Малец

– Да, ну. Есть ли дело князю до какого-то мальца, - усомнился Андрей, - мало ли юродивых по Москве кликушествует?

– Юродивых хватает, - согласились с ним, - но много ли ты случаев знаешь, чтобы кто из них полностью разумом овладел?

На это возразить сотнику Андрею было нечем.

– Ладно, отдыхай пока, - Любим откинул крышку с бадейки, стоящей у входа, и зачерпнул от туда ендовой студеной водицы, - вечером Ваську попробуем опять на сказ уговорить, вот тогда и поймешь, чем сей малец от юродивых отличается.

Ваську на сказ уломали, сдался малец, не устоял перед натиском общества и Андрей, так же как и все в избе, слушал сказ о великих воинах Руси.

– Так это ж что получается, - крякнул сотник, - на Руси столько дружин было, а всех их по одиночке татары побили? Из-за распри князей под татар попали.

– Побили, - подтвердил малец, - а вот под татар попали не только из-за распри князей. Татары что, прошлись набегом по Руси, награбили, сколько смогли, и схлынули. А вот тех князей, которые им покорились, это не устраивало, слишком много недовольных ими было, потому и поддерживали они власть татарскую после набега. А чтобы ни у кого сомнений не оставалось, придумали ярлыки на правление в Золотой Орде выкупать, вроде как подтверждение права на княжение.

И снова пошел сказ о том как зажирела Орда, распалась на части, как каждый хан пытался свою дань собирать и как надоело это русским князьям.

– Значит, - подытожил Любим, - битва на Куликовом поле сразу освободила Русь от татарских поборов?

– Нет, - тут же возразил Васька, - не сразу, татары еще долго дань собирали, но с этой битвы начался их исход с Руси.

– Что-то много ты наговорил про татар, - вставил свое слово Андрей, - видали мы их, так себе воины, неужели они могли Русь завоевать?

– Так себе?
– Малец прищурил глаз.
– Тогда в чем дело-то? Осталось только пройти лавой по степи, да вычистить всю нечисть татарскую.

Служивые рассмеялись:

– Ты извиняй их Андрей, - улыбнулся сотник, - но татары воины серьезные. Ты не смотри, что они только наскоком да из засады воюют, просто так им сподручнее, а так не каждый хороший воин может с татарином справиться. Только казаки должно обучены, а нам, против татар только пешим строем устоять можно.

Дня через три спина Андрея вошла в относительную норму, она уже не так ныла и ежедневные переходы в пятьдесят верст по зимней дороге перестали быть тягостью. Уже на четвертый день, когда он попытался снова по привычке передать поводья своего коня Ваське, сотник покачал головой и заявил, что с этого дня спутник сам должен обихаживать своего четвероного друга. Ну, что ж, этого следовало ожидать, поэтому Андрей даже не подумал возмущаться, просто занялся делом. А с Васькой он позже сдружился, то ли от того, что поговорить было не с кем, то ли от того, что подросток только на вид оказался мелковат, а так, если послушать его суждения, десять раз усомнишься в неразумности. Причем, несколько раз в пути им пришлось коротать ночь в лесу и то, как быстро малец обустраивал место ночевки, говорило о его большом опыте в этих делах. И откуда только?

В этот день отряд привычно переходил с рыси на шаг, внимательно следя, чтобы кони не оказались в запарке и в тоже время не остывали больше положенного.

– Обоз впереди идет, - сообщил Архип сотнику, указывая на следы, - верст через пять обойдем.

Любим кивнул и снова погрузился в свои мысли, однако спустя мгновение его обогнал малец и приблизился к Акиму, о чем они там говорили, сотник не слышал, но дозорный тут же повернул назад.

– Любим Матвеевич, похоже татарва за обозом увязалась.

– Откуда известно?
– Встрепенулся сотник.

– Васька след разглядел.

– Показывай.

И действительно, когда вернулись назад, полверсты всего, на тропе, отходящей от дороги вглубь леса, четко отпечатались следы коня.

– А почему решил, что конь татарский?

