Маленькая история большой жизни

С этими словами он развернулся и ушел.

Когда полицаи уехали, Ежи позвал ребят в дом.

– Вот видите, как одна беда может за собой другу навлечь, – вздыхая, сказал Ежи.

– Что теперь буде? – спросил Сергей.

– Расстреляют их.

– Пусть попробую найти сначала, – сказал Дмитрий.

– Эх, ребятки. Я же Вам говорил, тут некуда бежать. А ещё и вас могут назад в лагерь отправить.

Слова поляка оказались пророческими. Через пару дней к дому фермера подъехал черный немецкий автомобиль, в котором сидели два офицера; и небольшая полуторка, с пятью солдатами в кузове. Ребят построили во дворе, возле амбара. Офицеры о чём-то расспрашивали Ежи. Затем один из них, подошёл к солдатам, курившим возле машины, отдав им приказ. Те выстроились в шеренгу, направив автоматы на пленников.

– Сейчас вас расстреляют,– сказал офицер по-русски.

Второй, продолжавший разговор с Ежи, резко развернулся и что-то громко крикнул. После чего достал пистолет из кобуры и направился к амбару. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он остановился напротив Димы и опять что-то произнес по-немецки.

– Вы еще можете всё исправить и остаться в живых. Надо лишь сказать, где скрываются сбежавшие,– перевел другой офицер.

– Нам ничего неизвестно, – ответил Сергей.

Немец направил пистолет на Дмитрия, посмотрев на Сергея, стоявшего справа. Раздался выстрел. Ваня от страха обомлел и закрыл глаза. Всё вокруг замерло на какое-то мгновение. Бесчувственное тело ничком упало на землю. Одежда в области груди покрылась багровым пятном. Глаза парня остались открытыми, устремив свой взгляд в небо.

– Зачем? – раздался вопль Сергея.

Офицер развернулся и направился к машине. Двое солдат схватили Ивана и Сергея и поволокли в полуторку. Когда выезжали с подворья, Иван обернулся в сторону амбара: Ежи стоял на коленях, положив руку на лицо убитого.

Глава VIII

Пленных вернули в лагерь. Сергей был определён на земляные работы. Ивана отправили в один из химических цехов, находившихся на территории лагеря. Никто толком не знал, что производят на этих предприятиях; но люди там долго не задерживались. Болезни и физическое истощение не щадили никого. Немцы работали в цехах только в химзащите; роба пленных же была повседневной, без химхалатов и респираторов. Дышать в помещениях было тяжело, воздух сушил слизистую носоглотки, глаза воспалялись и болели.

Иван перемещал тележки с контейнерами. В цех они попадали пустые, здесь их наполняли и вывозили на улицу для погрузки. После работы немцы проходили тщательную стерилизацию. Пленным полагался только душ. Их загоняли в общее помещение и обдавали холодной водой со шлангов, роба при этом не снималась. После этой процедуры робу снимали и вешали в жаровни, где она высыхала за ночь.

Сергей с Иваном продолжали жить в одном бараке. Вечерами перед сном они много разговаривали, перешёптываясь, чтобы никто не слышал. Они не говорили о работе и тяготах, непереносимых и мучительных для человеческого организма; а вспоминали дом, друзей, родных. Не оставляли они и мысли о побеге. Вот только сил на это становилось с каждым днём всё меньше и меньше, а значит и возможность – призрачнее. Через месяц, после возвращения в лагерь, Иван стал замечать, что теряет зрение. Периодически, всё застилала белая пелена; глаза не переставали болеть, краснота не спадала.

– Ваня, тебе надо обязательно сходить в санчасть, – сказал ему как-то Сергей.

– Думаешь, стоит? Там же медик – немец. Скажет, что всё нормально. Ещё нажалуется начальнику лагеря, что я отлыниваю от работы.

– Я слышал, что врач – пожилой солидный мужчина, зовут его Генрих. При нем фельдшером работает Андрей Владимирович. Он из заключённых.

– Хорошо, Серега. Завтра пойду, – закрыв глаза руками, ответил Иван.

