Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

— Никак, абсолютно.

— И наскоки критиков не раздражают? И не хочет­ся свести счеты с журналюгами, пишущими ерунду, не понимая, что это просто образ?

— Дело в том, что 99 процентов прессы не является для меня голосом, к которому я прислушиваюсь, поэ­тому я совершенно равнодушен к подобным статьям. Негативны они, позитивны— какая разница... Но есть некоторое количество людей, мнение которых может меня задеть или сделать мне приятное. Их очень мало.

— К кому же вы прислушиваетесь?

— К своим коллегам по цеху, ведущим. К Ярмольнику, Якубовичу, Фоменко, Лысенкову. Естественно, к режиссеру программы Алле Плоткиной. То есть к профессионалам.

САМОГОНЩИК ШАИНСКИЙ

— В нашей семье уже давно гонят прекрасный самогон, — признался известный композитор, — креп­кий, кристально чистый, и после него никогда не болит голова. Однажды — мы только начали увлекаться этим делом — самогон попал на пробу к большому начальнику из ЦК. Ему страшно понравилось, и он просил мне передать: «Пусть кончает музыку писать и этим займется». Слова высокого начальника меня окрылили, и я стал заниматься самогоноварением серьезно. Изучал литературу, пробовал варить по раз­ным рецептам.

Сейчас он варит самогон так. В бачок (на 40 лит­ров) наливается бражка, и туда же на возвышение ставится маленький тазик. Сверху бачок закрывается большим тазом со снегом или ледяной водой. Все греется на газу. Бражка, испаряясь, оседает на дно холодного таза и капает в нижний. Это первач, около 80 градусов получается. Далее его настаивают и очи­щают. Можно сделать проще, старым проверенным способом. Выморозок. Бражку ставят в холод, вода в ней замерзает, и лед выбрасывается. Тоже крепкая вещь.

— Но перебор — всегда плохо, — тоном знатока утверждает Шаинский. — Как-то мы с товарищем уго­ворили за три-четыре часа литр водки, пол-литра ко­ньяка, две бутылки шампанского и 0,75 вьетнамского бальзама. Доза убийственная. Я сразу отключился, а друг еще домой поехал. Он здоровей меня намного был. Но хуже всего, что в этот день я должен был к своим на дачу ехать. Проснулся — три часа ночи, телефон не работает. Хотел бежать к соседям, но вовремя опомнился. Пошел на улицу. Все автоматы сломаны. Пока нашел... В общем, получился большой скандал. Я даже немного испугался, потому что моя жена в школе каратэ занималась.

ЗАСНУЛ НА ПРОСМОТРЕ «ТИТАНИКА»

Рассказывает кинорежиссер, снимавший фильм «Хрусталев, машину!», Алексей Герман:

— Я на просмотре «Титаника» заснул. Мне мой друг говорит: «Посмотри, какие потрясающие кадры». А я вижу, что у пассажиров глаза какие-то тухлые. «Если бы ты тонул, у тебя такие были бы глаза?» — спрашиваю.

Для достоверности я придумал один фокус. Когда актер должен сыграть такое, чего сыграть невозможно, на лицо на мгновение как бы случайно падает солнеч­ный блик, и никто не замечает неточности в игре. Даже великий Жан Габен не все мог. Известен случай, когда он залез ногами в кипяток, чтобы лицо приобрело соответствующее выражение. У меня играет замечате­льнейшая артистка Нина Русланова, с которой очень легко работать. Но однажды во время съемок я ей сказал: ты ничего не делай, просто сиди. Залез под стол и кольнул ее вилкой. Она не ожидала — подпрыгнула. Получилось очень органично.

Вот, например, одного из героев в «Хрусталеве» убили, ударив по почкам. Смотрю: артист рыдает над своей смертью, а это подозрительно — значит, пере­брали с сентиментальностью. И мы сделали так, что, когда герою нанесли смертельный удар, он пукнул. Это совершенно естественная реакция человека на та­кой удар. Правда, я боялся, что актер, хотя это был и непрофессионал, устроит скандал. Но все обошлось. Вообще достоверная смерть — штука противная. Од­нажды мы специально сидели со стажерами, смотрели, как люди умирают... А по тюрьме, чтобы познако­миться с жизнью зеков, ходили под видом врачей- психиатров.

СЯДЬ НА ЛИСТ И НЕ ВЫНОСИ ГРОБ

Журналисты Ольга Ермолина, Юлия Козлова и Мария Сперанская собрали любопытную коллекцию причуд знаменитостей. Иннокентий Смоктуновский, к примеру, до начала спектакля обязательно трогал пальцами занавес и кулисы. А одна актриса перед выходом на сцену всегда снимала левую туфлю и три раза плевала в нее.

