Маленькие женские тайны

Поцеловал ее — быстро, но крепко — и отступил на пару шагов, глаза весело блеснули.

— Но если ты все же когда-нибудь решишь сделать торт — заранее говорю: я не против! — шутовским жестом вскинул вверх руки. — Сдаюсь, сдаюсь — только не бей!

— Да ну тебя! — буркнула Клодин, но уже не сердито — вроде ничего особенного не произошло, но настроение стало куда лучше.

Вместо обычного душа она решила в этот вечер побаловать себя горячей ванной — полежать и понежиться в ароматной пене.

Уходя, взглянула на Томми — он сидел на постели, и вид у него был какой-то сонный, но она почти не сомневалась, что не пройдет и пяти минут, как он заявится в ванную с намерением к ней присоседиться. Поэтому воды набрала не очень много: ванна у них, конечно, королевских размеров — но и он сам тоже не маленький; плюхнется рядом — лужи на полу не миновать.

Положила голову на подголовник и закрыла глаза, лениво прислушиваясь: вот сейчас… интересно, он начнет разглагольствовать о кризисе пресной воды и необходимости ее экономить — или просто, без выкрутасов предложит потереть ей спинку?

Но, к ее разочарованию, прошло пять минут, а Томми все не было.

Не пришел он и через десять минут. И вообще не пришел…

Когда Клодин вернулась в спальню, то обнаружила, что ее муж спит — и спит, что называется, вглухую. Даже не повернулся к ней и не обнял, когда она залезла под одеяло и прижалась к его теплому боку…

Еще бы! Днем они поспали от силы часа три, а прошедшей ночью он вообще не сомкнул глаз.

Она уткнулась лбом в плечо Томми, закрыв глаза и вспоминая его рассказ о том, как он искал ее.

Ришару он позвонил в полвторого, после того как в течение полутора часов тщетно пытался дозвониться ей. И когда тот, сонный и удивленный, сказал, что Клодин еще два часа назад уехала домой — вот тут Томми и стало, по его выражению, не по себе. (Клодин представляла, каким жутковатым ощущением было это «не по себе» — точнее, представляла, что бы почувствовала она сама, будь она на его месте.)

Испугался и Ришар — и, когда Томми приехал в «Дорчестер», уже ждал его в вестибюле.

Томми хотел выяснить, не запомнил ли кто-нибудь приметы такси, на котором уехала Клодин. Для начала спросил у швейцара — тот смерил его высокомерным взглядом и заявил, что политикой «Дорчестера» является полная конфиденциальность и на все вопросы, касающиеся постояльцев отеля и их гостей, он может отвечать только с разрешения старшего менеджера.

Но тут вмешался Ришар. Подошел, на вопросы тратить времени не стал, вместо этого непререкаемым тоном потребовал немедленно — немедленно! — разыскать таксиста, которому он доверил свою гостью. Швейцар вмиг потерял всю свою надменность: одно дело какой-то там полицейский (или что-то вроде), и совсем другое — господин Каррен-младший.

Не прошло и двадцати минут, как они уже разговаривали с таксистом, но тот смог лишь сказать, что высадил пассажирку около дома и выглядела она вполне нормально.

Ришар предлагал еще помощь — любую, какая только была в его силах — но Томми отказался: дальше это становилось уже делом контрразведки.

К тому времени, как Клодин позвонила, и его сотовый телефон, и их домашний телефон уже прослушивался. И за два часа, которые похитители дали Томми, чтобы доехать до фабрики, туда же скрытно подобрались и сотрудники контртеррористического подразделения.

Все дальнейшее она видела своими глазами — как правильно сказал Перселл, блестящий пример хорошо спланированной операции…

…Танк появился внезапно — тяжелый, лязгающий гусеницами, выкрашенный в противный грязно-зеленый цвет.

Они с Томми шли по пустынному пляжу, собираясь осмотреть какие-то видневшиеся вдали развалины, когда он возник непонятно откуда и поехал за ними чуть ли не по пятам.

— Давай уйдем отсюда! — испуганно оглядываясь, предложила Клодин.

— Ты что, — безмятежно улыбнулся Томми, — это же твоя новая машина! Видишь, даже цвет твой любимый, зеленый! — махнул танку рукой, как собаке: — Бэзил, Бэзил, пойди сюда!

Танк залязгал гусеницами, надвигаясь на них.

«Нет, это сон!» — быстро сказала себе Клодин, замотала головой, как всегда, когда хотела проснуться — и действительно проснулась.

Тихо, темно… рядом сонно дышит Томми…

Что за бред! Какой еще Бэзил!!! И с чего это Томми взял, что она любит зеленый цвет?!

Господи, приснится же такое!

Она еще раз для верности помотала головой и повернулась на другой бок. И, уже погружаясь снова в сон, вдруг услышала, как где-то неподалеку негромко, но отчетливо лязгнули гусеницы.

Что за черт?!

Клодин вскинула голову: звук был не во сне, наяву. Огляделась — сквозь неплотно задернутую занавеску в окно пробивалась полоска голубоватого света — то ли луна, то ли фонари в парке…

Все как обычно… Но ведь что-то же лязгнуло?! Может, на улице?

В следующий момент она проснулась окончательно, осознав, что яркая светящаяся точка в нескольких футах от нее — это не отблеск уличного фонаря, а замочная скважина двери в библиотеку.

Свет — в библиотеке? В такое время?

Светящееся пятнышко вдруг на секунду померкло, словно с той стороны двери кто-то прошел.

Клодин вылезла из-под одеяла и подкралась к двери, присела и заглянула в скважину.

Первым, что она увидела, была Арлетт. В джинсах и белой футболке, девчонка стояла у стола и разговаривала с кем-то, кто был вне поля зрения Клодин.

С кем это, интересно — с Бруком, что ли?

Долго ждать ответа ей не пришлось — рядом с француженкой внезапно показалась высокая фигура в черном. Клодин обмерла, не веря собственным глазам: это был тот самый молодой ирландец, последний из похитителей! Без пальто, в черных брюках и свитере — но он, точно он!

Но что он делает в их квартире?!

Выяснять времени не было.

Клодин вскочила и кинулась к постели; дернула Томми за плечо, позвала шепотом:

— Томми!

Она ожидала, что он мгновенно вскинется, но он продолжал спать.

— Томми! Томми! — потрясла сильней. — Ну Томми же!

Он застонал и открыл глаза.

— Томми, послушай! В библиотеке… в библиотеке чужие! — шепотом выпалила она. — Там… тот самый, в черном пальто… и Арлетт…

Глаза Томми закрылись, зато приоткрылся рот, из которого раздался всхрап. Голова качнулась набок.