Мальчуган

«Дикообраз» заговорил голосом, от которого, казалось, задрожали оконные стекла:

– Что касается меня, то я совершенно не согласен с мнением старшего преподавателя и прочих выступавших. Инцидент, о котором идет речь, с какой точки зрения па него ни смотри, состоит в том, что пятьдесят школьников из общежития, издеваясь над новым учителем, хотели сделать его посмешищем; ничего другого в их поступках усмотреть невозможно. Причину этого старший преподаватель хочет, как мне кажется, отнести за счет личных качеств данного учителя! Простите, но я думаю, что он, наверно, просто обмолвился. Этот учитель был назначен на ночное дежурство вскоре после его приезда, и с того момента, как он впервые соприкоснулся со школьниками, прошло менее двадцати дней. За этот короткий двадцатидневный срок ученики не имели возможности оценить его как образованного человека.

Если бы имелись существенные причины для насмешек и учитель принимал бы эти насмешки, тогда, может быть, нашлись бы еще основания для более снисходитель-ного отношения к поведению учеников, но прощать таких легкомысленных школьников, которые просто издеваются над новым учителем, – это, я полагаю, подрывает авторитет школы. Я считаю, что педагогический дух заключается не только в том, чтобы обучать школьников наукам, но и в том, чтобы прививать им благородные, честные, добрые стремления и в то же время изживать у них дурные наклонности. Если и сегодня говорят о полумерах, опасаясь обратной реакции и усиления беспорядков, то вообще неизвестно – удастся ли когда-нибудь исправить эти вредные привычки. А ведь мы все работаем в школе именно для того, чтобы искоренять подобные привычки у наших учеников. Если же упускать это обстоятельство из виду, то, по-моему, лучше с самого начала не идти в учителя.

Так вот, я считаю, что всех школьников из общежития нужно строго наказать и, кроме того, заставить их публично принести свои извинения в присутствии учителя, по отношению к которому они так вели себя. Вот что я понимаю как надлежащие меры! – Этими словами он закончил свое выступление и шумно опустился на прежнее место.

Все молчали. «Красная рубашка» снова принялся протирать свою трубку. А я почему-то очень обрадовался. Получилось так, что все, что я хотел сказать, все полностью за меня высказал «Дикообраз»! Я такой бесхитростный человек, что сразу же начисто позабыл о недавней ссоре и с искренне благодарным лицом обернулся к «Дикообразу», но «Дикообраз» сделал вид, будто ничего не замечает. Немного погодя он снова поднялся.

– Да, я забыл тут сказать. В тот вечер дежурный преподаватель ушел с дежурства и отправился, кажется, на горячие источники. Это недопустимо. Коль скоро человек принял на себя обязанность присматривать за школьным помещением, то воспользоваться тем, что его некому упрекнуть, и уйти принимать ванну – это серьезный проступок. Школьники школьниками, а по поводу этого случая, я надеюсь, директор особо укажет лицу, на котором лежала ответственность за помещение школы.

Странный тип! Только что, казалось, похвалил, и тут же сразу выставляет напоказ твою оплошность! Конечно, я пошел на источники без всякого умысла, – просто язнал, что прежние дежурные уходили, и думал, что здесь это в порядке вещей. Но теперь, когда меня так отчитали, я понял, что и в самом деле виноват. Ничего не скажешь – получил по заслугам! И я еще раз встал и сказал:

– Это верно, я во время дежурства уходил на горячие источники. Это очень нехорошо. Извините! – и снова сел.

Все снова расхохотались. Что ни скажу – они все равно смеются. Ну и люди! А вы-то сами могли бы так решительно при всех признать свою вину? Нет, не могли бы! Вот потому, наверно, и смеетесь.

Потом директор школы сказал:

– По всей вероятности, других мнений нет, так что я хорошо все обдумаю и приму меры.

Кстати, расскажу здесь и о результатах этого заседания: школьников из общежития на неделю посадили под домашний арест, и, кроме того, они передо мной извинились. Если бы они не извинились, я хотел тогда же уволиться и вернуться в Токио. Однако все вышло так, как я рассказываю, и из-за этого в конце концов получилась ужасная история.

