Мальчишник. Райское наслаждение

— Добрый вечер, — официант оказался рядом с нами буквально сразу, как только мы обосновались за столиком. — Прошу меню.

Платон протянул его мне, но я отрицательно качнула головой. Хотелось понять его вкусы. Пусть он проявит себя. Мне было интересно на прощание понять, от чего я отказываюсь.

— Вот что мы выберем, — изучив меню, Платон обратился к официанту. — Говяжью вырезку в винном соусе, овощной салат ассорти, перепелиные яйца, фаршированные красной и черной икрой.

Я вдруг вспомнила слова Вари по поводу эскалопа из лосося. Неужели Правдина настолько все может предугадать? Странно, что она так долго ловила за хвост свою птицу счастья. Точнее сказать, так долго ее ждала. У нее все должно бы быть по высшему классу, ведь ей все заранее известно. Она застрахована от ошибок. Но, наверное, я чего-то не знаю, или Варька тоже может вести себя глупо.

— Извините, — я вмешалась в диалог Платона с официантом. Они как раз говорили о шампанском. Остановились на «Вдове Клико», чем я, разумеется, была удовлетворена. — Я бы хотела вернуться к горячему.

— Да, слушаю вас, — предупредительный официант весь обратился во внимание. — Я бы хотела вместо вырезки взять эскалоп из лосося в щавелевом соусе и томат «фрито», фаршированный улитками.

Официант перевел взгляд на Платона. Тот выглядел обескураженно.

— Я хочу заказать десерт, но, может быть, ты сделаешь это лучше?

— Нет, нет, десерт — это абсолютно ваш выбор. — Я намеренно не переходила на ты, потому что наши довольно стремительно развивающиеся отношения уверенно заходили в тупик. Об этом пока знала только я.

— Тогда, пожалуйста, яблочный сорбет на карамелизированной «подушке» из зеленого яблока в кальвадосе и черный кофе, — Платон вопросительно смотрел на меня, ожидая дополнений.

— И немного жареного миндаля, пожалуйста, — улыбнулась я.

— Ты уже была здесь раньше? — не в силах скрыть своего разочарования, спросил Платон.

— Нет, я здесь впервые.

— Но ты словно наизусть знаешь ресторанное меню!

— У меня хобби — собирать ресторанные меню.

— Это неправда. Ты только что придумала, — напряженно глядя на меня, сказал Платон. Он выглядел растерянным.

— Да, придумала. Прикинулась Филиппом Киркоровым. Говорят, он собирает. Ну, куда уж мне угнаться за его широкомасштабными заграничными поездками.

— Даже с мужчиной, который может практически все?

— Даже с таким, — стало ясно, что Платон помнит о существовании соперника. Интересно, он все еще готов стать одним из катетов равностороннего треугольника или гипотенузой?

Официант принес заказ. Мы подняли бокалы. Глядя в глаза Платона, жадно ловившие каждое мое движение, я вдруг ощутила щемящую жалость. Это нечестно с моей стороны — не сказать ему правды. Ведь самое важное я утаила. Поэтому после первого тоста за наше знакомство, я едва прикоснулась к еде. Я не могла есть, испытывая угрызения совести. В зале мягко, негромко звучали песни Шарля Азнавура, и с каждым куплетом песни о любви, легко понимаемой мной, мне становилось все более не по себе.

— Что с тобой? — Платон наполнил бокалы.

Не забывая об обещании, данном Варьке, я не могла отказаться от такого царского напитка. Я не Лада, но в этот момент искристое шампанское было для меня живительным бальзамом, средством раскрепоститься и наконец сказать всю правду. К тому же меня невероятно беспокоило появление Платона в моей спальне. Этот мужчина вел себя так, как будто между нами ничего не было. Он ни словом, ни взглядом не дал мне понять, что на самом деле мы были уже близки. Этот ужин в ресторане — словно шаг назад, общепринятая очередность событий. Знакомство, несколько случайных встреч, ужин в ресторане, а потом… Здесь возможны варианты, самый пикантный из которых мы каким-то образом успели поставить на первое место.

Я держала бокал в руке, делая вид, что наблюдаю за искрящимися пузырьками, рвущимися к поверхности. На самом деле я подыскивала слова, чтобы наконец разобраться в том, что же было и чего не было. В конце концов я не нашла ничего лучше, как спросить:

— Вы носите булавку для галстуков?

— Да, конечно, но не всегда.

— От чего это зависит? — Мне казалось, он должен был догадаться, к чему я веду. Ведь у него исчезла та самая булавка, которая сейчас преспокойно лежала в моем ящике.

— От настроения, наверное. От того, какое впечатление хочется произвести. Но, честно говоря, — Платон посмотрел по сторонам, будто боялся, что его кто-то услышит, — я гораздо спокойнее себя чувствую без всех этих штучек.

— Значит, сегодня вы не собирались произвести впечатление и настроение у вас далеко не торжественное, — заключила я, глядя на расстегнутый ворот его белоснежной рубашки.

Надо сказать, что мы смотрелись отлично: светло-серый костюм Платона и мое светло-бежевое платье сочетались прекрасно. Я всегда обращала внимание на то, как одета пара. Не мужчина и женщина в отдельности, а именно пара. Это всегда показатель, насколько они подходят друг другу. По моей личной десятибалльной шкале я выставила нам с Платоном девятку, да и то из ложной скромности.

Короче говоря, я так и осталась ни с чем со своими наводящими вопросами. Даже обидно стало, честное слово. Вместе с тем на меня вдруг накатила паника: когда Лева вернется, я должна обязательно рассказать ему и о ресторане, и о походе в магазин с Владимиром. Я даже не скрою от него поход в кафе и на выставку с Ладой, разве что опущу некоторые детали. Но как быть с этой булавкой для галстука? Она — прямое доказательство измены, а с этим уже шутить нельзя. Я погорячилась, когда говорила Варьке о спокойной реакции Лузгина на мой поход в ресторан. Как же быть с этой чертовой булавкой? Я ее выброшу! Я не стану больше ни о чем расспрашивать этого папиного тезку. Я вообще больше не хочу ни с кем и ни о чем говорить.

Залпом выпив очередной бокал шампанского, я снова прислушалась к тому, что говорил Платон, причем исключительно для меня. Он вообще сегодня много говорил, развлекал меня по полной программе. Да, мне попался хороший собеседник, но это ничего не меняло. Вырвавшись из липких пут своих не самых радужных мыслей, я услышала фразу о том, что мы подходим друг другу, потому что он это чувствует, и я это знаю. Мною снова попытались манипулировать. Я была уверена, что пришло время открыть карты.

Официант как раз принес десерт. Платон предложил мне шампанского, но я отрицательно покачала головой. Я испытывала наслаждение от этого чудесного напитка, но, кажется, больше не стоит. Легкое головокружение, это не помешает мне ясно изложить свои мысли, что я и собралась незамедлительно сделать.

— Платон! — я посмотрела ему прямо в глаза.

— Сейчас ты скажешь что-то важное, — улыбнулся он. — Моя сестра заметила у тебя эту манеру пристально смотреть в глаза перед тем, как сказать что-то важное.

— Сестра успела это заметить? — Это меня обескуражило.

— Да, представь себе. Она у меня психолог со стажем.

— Неужели? — искренне изумилась я. — Тогда она должно быть рассказала тебе массу интересных вещей обо мне.

— Она именно так и сделала, Васенька, — Платон осторожно взял мою руку и прижал к щеке. Это показалось мне в высшей степени возбуждающим. Я понимала, что меня сносит очередная волна желания, которое так искусно вызывает этот голубоглазый соблазнитель.