Маленькие Смерти

— Не делай замечания моему сыну, — шипит Мэнди.

— Успокойтесь, леди, мы здесь не для того, чтобы ссориться!

— Заткнись, Райан!

— Сама заткнись, Мэнди!

— Мой брат вас что вообще не воспитывал?

То, что начиналось, как переговоры или нечто отдаленно на них похожее, постепенно превращается в балаган, и тогда Итэн говорит:

— Вуду?

— Ты тоже обезумел? — спрашивает папа.

— Нет, — говорит Итэн и повторяет уже с менее вопросительной интонацией. — Вуду.

— Вы еще более отвратительные нечестивцы, чем я о вас думала, — вздыхает Морин.

— Еще одно библейское слово в адрес нашей семьи, и я действительно взбешусь!

— Мэнди!

И тогда Итэн вдруг делает то, чего от него не ожидал не только я, а наверное даже Господь Бог. Итэн ударяет ладонью по столу, и все замолкают разом.

— Спасибо, — говорит Итэн так же мягко, как обычно. — Я имею в виду, что вуду — религия, сосредоточенная на обожествленных духах предков. Если воспринимать обряды определенной религии, как язык магии, один из многих, то это именно тот, что нам нужен. В вуду есть довольно много обрядов для изгнания и пленения Петро-лоа, злых духов первопредков. Как минимум трое из нас настоящие медиумы, умеющие пользоваться этим в реальности, а значит обряд будет иметь силу. Я не очень хорошо знаю лянгаж…

— Ну я, к примеру, даже не знаю, что это такое, — говорит Мэнди.

— Язык богослужения в вуду, — отвечаем мы с папой одновременно. И я продолжаю:

— Вообще-то Итэн прав. Я знаю вуду.

— Я тоже!

— Итэн?

— Итэн?!

И только Морин не выражает никакого удивления, видимо, потому что кредита доверия к нам у нее нет.

— Я же лингвист, мне нужно быть образованным всесторонне. Кроме того, я всегда завидовал Райану и Мэнди, хотел тоже чему-то научиться.

— Тогда вот он, твой звездный час, вперед, — говорю я. Для меня самого вуду — неплохое хобби, но не скажу, чтобы я занимался этим когда-либо настолько серьезно, чтобы спасать с его помощью свою семью.

Итэн смущенно смотрит в пол, потом вздыхает с видом каким-то неуверенным и тоскливым.

— Дело в том, что обряд сопряжен с некоторыми трудностями.

Папа вскидывает брови, вздыхает:

— Серьезно? Большие трудности, чем потеря наших родственников?

— Нет, не большие, но… Во-первых для обряда нужны будут все потомки Грэйди. Сложность, которая ожидает нас уже на стадии подготовки — найти Морриган и уговорить Ивви. Мэм, — он обращается к Морин, и мы с Мэнди не выдерживаем, фыркаем. — Вы уверены, что мы единственные потомки Грэйди Миллигана?

— Абсолютно точно уверена, — говорит Морин таким тоном, что я не сомневаюсь, если еще потомки у Грэйди Миллигана и были, то они в могиле. Спрашивать, впрочем, не решаюсь.

— Это все облегчает, — кивает Итэн. — Вторая сложность — место. Обряд должен проводиться в святом месте, идеально, разумеется, святом для всех участников.

— Может просто постелим ирландский флаг? — спрашивает Мэнди.

— Или сядем вокруг телевизора, — говорю я.

— Вы довольно невыносимы. Я предлагаю кладбище — святая земля для Морриган и Морин, и не менее важное место для нашей семьи, хотя и по-другой причине.

— По какой?

— Не будь идиотом, Итэн, ты все равно не заменишь нам Мильтона. Там лежат Морган и Салли, наши предки. С какой-то точки зрения, это единственная святая земля, которая нам доступна.

Итэн постукивает пальцами по столу, а я говорю:

— Кроме того, это будет опасно. Если мы не доведем обряд до конца с первого раза, провести его второй раз будет уже нельзя. А Грэйди, разумеется, не даст так просто себя пленить. А кто-нибудь подумал о том, что сердце Морин может не выдержать папиных таблеток?

— Какая жалость!

— Папа!

— Что?

Морин говорит резко:

— Если я согласна даже шагнуть к аду, то, наверное, шаг к инфаркту пугает меня гораздо меньше.

И я вдруг вижу в этой старушке ту упорную монахиню, которой она была, монахиню старавшуюся избавиться от проклятья и прийти к Богу. Может быть, Морин Миллиган и была интриганкой, оставившей дочери секретную легатуру Ватикана, но ведь зачем-то она ушла когда-то в монастырь. Всю жизнь Морин посвятила церкви и Богу, а теперь отказывалась от всего, чтобы спасти внука и дочь.

Морин, разумеется, не была так принципиальна, как Морриган, но она была католичкой, выбравшей когда-то затворничество. И я знаю, как ей тяжело дается сейчас решение.

Наверное, Морин любит Доминика больше, чем Морриган. А может Доминика и вовсе никто никогда не любил, и оттого он такой. Мне вдруг нестерпимо сильно хочется его увидеть, спросить, как он, сказать, что он все сделал правильно хотя бы потому, что ради любого из своих родителей я сделал бы тоже самое.

— Итак, хунган из меня, наверное, будет не очень, но если мы с Франциском найдем все важное сегодня, то завтра ночью могли бы провести обряд, — говорит Итэн.

— Отлично. А мы с Мэнди возьмем Морин и попытаемся пока разыскать ее блудную дочь.

— А Ивви? — спрашиваю я.

— Твою кузину будем уговаривать в последнюю очередь, — говорит папа. — Если мы умрем, отбиваясь от Доминика, будет нехорошо ее разочаровывать. Кстати говоря, Морин после счастливого воссоединения семьи, нам стоит обговорить условия на которых мы разойдемся, не устраивая кровавую резню.

— Стоит, — кивает Морин. — Но мы обговорим их, пока будем искать мою дочь, ты ведь не против?

Голос у Морин вполне обычный, но что-то в нем выдает скрытое напряжение, струну, натянутую в нем. И папа не спорит, даже не добавляет ничего.

Наверное, он понимает, что значит потерять своего ребенка.

Нет, он совершенно точно это понимает.

Глава 10

Машину веду я, и оттого, что дело на мой взгляд не терпит отлагательств, выжимаю педаль газа чуть сильнее, чем стоило бы. Итэн спрашивает меня:

— Ты уверен, что мы не разобьемся?

— Уверен, — говорю я. И на некоторое время Итэн замолкает, изучая проносящийся, красующийся за окном городом, а потом спрашивает снова:

— А если все-таки разобьемся?

— То умрем, — говорю я просто и смеюсь. Раньше я тоже думал, что нет ничего плохого в шутках про смерть, но самое удивительное, что с тех пор, как я увидел собственную отрезанную голову, в этом смысле мало что изменилось.

Итэн поднимает палец вверх, провозглашает с лицом пророка и демагога:

— Если в нас кто-нибудь врежется, мы доберемся до места медленнее, а не быстрее. С точки зрения…