Мальчишки-ежики

История была забавной. Начальник охраны, оставив вместо себя дежурить рябого помощника, пошел в гости к его жене. Рябой, не будь дураком, передав дежурство стрелку, ночью явился домой. Застав начальника у жены, он не дрался и не скандалил, а предложил мирно распить бутылку водки. Для закуски рябой принес серое стиральное мыло и нарезал его, как сыр, кусками. Начальник попытался было отказаться от угощения, но под угрозой револьвера вынужден был пить и закусывать мылом. После четвертой стопки его стало корчить от колик в животе и мыльных пузырей, выходивших изо рта.

Кроме того, в отделе происшествий сообщалось о торговках, подравшихся на рынке; о стороже банка, бежавшем по городу в кальсонах, потому что у него в бане утащили одежду, об охотнике, заряжавшем при свете свечи патроны дымным порохом, обжегшем себе лицо и устроившем пожар; о мальчишке, родившемся с шестью пальцами на руках.

Прибив стенгазету на деревянный щит для городских объявлений, который стоял на улице рядом с пионерским клубом, Ромка и Гурко стали ждать, как их работу расценят обыватели.

Время было раннее. Люди торопливо пробегали мимо. Потом какой-то грамотей остановился и с рассеянным видом начал разглядывать карикатуры и читать подписи. Добравшись до происшествий, он хохотнул и, подозвав проходившего мимо приятеля, вслух прочел историю о мыльной закуске.

Вскоре у пионерской газеты скопилась толпа гогочущих мужчин и женщин. Заметки вслух перечитывались и тут же обсуждались.

— Ай да пионеры! Ну и дают.

Ромка и Гурко были довольны. Их творение, наверное, еще бы долго будоражило горожан, если бы не прошел мимо культпроп укома — высокий очкарик в серой толстовке. Любопытствуя, по какому поводу толпятся люди, он протолкался к стенгазете — и хмурым выбрался из толпы.

Заметив двух мальчишек с красными галстуками, очкарик подошел к ним и спросил:

— Где ваш вожатый?

— Еще не приходил, — ответил Ромка.

— А кто газету вывесил?

— Мы, — гордо признался Гурко. — Раньше всех встали и принесли.

— А почему же вы ее на улице повесили?

— А клуб еще закрыт.

— И предварительно ее никто не читал? — продолжал допытываться очкарик.

— Нет.

— Раз это ваша инициатива, то сейчас же снимите стенгазету и принесите в уком партии.

Сказав это, он зашагал дальше, а мальчишки кинулись выполнять приказание, — но женщины удержали их:

— Да погодите вы, дайте дочитать!

Только минут через пятнадцать Ромке и Гурко удалось снять стенгазету и свернуть в рулон. И вот тут появился Геня Тубин.

— Покажите: чего вы настряпали? — потребовал он.

Открыв ключом дверь, Тубин прошел в клуб и там, расстелив газету на столе, принялся читать ее. Мальчишки молча следили за вожатым. Тот старался быть серьезным и сосредоточенным, но, добравшись до происшествий, не смог скрыть улыбку. Кончив читать, Геннадий схватился за голову.

— Ну и намылят же мне за вас шею! Наверное, на бюро вызовут. Чего вам взбрело все сплетни городские собрать? Разве это пионерское дело?

— В каждой газете происшествия печатают, — ответил Ромка.

Вожатый ушел, а мальчишки остались убирать клуб: подметать пол, обтирать пыль.

Тубин вернулся из укома расстроенным, но не унывающим.

— Выговор схлопотал, — сказал он. — Придется редколлегию создавать… Сам в нее войду… еще нам дают сотрудника местной газеты…

— А нас что — прогонят, да? — спросил Ромка.

— Да нет, вроде даже похвалили. Говорят, ребята способные, пишут смешно и рисуют здорово, только их учить надо. Так что собирайте материал для следующего номера.

Юных корреспондентов в ту пору выбирали на пионерском слете. Ромка и Гурко после первого номера стенгазеты стали знаменитостями. Их имена выкрикнули первыми и дружно проголосовали.

Став корреспондентами, мальчишки решили писать по очереди. Первую заметку, изорвав половину тетради на черновики, написал Ромка. Он расхвалил своих пионеров за то, что те залатали маленьким детдомовцам прохудившуюся одежду и починили игрушки.

Эта заметка была напечатана в местной газете. Гордясь своей первой корреспонденцией, Ромка купил три номера газеты и, подарив один из них Гурко, сказал:

— А тебе надо продернуть «Ржавую сметану». Он ведь эксплуататор, наживается на труде мальчишек.

В тот же день, как заправский репортер, Зарухно узнал у мальчишек, что на свалках цветных металлов больше не осталось, что Антас стал подбивать храбрецов добывать их на артиллерийском полигоне. Там на стрельбище и вокруг воронок в лесу можно было найти свинцовые колпачки, позеленевшие гильзы, картечь, медные пояски и белый металл.

В изломанный лес полигона лишь раз в неделю пропускали грибников. Вместе с ватагой женщин, приспособив на плечи кузовки, ходили и мальчишки. Но они мало набирали рыжиков и волнушек, потому что ползали вокруг воронок и процеживали меж пальцев землю.

Иногда они натыкались на неразорвавшиеся снаряды. Хотя артиллеристы предупреждали, что их трогать нельзя, храбрецы все же пытались отвинчивать боеголовки. Из обезвреженного стакана можно было добыть картечь и медь.

Об опасном промысле Гурко написал в газету. Но его заметку почему-то не напечатали, а отослали в отдел народного образования. Там время было отпускное, и расследованием никто не занялся.

Почти в конце августа трое мальчишек нашли в лесу неразорвавшийся старый снаряд и стали его развинчивать…

Взрыв был неожиданным. Прибежавшие к курившейся воронке грибники нашли бившихся на земле окровавленных подростков.

Грибники принесли покалеченных мальчишек на пост артиллеристов. Пока запрягали лошадь в двуколку, от потери крови двое ребят скончались. Лишь третьего удалось доставить в госпиталь живым.

Слух о случившемся мгновенно разнесся по городу. Возбужденный Гурко вместе с Ромкой нобежали к Тубину и рассказали все, что знали об Антасе.

— Что же вы прежде молчали? — укорил их вожатый.

— Мы не молчали… Я в газету написал, но там мою статью куда-то дели, — пожаловался Гурко.

— Этого я так не оставлю, — пообещал Тубин. — Покажите: где плавильные печи?

Мальчишки повели его в Глинковские заросли, но там кто-то успел разрушить плавилки и остатки их столкнуть в пруд. В прозрачной воде нетрудно было разглядеть закопченные кирпичи и прогоревшую жесть.

— Заметает следы, — определил Тубин. — Его надо дома накрыть.