Мальчишник. Райское наслаждение

Платон подозвал официанта. Он рассчитался за ужин, который был окончательно испорчен. Напрасно старался. Я — неприступная крепость. Пусть знает, что есть женщины, которые не время от времени замужем, а просто замужем и дорожат покоем в своей семье! Мне было приятно так думать. В этот момент я напрочь забыла, как бурно провела выходные, вычеркнула эпизод с Владимиром, заставила себя не думать о злосчастной булавке. Я надеялась, что с ней разъяснится в ближайшее время и это не разрушит устоев нашей семьи. Я убедила себя в этом и почувствовала облегчение. Все-таки терапия Лады и Вари в комплексе сделали свое дело: мои мозги и сексуальные желания снова были под контролем.

— Пойдем? — надо отдать должное, Платон пытался оставаться джентльменом в эти непростые для него минуты.

— Я тебя разочаровала? — Я поднялась из-за стола, взяла его под руку. Платон оставил мой вопрос без ответа.

Мы снова на несколько минут превратились в красивую пару, у которой, как видно, прекрасное будущее. Внешне мы друг друга великолепно дополняли, но нас ничего не связывало. Моя тележка в супермаркете, случайная встреча в «Красном», ужин в ресторане — вот и закончилось наше общение. Короткое, ни к чему не обязывающее. Мне невероятно понравилась роль верной, преданной жены. Я не собиралась развивать ее, вживаться в образ ради того, чтобы выглядеть убедительнее. Платону все было ясно. Поэтому он вез меня домой, время от времени щелкая радиоприемником. Знакомые мелодии помогали заполнить паузу, скоротать дорогу. Но практически возле дома к Платону вернулось его красноречие.

— Кстати, — неожиданно начал он, — я не ношу булавок для галстуков. Я тоже немного приврал. Хотел создать более романтичный образ. Ведь это романтично?

— Не носишь? — подскочила я. — Честно?

— Абсолютно.

— Никогда-никогда? — Платон кивнул. — Значит, это был сон?

— Ты о чем?

— Ну… В моем доме, в моей спальне, гостиной…

— Я? Да вы что?! — Платон недоуменно пожал плечами. Мой спутник от удивления перешел на вы, в то время, как мы остановились возле ворот. — Василиса, вы о чем? Это похоже на издевательство!

Нет, Платон не прав. Это было замечательное завершение вечера. С моих плеч свалилась тяжелая ноша. Теперь я точно знала, если бы не мои мысли об измене, не ужасное чувство вины за то, что я согрешила в нашей спальне, я бы никогда не устроила себе такие выходные. Я бы никогда не ставила таких экспериментов! Зачем бы мне так издеваться над собой, устраивать себе такие испытания! Лада и Варька могут мной гордиться. Я не подвела нашу неразлучную троицу. Я снова была собой, той Васей, которая слабенькая, нуждается в поддержке, которая так часто проявляет нерешительность, но которая ни разу не была предательницей! Оставалось выяснить происхождение сверкающей булавки, но сейчас это казалось сущей мелочью. Выясню, успею. От радости я не придумала ничего лучшего, как поцеловать Платона в щеку. Он покачал головой, вышел из машины и, продолжая оставаться джентльменом, проводил меня до ворот. Мы прошли целых три с половиной шага, но это были такие важные шаги!

— Прощай, рыжеволосое чудо! — Он поцеловал мою руку, быстрым неловким движением коснулся волос. — Тебе здорово идет. Мне даже кажется, что ты всегда была такой.

Я кивнула. Платон даже не подозревал, что произнес истину. Теперь я снова была собой. Это было здорово, как будто победила неизлечимую болезнь, в то время как все махнули на тебя рукой. Нарушая правила этикета, я протянула Платону руку. Он крепко пожал ее. Почему-то глядя вслед стремительно удаляющейся машине, я подумала, что это хороший урок для мужчины. По крайней мере, он должен знать, что есть крепости, которые не сдаются даже после долгой осады. Ощущая себя воплощением нравственности и целомудрия, я гордо шла к крыльцу. Я испытывала усталость и радость. Сейчас я войду в дом и пойму, чего больше. В зависимости от этого я или позвоню Ладе, или отправлюсь спать. Пожалуй… Спать. Все эти впечатления — только моя собственность, хотя бы на одну ночь.

