю на отражение Томми в зеркале заднего вида. – Присядь, поболтай, расслабься, а после… скажи, что тебе нужно в туалет или типа того.
Уже четыре раза повторила ей план, что на меня не похоже. Нежелание Трента использовать девчонку обретает больше смысла, чем утром. Я по-прежнему нервничаю, когда иду на дело, хотя занимаюсь этим дольше.
Восемьдесят процентов успеха – полагаться на интуицию. Слишком шумно? Слишком тихо? Все смотрят на меня. Они знают. Отвлечь их? Просто вести себя нормально? Так нормально? А так? Правильно ли я делаю? Возможно, мне стоит подождать?
Давно поняла: нужно сливаться с толпой при любой возможности. Тусоваться. Разговаривать. Смеяться. Пить. Освоиться, чтобы выкинуть все страхи из своей чертовой головы. Томми может провести там часа два в ожидании удобного случая. Никакой спешки.
– Отправляй мне эсэмэски каждые пять минут, – инструктирует ее Хоук. – Если не напишешь, я пойду за тобой. – Он что-то передает Томми, и я смотрю на него. – Поверхность должна быть металлическая.
Опустив глаза, вижу маленький предмет с линзой. Парень указывает на магнит с обратной стороны камеры.
– Убедись, что она прилипла и…
– Я знаю, что делать, – перебивает мелкая.
Прежде чем мы успеваем произнести еще хоть слово, она вылезает из машины. Хоук оборачивается, ерзая на сиденье, словно сомневается в затее.
– Не делай ничего, пока не расслабишься, – говорю ей вслед не слишком громко.
Томми направляется к гаражу по пустой улице.
Мы провожаем ее взглядами. Я осматриваюсь по сторонам, проверяя, не наблюдает ли кто. Если повезет, большинство лакеев Хьюго будут дрыхнуть до вечера. При свете дня мало что происходит, изредка высаживают и забирают курьеров, поэтому операция может затянуться. Чем меньше людей, тем сложнее не привлечь к себе внимания.
Засунув руки в карманы, пытаюсь размять шею, будто это избавит меня от чувства тревоги. Хьюго ведь не причинит ей вреда, правда? Он никогда не был жесток со мной, но раньше я не делала ничего такого, что могло бы отправить его в тюрьму на всю жизнь. Например, не устанавливала скрытые камеры в его логове.
Не нужно было вовлекать Томми. Эта паутина рано или поздно окончательно спутается. Кто знает, вдруг мелкая сейчас достанет телефон, позвонит в полицию и сообщит, где мы находимся? Я не очень хорошо ее знаю.