Рано утром, ещё до подъёма, Иван уже стоял на пороге небольшой деревянной постройки, в которой располагалась санчасть. Он постучал в дверь. В ближнем окне зажегся свет, дверь скрипнула, на улицу вышел высокий худощавый мужчина в накинутой на плечи телогрейке.

– Рассказывай, – закуривая папиросу, произнес он.

– Вы фельдшер?

– Да, Андрей Владимирович, – мужчина пристально посмотрел на Ивана.

– У меня очень болят глаза: слезятся, чешутся.

– Ты где работаешь, парень?

– В химцехе.

– Как твоё имя?

– Иван.

– Вот что, Иван; пойдём, я осмотрю тебя.

Фельдшер провел парня в кабинет, где стояла кушетка, стол и стеклянный шкаф с медикаментами. Запах в помещении был особый, больничный. Фельдшер включил настольную лампу, а Ивана усадил на стул.

Натянув на нос очки, Андрей Владимирович осмотрел пациента.

– Ничего страшного, парень. Всё поправимо, – спокойно с уверенностью сказал мужчина.

Он повернулся к столу, открыл журнал и сделал запись. Затем подошёл к стеклянному шкафу и достал пузырек. Набрав содержимое в пипетку, он запрокинул голову Ивана и закапал глаза.

– Немного печь будет, – уже после процедуры сказал он.

Жжение было настолько сильным, что парень чуть не заплакал.

– Мне возвращаться в барак? – не открывая глаз, спросил Иван.

– Нет. Определим тебя на несколько дней в санчасть. У тебя воспаление слизистой оболочки глаз, надо полечить. Химцех пока тебе противопоказан. Сейчас я покажу тебе твоё место, а потом схожу в твой барак и передам отвод от работ.

– Спасибо Вам, Андрей Владимирович.

– Да будет. Я ещё ничего для тебя не сделал.

Фельдшер, как и обещал, отвел Ивана в палату. Это была небольшая комната с четырьмя кроватями, расположенными по периметру.

– Выбирай любую, матрац и подушку сейчас принесу.

– А что, кроме меня здесь никого из пациентов нет? – поинтересовался Иван.

–Тут долго не болеют.

Иван сел на кровать возле окна. Через пару минут вернулся Андрей Владимировичи, с подушкой и матрасом.

– У окна лучше не ложись. Да и свет вечером и утром не включай.

– Почему?

– Чем меньше тебя немцы и надзиратели будут видеть в окне, тем для тебя спокойнее. Я же тебе уже сказал, здесь долго не болеют. Им это не нравится, – фельдшер кивнул в сторону окна.

Уже рассвело. Немцы строили пленных перед бараками, для отправки на работу.

– Пойду, скажу о твоём отводе. А то ещё кинутся, подумают, что сбежал.

Иван расположился на кровати в углу, возле двери. Свет он не включал, как ему и было велено; снял обувь и телогрейку и лег, закрыв глаза. Заснул он мгновенно: не слышал, как вернулся фельдшер, и когда пришёл доктор Генрих. Когда открыл глаза, за окном было совсем светло. На соседней кровати сидел Андрей Владимирович, читая какую-то книгу.

– Простите, – вскочив с кровати, поспешно обуваясь, сказал Иван.

– Лежи, лежи, – не отрываясь от книги, ответил фельдшер.

– Что Вы читаете?

– Так, медицинский справочник на немецком.

В это время, Иван почувствовал сильный зуд и начал потирать глаза.

– А вот этого не надо.

Фельдшер отложил книгу, встал и подошёл к Ивану. Он отодвинул его руки от лица, взял за подбородок, приподнял голову и повернул к свету.

– Открой глаза пошире. Да… Пойдем, покажем тебя нашему немецкому коллеге.

Они прошли в кабинет, в котором с утра Андрей Владимирович осматривал Ивана. Здесь за столом сидел невысокий мужчина полного телосложения. Он был одет в военную офицерскую форму, поверх которой был накинут белый медицинский халат. Редкие светлые коротко стриженые волосы были зачесаны назад и казались: то ли мокрыми, то ли жирными.