А что предпочитают делать нынешние кумиры пуб­лики?

Режиссер Андрей Житинкин:

— Как и многие режиссеры, я боюсь ставить неко­торые пьесы, например, «Леди Макбет». По поверью, из-за нее в театре случаются несчастья. Согласен я и с другим суеверием: нельзя выносить на сцену настоящий гроб. Говорят, что это влечет смерть участ­ников спектакля. Актеры — люди с расшатанной пси­хикой, и многие приметы они сами себе надумывают.

Алексей Леньков, актер:

— Если роняю листы с ролью, то обязательно потом сажусь на них, попутно вспоминая пятерых лысых — обычно политических деятелей. Никогда не перехожу сцену перед спектаклем наискосок, как бы перечеркивая ее. И всегда полагаюсь на «закон полосатости». Если сегодня спектакль удался, то следующий будет неважным, поэтому стараюсь приглашать гос­тей только на хорошие постановки.

Елена Валюшкина, актриса:

— Во-первых, для премьеры, в которой я занята, обязательно делаю что-нибудь своими руками в ре­квизите или костюме. Могу кружевами дополнить пла­тье, собрать из бусин колье или вышить что-то на манжетах. Во-вторых, для каждого спектакля я под­бираю специальные духи, создающие настроение. В- третьих, есть у меня «волшебная юбка», которой уже лет 18, я сшила ее еще в театральном училище. Если во время постановочного периода на мне не надета эта юбка, слова нормально вымолвить не могу.

Евгений Кафельников, теннисист:

— Если мне везет, то стараюсь выходить на корт в одной и той же форме и играть «счастливой» ракет­кой. Также не меняю кроссовки...

Сергей Петренко, олимпийский чемпион по хоккею:

— Я не суеверный, а верующий человек. Как-то мама написала мне на листочке молитву, и перед каждым выходом на лед обязательно про себя прочи­тываю ее...

Любовь Полищук, актриса:

— Для меня очень страшно перед генеральным прогоном нового спектакля забыть что-нибудь важное дома и с полдороги возвратиться за этой вещью. При­мета, проверенная годами, срабатывает практически всегда. Есть у меня и такое суеверие — если «рукопись новой роли» нечаянно упала, надо обязательно поси­деть на ней. Во время репетиций пьесы «Зойкина квар­тира» в театре «Эрмитаж» у меня постоянно падал текст. Как-то я выходила из машины и уронила его прямо в лужу, решила: будь что будет, не садиться же на растаявший снег! Удивительно, но премьера про­шла успешно!

Александр Карелин, олимпийский чемпион по гре­ко-римской борьбе:

— В разминочном зале перед финальной схваткой я никогда не смотрю в сторону соперника. Ведь пое­динок начинается не на ковре, а именно там, за нес­колько минут до того, как объявят фамилии финали­стов. Кстати, многие спортсмены перед ответствен­ными выходами применяют различные приемчики: гипнотизируют глазами, бросают угрожающие репли­ки или демонстративно с гордо поднятой головой прохаживаются мимо. Я никогда этого не делаю, да и зачем? На недавнем чемпионате мира, который про­ходил в Швеции, я почувствовал, что выиграю у аме­риканца Мэтта Гаффари, еще на тренировке. Мы раз­минались в разных углах, но я спиной ощущал, как внимательно Мэтт следит за каждым моим движени­ем. Уже выходя из зала, поймал его взгляд и прочитал в глазах неуверенность.

ХОЧЕТСЯ ПРОСАДИТЬ ВСЕ БАБКИ СРАЗУ

У киноактрисы Натальи Андрейченко спросили:

— Когда вы хотите сделать себе что-нибудь прият­ное, что делаете?

— Я просто это делаю! Иногда это может быть глупость несусветная, но мне надо это сделать — про­садить все бабки на фиг! Резко, срочно! Пусть их больше потом и не будет никогда...

ЧЕТВЕРТЬ ЗАРПЛАТЫ — НЕИМУЩИМ

Из автобиографии мэра Владивостока Виктора Че­репкова:

«С 1959 года, еще работая на Братской ГЭС, решил 25 процентов своей зарплаты до конца своей жизни откладывать для помощи неимущим, тем, кто живет хуже меня. Туда же уходят все гонорары за изобрете­ния и рацпредложения. Когда жена об этом узнала, несколько дней со мной не разговаривала, так как она занимала деньги у знакомых».