– Правильно все Любим, татарский это конь, - подтвердил Архип, покосившись на мальца, натягивающего тетиву на лук, - у наших копыта чуть шире и передок не стерт. Татарские кони помельче и копыта у них тоньше, а что передок сточен, так это от того, что вынуждены корм из под снега выбивать.

– Может он один, - высказал предположение сотник и тут же понял, что сморозил глупость.

– А чего ему одному по лесам шляться.
– Не стал Архип щадить самолюбие командира.
– Этот на дорогу выходил, след проверял, да и сам наследил. Если они действительно за обозом идут, то по этой тропе к реке выйдут.

– Точно, - согласился с рассуждениями подчиненного Любим, - тогда выходит на реке они на обоз и нападут.

– Будем поспешать, или в обрат, подождем? Как бы на большой отряд не напороться.

– Поспешать будем, - решил сотник после недолгого раздумья, - был бы большой отряд, давно бы караванщиков побили, а раз следом идут, значит опасаются. Все по коням, рысью вдогон. Андрей с мальцом позади, в бой не встревать.

Шли на рысях около четырех верст, когда увидели впереди всадника галопом уходившего от отряда.

– Осади, - крикнул Любим Петру, сдуру решившему догнать татарина, - стрелой посечёт. Тут ватагой надо.

На присыпанный снегом лед реки выскочили дружно и тут же выхватили палаши, хоть и успел дозорный предупредить своих соплеменников, однако занятые сшибкой с защитниками обоза, они подготовиться к появлению отряда не успели. Любим несколько раз резко качнулся в седле, уходя от вероятно выпущенных навстречу ему стрел, и сильно рубанул палашом татарина, только-только оседлавшего коня. В том, что так удачно получилось, заслуги сотника не было, в пылу атаки он даже не успел сориентироваться, а вот конь успел разглядеть цель и правильно вынес седока на противника. До следующего всадника Любим не дотянулся, уж слишком резвым оказался татарин, да и конь у него под стать, буквально вывернул седока из под удара. Ну и ладно, стоять нельзя, мигом стрелой достанут, поэтому перенаправил коня на очередную цель, следом скачет Петр, может ему посчастливится сбить супостата. Однако долго везти сотнику не могло, в двадцати саженях дальше на дороге он видел татарина в огромной меховой шапке целящегося прямо в него. Любим качнулся сначала вправо, прячась за холкой коня, потом перекинул тело влево, одновременно смещая коня в туже строну, однако татарин на эти броски не купился и продолжал выцеливать седока, ожидая подходящего момента.

– 'Все, не увернуться', - мелькнула мысль, - 'точно стрелой достанет'.

Однако лук татарина вдруг отлетел в сторону, а сам он ухватился обеими руками за древко стрелы торчащей из груди. За время короткого боя сотник успел пролететь мимо обоза, и ему пришлось осаживать коня. Любим огляделся, напротив обоза он насчитал четверых поверженных противников, а еще несколько уходили галопом прочь от обоза прямо по реке, свои же вроде все в седле, значит живы удачно все прошло. Похлопал успокаивающе коня по шее и направился его назад.

– Ой спаси вас Бог служивые, - выскочил из-за опрокинутых набок саней купец, - век благодарить буду, а то со всем уже с жизнью распрощались.

– А чего ж охрану малую нанял?
– Спросил его сотник, отирая пучком пеньки палаш от крови.
– Зачем так рискуешь?

– Дык свояк обещал меня здесь, у реки ждать, ан не встретились почему-то. А так-то завсегда десяток в охрану нанимаю.

– А почему из пищали не палил?
– Кивнул Любим на оружие в руках купца.

– Так, тож с фитилем, - сплюнул тот, - пока запалишь...

– Это да, - нервно хохотнул подъехавший Архип, - тут нужны кремневые замки.

Вот вроде бы только что пусто было на дороге, только сиротливо стояли брошенные сани с лошадьми, а миг и ото всюду повылезал народ. Архип и поглядел в сторону татарина, завалившегося навзничь со стрелой в груди:

– Смотри-ка, на самом деле попал, а я думал, малец просто прихвастнуть решил.

– Так это Васька его упокоил?
– Удивился сотник.

– Ага, десятка три саженей до него было, тут и пешему-то не попасть, а он с коня. Говорит, на удачу стрельнул.