Но об этом дальше, а в этот момент директор объявил, что заседание продолжается, и сказал:

– Что касается нравов наших учеников, то они должны совершенствоваться под облагораживающим воздействием учителей. И для начала желательно, чтобы учителя по возможности не посещали ресторанов и тому подобных заведений. Впрочем, могут быть и исключения – ну, если устраивается, скажем, обед по случаю чьих-либо проводов; но я прошу не ходить поодиночке в не очень-то первосортные места, например в закусочные, где торгуют гречневой лапшой или рисовыми лепешками…

Едва он это произнес, как все опять засмеялись. Нода, взглянув на «Дикообраза», сказал: «Тэмпура!» – и подмигнул ему, но «Дикообраз» не обратил на него внимания. И поделом!

Голова моя работала плохо, и я не очень-то понял, что говорил «Барсук», но когда он сказал, что учителю средней школы не годится ходить в закусочные с гречневой лапшой и тому подобным, я подумал, что для любителя поесть, вроде меня, это просто немыслимо. Раз так, пусть бы с самого начала выбирали да нанимали себеучителя, который бы не любил гречневую лапшу! А то, ничего не сказав, сперва объявили приказ о зачислении, а потом говорят о том, что лапшу есть нельзя и рисовые лепешки тоже. Это серьезный удар для таких, как я, у кого нет других удовольствий.

В это время снова заговорил «Красная рубашка»:

– Учителя средней школы с давних пор занимают подобающее им место в высших слоях общества, поэтому они не должны стремиться к одним только чувственным наслаждениям. Это в конечном счете оказывает дурное влияние на характер. Однако человек есть человек, и очень трудно жить в провинции, в тесном городишке, где нет никаких развлечений. Следовательно, необходимо найти для себя какие-нибудь возвышенные, интеллектуальные радости – например, ходить на рыбную ловлю, или читать художественную литературу, либо сочинять стихи…

Молчал, молчал – и вдруг его прорвало! Ну, знаете, ежели выезжать в море удить «удобрения», повторять: «Горький – русский писатель», усаживать свою любимую гейшу под сосной да сочинять стихи про то, как «лягушка прыгнула в старый пруд» [30] , – если это возвышенные радости, тогда глотать тэмпура и есть рисовые лепешки – тоже возвышенно! Чем поучать других, лучше хоть выстирал бы свою красную рубашку! Я не выдержал и крикнул ему:

– А свидания с Мадонной – это что? Тоже интеллектуальное развлечение?

[30] Цитата из стихотворения Басе, классика японской поэзии (XVII в.).

На этот раз никто не засмеялся, только все удивленно переглянулись. А «Красная рубашка» потупился с удрученным видом. Я им покажу! Они у меня еще узнают!

Единственный, кому я сочувствовал, это был «Тыква». Когда я сказал о Мадонне, бледное лицо его побледнело еще больше.

Глава 7

В тот же вечер я съехал с квартиры. Когда, вернувшись домой, я принялся укладывать свои вещи, хозяйка спросила:

– Разве вам было здесь не совсем удобно? Может быть, вас что-нибудь раздражает, вы скажите, – мы все уладим!

Я очень удивился. Почему это на моем жизненном пути попадаются все вот такие бестолковые люди? Не то уезжай, не то оставайся – не поймешь, что им надо. Совсем с ума посходили. С такими даже ругаться не стоит, это ниже достоинства эдокко. Я привел рикшу и сразу же покинул этот дом.

С квартиры-то я съехал, а вот куда деваться, не знал.

Рикша спросил:

– Куда ехать?

– Ты молчи и поезжай за мной, а я пока соображу, – сказал я и быстро зашагал вперед.

Проще всего было отправиться пока что в гостиницу «Ямасироя», но оттуда все равно пришлось бы уезжать, так что по сути это только лишняя проволочка. Похожу по городу, авось попадется на глаза какой-нибудь дом с вывеской «Пансион» или что-нибудь в этом роде. Куда судьба приведет, там и сниму себе комнату.