Маленький горбун

– Каждый раз, когда он говорит мне такие вещи, – сказала девочка, – я начинаю его любить меньше и находить смешным и назойливым. Он просит больше, чем смеет. Я не знаю, что ему отвечать, поэтому мне очень неприятно, когда он приходит. Что делать, милый мой отец? Боюсь, что я начну ненавидеть Мориса.

– Нет, моя маленькая, он тебе надоедает, но ты не станешь ненавидеть его, потому что всегда будешь помнить о том, что он друг Франсуа.

– Нет, не друг, – покачала головой Христина, – Франсуа бывает у него только из жалости.

– А ты из сострадания будешь ласково принимать его, Христина, – сказал де Нансе. – Молись и проси Бога, чтобы он сделал тебя милосердной, помни также, что главное в жизни – быть доброй к людям.

Христина горячо поцеловала де Нансе и прибавила:

– Я буду думать о вас и Франсуа и стараться подражать вам. Когда придет Морис, вы увидите, дорогой отец, какой доброй я буду с ним.

Дня через два после этого разговора Франсуа снова был у Мориса и застал его в слезах. На вопрос маленького Нансе, о чем он печалится, Морис ответил дрожащим от волнения голосом:

– Мамочка только что сказала мне, что всем нам нужно переехать в Париж. Уже больше года они с папой не были в городе, и им необходимо отправиться туда по делам… Кроме того, дедушка, мамин отец, сильно болен… Он при смерти и зовет маму и папу… Мама сказала, что мы уедем через несколько дней и что в Париже Адольф сейчас же поступит в гимназию. Тогда, – прибавил Морис, – я стал просить мамочку оставить меня здесь, не подвергать неприятностям и насмешкам, которые мне придется переносить в Париже, но она беспокоится о моем здоровье и боится расстаться со мной, между тем ей непременно нужно побывать в Париже из-за дел и болезни дедушки. Значит, мне тоже придется уехать, как бы это ни было для меня тяжело. Если бы еще папа мог поехать один, но маме тоже нужно быть в городе, и я отлично понимаю, что Адольф здесь совсем не учится, даром теряет время, что ему пора поступить в гимназию. Только если мама уедет, мне тоже нельзя будет остаться. А для меня так ужасно уехать из деревни, переменить мою спокойную жизнь. Мамочка видела, как я горюю, и сказала, что она принесла бы мне жертву, то есть рассталась бы со мной, оставив меня здесь, если бы где-нибудь вблизи жили наши родственники или близкие друзья, которые взяли бы меня к себе на месяц, на два, конечно, дав слово каждый день писать ей о моем здоровье. Правда, я болен, болен даже сильнее, чем она думает, потому что я скрываю от нее большую часть моих страданий, чтобы не тревожить ее. Я умру от этой ужасной поездки в Париж. И, к несчастью, у нас нет здесь никаких родственников или друзей, которые могли бы взять меня. Ах, Франсуа, Франсуа, если бы ты знал, как мне тяжело, каким несчастным я себя чувствую!

Франсуа не находил слов, чтобы утешить Мориса, и только плакал вместе с ним, советуя молиться Богу и просить у него поддержки. Он обещал часто писать Морису и постарался прогнать страх, который охватывал того при мысли о жизни в Париже. Наконец Франсуа удалось немного успокоить больного, и он ушел.

Вернувшись домой, Франсуа рассказал отцу и Христине о новой печали бедного Мориса.

– Какой несчастный мальчик! – воскликнула Христина. – Как бы нам хоть немного успокоить и утешить его?

– К несчастью, его печаль такого рода, что мы не можем изгладить ее, – заметил де Нансе, – в наших силах только смягчить его горе, заботясь о нем до самого отъезда. Франсуа, поди к нему завтра, мы с тобой, Христина, тоже отправимся в имение Сибран.

Христина задумчиво улыбнулась, но потом в ее глазках блеснул лукавый свет:

– Знаете, отец мой, мне кажется, я придумала отличное средство не только сделать Мориса менее печальным, но и совершенно счастливым.

– Ты придумала? – спросил де Нансе. – Скорее скажи нам, в чем дело?

