Маленькая польза

Я потирал лоб.

– Я надеюсь, что так, – сказал я застенчиво. – Так. Гм. Это как-то немного неуклюже. После той штуки с помещением твоего Меча к моему горлу и все такое.

Майкл откинул голову и раскатился теплым, богатым смехом. – Ты не тот человек, чтобы делать вещи небрежно, Гарри. Тебе нужны великие жесты.

По-моему, нет, – сказал я спокойно.

– Я должен спросить, – сказал Майкл, пристально глядя на меня. – Тень Ласкиэли. Она действительно ушла?

Я кивнул.

– Как?

Я отвел взгляд от него.

– Я не хочу говорить об этом.

Он нахмурился, но медленно кивнул.

– Ты можешь сказать мне, почему?

– Потому что то, что случилось с ней, было несправедливо. – Я покачал головой. – Ты знаешь, почему динарианцам не нравится входить в церковь, Майкл?

Он пожал плечами.

– Потому что присутствие Всевышнего им неприятно, я так предполагаю.

– Нет, – сказал я, закрывая глаза. – Потому что это делает Падших чувствующими, Майкл. Заставляет их вспомнить. Делает их грустными.

Я почувствовал его пораженный взгляд даже с закрытыми глазами.

– Вообрази, как это было бы ужасно, – сказал я, – после тысячелетий уверенности в цели. Внезапно возникают сомнения. Внезапно ты спрашиваешь себя, не было ли все, что ты сделал, одной огромной, бесполезной ложью. Вдруг все, чем ты пожертвовал, ты пожертвовал впустую. – Я слабо улыбнулся. – Не очень хорошо для уверенности в себе.

– Нет, – Майкл сказал задумчиво. – Я не думаю, что так могло бы быть.

– Широ сказал мне, что я буду знать, кому отдать Меч, – сказал я.

– Да?

– Я бросил его в это дело с Никодимусом. Монеты и Меч в обмен на ребенка.

Майкл втянул воздух в себя.

– Иначе он бы ушел, – сказал я. – Протянуть время, и мы никогда не нашли бы его вовремя. Это был единственный способ. И, похоже, что Широ знал. Еще тогда.

– Божья кровь, Гарри, – сказал Майкл. Он прижал руку к животу. – Я вполне уверен, что азартная игра – грех. И даже если это не так, то вероятно должно быть.

– Я собираюсь пойти и забрать эту маленькую девочку, Майкл, – сказал я. – Независимо от того, чего это будет стоить.

Он поднялся, нахмуренный, и закрепил пряжкой пояс с мечом вокруг бедер.

Я поднял правую руку.

– Ты со мной?

Ладонь Майкла крепко хлопнула об мою, и он поднял меня на ноги.

Глава 39

Наш разговор получился быстрым и жестким, как военный совет. Ну, что ж, так и должно быть.

Позже я разыскал Мёрфи. Она вернулась в комнату для шитья Черити, чтобы проведать Кинкейда.

Я немного тихо постоял в дверях. Это была не очень большая комната для всего, что в ней понапихано. Там были составлены друг на друга пластмассовые контейнеры, заполненные принадлежностями для шитья и тканью. Была швейная машина на столе, стул, кровать, и небольшое количество пространства, чтобы добраться до них. Мне случалось бывать в этой комнате раньше. Это было приятное место, заполненное добротой и светом, и здесь пахло смягчителем ткани и моющими средствами.

Кинкейд был похож на мумию. В руку у него был воткнут шприц от капельницы, рядом стоял штатив с флаконом крови – любезность со стороны медицинских жуликов Марконе, я полагаю.

Мёрфи сидела около кровати, и выглядела взволнованной. Я видел такое выражение на ее лице прежде, когда я тоже был в лежачем состоянии. Я ожидал почувствовать волну ревности, но этого не случилось. Я только сочувствовал Мёрф.

– Как он? – спросил я ее.

– Это – третий флакон крови, – сказала Мёрфи. – Цвет лица стал лучше. Дыхание более устойчиво. Но ему нужен врач. Может, позвать Баттерса.

– Если мы это сделаем, он только посмотрит на нас, изобразит МакКоя ^[72] и скажет тебе, ‘Черт возьми, Мёрфи. Я – медицинский ревизор, а не шеф повар.’

Мёрфи издала тихий звук, который мог оказаться как рыданием, так и хихиканьем.

Я подошел и положил руку ей на плечо.

– Майкл сказал, что он посмотрит его.

Она оставалась напряженной под моей рукой.

– Он не врач.

– Но у него есть очень хорошие контакты.

Кинкейд задрожал, и его дыхание стало резким и хриплым в течение нескольких секунд.

Плечо Мёрфи напряглось, как стальное.

Дыхание раненного человека снова стабилизировалось.

– Эй, – сказал я спокойно. – Легче.

Она покачала головой.

– Я ненавижу это.

– Он крепче нас обоих, – сказал я спокойно.

– Я не о том.

Я притих, ожидая, что она еще скажет.

– Я совсем не хочу чувствовать себя так. Я жутко напугана, и я ненавижу это. – Мускулы в ее челюсти напряглись. – Это – то, во что я не хочу больше влипать. Это слишком тяжело.

Я мягко сжал ее плечо.

– Влипать, говоришь?

– Нет, – сказала она. Потом покачала головой. – Да. Я не знаю. Это сложно, Гарри.

– Совсем не сложно заботиться о ком-то, – сказал я. – Это не легко. Но это и не сложно. Ну, вроде как вытаскивать двигатель из автомобиля.

Она кинула на меня взгляд искоса.

– Только мужчина может описывать близкие отношения в терминах автомобильной механики.

– Да. Я даже горжусь этим.

Она глубоко вздохнула, зажмурила глаза, и прижалась щекой к моей руке.

– Глупо это, – сказала она, – ведь ему совсем не нужно… что-то серьезное. Мы ладим. Мы весело проводим время вместе. Для него это достаточно. И так глупо с моей стороны фиксироваться на нем.

Я не думал, что это было глупо. Мёрф не хотела подпускать кого-то слишком близко, позволить себе быть уязвимой. Кинкейд не хотел любых таких отношений – что делало его защищенным. Казалось бы, прямо для нее вариант.

Это также объясняло, почему мы с ней никогда не смогли договориться до чего-то большего.

Если надо объяснить, то я не тот человек, который может небрежно влезть куда-либо.

Я не мог оформить это в слова. Поэтому я просто склонил голову и тихо поцеловал ее в макушку.

Она вздрогнула. Ее слезы оставили влажные, прохладные следы на моей руке. Я встал на колени. Так моя голова оказалась более или менее на одном уровне с ее лицом, она ведь сидела около кровати. Я положил руку ей на плечи и притянул ее к себе. Я все еще ничего не говорил. Для Мёрф и так было слишком уже то, что я присутствовал в комнате, и видел ее слезы. Поэтому она притворилась, что она не плачет, а я притворился, что ничего не замечаю.