СЮРПРИЗ ЗА СЮРПРИЗОМ

Среду, четверг и пятницу я провела в домашних заботах. Теперь, когда я снова и в мыслях, и в поступках была дамой порядочной, то было самое логичное времяпрепровождение. Напрасно Лада соблазняла меня походом в бассейн, перспективой активного отдыха, улучшением фигуры. Она выманивала меня из дома, приглашая с собой на обед, но я была непреклонна.

Не в силах поверить в столь разительные перемены, моя подруга опустилась до проверки. Она появилась на пороге в четверг, когда я только-только приняла вечернюю ванну. В любом случае этому я была очень рада. Лада проблеяла что-то о желании поболтать, увидеться, о моем странном затворничестве, но я-то видела, что она изучает обстановку. Лада пыталась найти компромат, но все ее вынюхивания ни к чему не привели. Я была одна, в доме порядок, в холодильнике несколько пустовато, но вполне жизнестойко. Сама я излучала такое радушие, что сбитая с толку Ладка призналась:

— Ты не выходишь у меня из головы! — Не спрашивая разрешения, она закурила прямо в гостиной. Опомнившись, взяла меня за руку и повела на кухню. Курить под вытяжкой — на это моя подруга могла пойти только из любви ко мне. Никакого кайфа — только необходимый находящемуся в стрессе организму никотин. — Я все время переживаю, что ты снова что-нибудь выкинешь! Вася, милая, поедем ко мне.

— Это невозможно, — улыбалась я, чем окончательно выводила подругу из равновесия.

— Будешь делать все что хочешь, но только в пределах квартиры.

— Это похоже на подписку о невыезде. Ты меня спутала с кем-то из крупных олигархов.

— Вася, я обещала Леве, что помогу тебе решить любые проблемы, которые появятся в его отсутствие.

— Проблема одна — его отсутствие, — я развела руки в стороны. — И более ничего. Можешь сделать так, чтобы он вернулся быстрее?

— Не знаю. Нет ничего хуже — пообещать и не сделать, — серьезно ответила Лада.

— Расслабься, Ладуся. У меня все под контролем.

Пришлось напоить подругу ее любимым кофе со сливками, параллельно рассказывая историю моего завершившегося знакомства с Платоном. Лада то и дело округляла глаза, а когда я закончила тем, что мой бурный секс с Платоном оказался лишь плодом больного воображения, ее прорвало:

— Нет, все-таки эти мужчины способны самую нормальную женщину довести до галлюников! Оставить такую неудовлетворенную жену на такой длительный срок! — Лада побагровела от негодования. — Это убийственная ошибка! Вася, ты просто верх рассудительности и чистоты.

— Подожди, я за камерой сбегаю. Повторишь в объектив, — засмеялась я, вспоминая, как совсем недавно Лада называла меня потаскухой. Это нервы, всклокоченные до предела нервы. Лада уехала от меня с сознанием, что ей больше нечего переживать о моей нравственности. Я знала, что вечером она созвонится с Варькой, наедет на ту за то, что не успокоила, не расставила акценты.

Я была благодарна и Ладе, и Варьке. Они, каждая по-своему, помогли мне выбраться из болота, в которое я так упорно стремилась. И себе я тоже могу сказать «спасибо». Все-таки правда, что наступает момент, когда человеку может помочь только он сам. Не могу сказать, что я успокоилась окончательно, но меня невозможно было сбить с курса: я ждала Леву. Он был нужен мне, как воздух. Его телефонных звонков я ждала с тем же трепетом, с каким ждут новой серии в полюбившемся телевизионном сериале. У нас был практически телефонный роман. Я не замечала, что каждый последующий разговор становился длиннее предыдущего. Мы оба скучали — это было самой сладкой болью, которую мне пришлось испытывать за последние девять месяцев. Я поймала себя на том, что ожидание Лузгина стало моим основным занятием. Свершилось то, о чем он мечтал: я была просто женой, которая ждет возвращения мужа и находит в этом особую прелесть, смысл.

Я занимала себя уборками, стиркой (громко сказано, но все же я загружала стиральную машину и доставала из нее выстиранное белье), я ухаживала за цветами, внимательно следила за выпусками новостей. Периодически я готовила себе легкие перекусы, ездила по магазинам. Вдруг я решила сменить занавески на кухне. Мне захотелось сделать все в стиле «кантри». Я наводнила кухню всякими безделушками с деревенской тематикой, хрюшками, гусями, коровами. Получилось мило, ново, а я люблю перемены. Я бы и мебель начала переставлять, да уж больно тяжелая.