– Я думаю, что… что вы будете не совсем довольны, – замялась девочка.

– Недоволен? – удивился де Нансе. – Почему это? Значит, ты выдумала что-нибудь нехорошее, недоброе?

– Напротив, милый папа, – улыбнулась Христина. – Хорошее и очень доброе. Ну, угадайте сами. Это нетрудно.

– Как же я угадаю, если ты даже немножечко не хочешь помочь мне? – спросил де Нансе.

– Ну, а ты, Франсуа, не угадаешь? – обратилась Христина к своему другу.

Франсуа пристально посмотрел на нее.

– Кажется, угадал, – наконец воскликнул он и, наклоняясь к уху Христины, прошептал ей несколько слов.

– Да, ты угадал, – со смехом сказала она. – Ну, теперь ваша очередь, отец мой! Неужели не угадаете?

– Гм, – в свою очередь с улыбкой заметил де Нансе, – мне кажется, что я тоже угадал, ты хочешь, чтобы я ему предложил…

– Правильно! – захлопала в ладоши Христина. – Ну что же, папочка, вы сделаете это?

– Да ведь ты не дала мне договорить, – с улыбкой сказал де Нансе. – Разве ты знаешь, что я хотел сказать?

– Знаю, – кивнула Христина. – Ну так что же? Согласны?

– Что делать, придется согласиться, – пожал плечами де Нансе, – раз уж тебе так хочется. Но я прошу, чтобы это было ненадолго, самое большее на неделю.

– Этого достаточно, отец мой, чтобы его утешить, – согласилась Христина, – но лучше пусть на целый месяц.

Де Нансе лукаво улыбнулся и сказал:

– Мы посмотрим, привыкнем ли мы к этому…

– О, скоро привыкнете, – с жаром сказала Христина. – Пусть Франсуа завтра же позовет его к нам.

– Лучше ты сама поди к нему, Изабелла проводит тебя, – улыбнулся де Нансе, – в то же время ты посмотришь и комнаты, которые Жизель де Сибран приготовит для тебя и твоей Изабеллы.

– Какие комнаты? Зачем комнаты? – в ужасе закричала Христина, широко открыв глаза.

– Да чтобы прожить в доме Сибран целую неделю до отъезда Мориса, – заметил де Нансе. – Ведь ты этого хочешь?

– Как? Жить там?! – закричала Христина. – Уехать от вас к этому Морису, которого я терпеть не могу? Ах, папа, папа, вы меня не любите, если можете так спокойно расстаться со мной! Значит, вы не верите, что я вас люблю, раз думаете, что я хочу, что я могу хотеть уехать от вас. Вот ты, Франсуа, ты угадал правильно. Ты меня любишь, а папа…

Христина залилась слезами и в полном отчаянии бросилась на шею Франсуа, который смотрел на отца глубоко печальными глазами.

Но де Нансе притянул к себе Христину и горячо поцеловал:

– Христина, дитя мое, дорогая моя дочка, успокойся, голубчик, не плачь. Я пошутил. Я отлично понял, что ты просишь меня пригласить Мориса к нам. Ты не дала мне договорить, и я воспользовался случаем отучить тебя от желания угадывать недоконченные мысли. Мне грустно, дитя, что я так опечалил тебя. Поверь мне, дорогая, я никогда не согласился бы, чтобы ты поселилась у Сибран. Поверь также, что я слишком тебя люблю, чтобы мог расстаться с тобой по своей воле.

Утешенная Христина весело поцеловала приемного отца и брата и снова заговорила о переселении Мориса в Нансе.

– Делайте все, что угодно, дети мои, – сказал де Нансе, – я охотно помогу вам в вашем добром деле, хотя мне это так же неприятно, как и Христине. Но, как и она, буду заботиться об этом чужом для меня мальчике и не покажу ему, что он мне не нравится.

На следующий же день Франсуа отправился к Морису. Когда он сказал несчастному, что они приглашают его в Нансе, лицо Мориса так просияло и он принялся так горячо благодарить Франсуа, что маленький горбун был глубоко растроган. Немного успокоившись, Морис сообщил, что его мать уезжает на следующее утро, потому что пришли очень дурные вести о состоянии здоровья деда.