Маленький Петров и капитан Колодкин

Дело сделано. Теперь что скажет капитан. Но тут Маленький Петров ничего предпринять не мог. Оставалось ждать общего сбора. Так он и сделал. Пришел к Дворцу пионеров, сел на траву, привалился к стене и, прикрыв глаза, стал медленно, со смаком жевать горбушку. Сахар он оставил напоследок.

ГЛАВА ВТОРАЯ

"Чего бы им сыграть?.."

– Ленц!

– Есть!

– Каштанов!

– Есть!

– Петров!

– Есть!

– Какой же ты Петров? Ты - Маленький Петров, а Большой где?

– В Сланцевое уехал...

– Это еще зачем?

– В техникум поступать, в химический...

– Боцман Каштанов!
– рявкнул капитан, да так, что Маленький чуть язык не прикусил.
– Человек уезжает в другой город, а я узнаю последним. Думаете, мне все одно - что Большой, что Маленький?

Боцман Каштанов вышел из строя и зажег свои синие глаза. Боцман улыбался.

На ушах у него были веснушки. Боцман почесал крутой, пылающий на солнце затылок.

– Затылок чешешь, разгильдяй!
– вскипел капитан.

А Маленький Петров постригся вчера наголо. Хотел понравиться капитану. Да, видно, зря.

Боцман Каштанов, тот хоть бы что - руки по швам, объясняет:

– Товарищ капитан, Большой Петров телеграмму получил, вызов на экзамены. С последним поездом уехал. Мы и решили...

– Кто это мы?
– вежливо спросил капитан.

– Ну, боцмана решили, - сказал Каштанов, - совет...

– Когда посоветоваться успели, а? Может, ночь не спали? Меня почему не разбудили? Я бы штаны натянул и тоже - на совет.

На левом фланге хихикнули. Боцман Каштанов смотрел капитану в живот и молчал.

– А почему у тебя, Маленький Петров, бескозырка на носу? И форменка не по росту. И брюки по земле волочатся.

– Это не его форменка, это Большого!
– крикнул Чубчик из второй шеренги.

Капитан метнул в его сторону тяжелый взгляд.

– Брата форменка, - подтвердил Маленький, - и беска тоже.

– Что такое беска!
– вскричал капитан, и на лице его, круглом, розовом, без намека на морщинку, изобразилось презрение. Голос капитана звучал раскатисто, свободно, будто пробовал он его в чистом утреннем воздухе и всякий раз чуть прибавлял силы. Полновесный голос. Дай бог каждому.
– Что такое беска, я спрашиваю?!

Боцман Каштанов поднял голову:

– Мы, товарищ капитан, просим за Маленького. Взять бы его вместо Большого...

– Опять мы!
– охнул капитан, ударив кулаком левой руки о ладонь правой.

– Ну, боцмана, я же говорил, боцмана просят, - сказал Каштанов и показал капитану полный набор зубов.

– Пусть каждый боцман сам скажет, у каждого боцмана есть свой язык... Или не так, Каштанов?..

Маленький Петров и не смотрел кругом, а все видел, такой уж у него глаз. Два шага вперед. Это Ленц вышел. Два шага вперед. Степа.

А вокруг простирался тихий утренний двор, укрытый росистой травой. За спиной Маленького Петрова - длинное, крашенное голубой краской одноэтажное здание с низкими, настежь распахнутыми окнами, сквозь которые внутрь дома заглядывает крапива, ромашки. На фасаде доска: "ГОРОДСКОЙ ДВОРЕЦ ПИОНЕРОВ". Настоящий-то Дворец еще строится, в старой ратуше, а доску уже заказали. Чтоб зря не лежала, не пылилась, ее и прибили.

Тихо. В окнах стоит темнота, обещая прохладу, если день опять будет жарким. Маленький Петров тронул ногой рюкзак. На месте. А то еще уведут для смеху.

Чубчик зашептал сзади:

– Выгонит тебя капиташа...

А солнце так приятно щекотало стриженую голову, и воробьи так весело чирикали на каменных плитах у входа во Дворец, и шлюпка-шестерка в "сухом доке" выглядела так величественно, возвышаясь над землей на уровне его плеча, и борта шлюпки поблескивали такой свежей краской, и, наконец, такой добрый ветерок тянул из-за забора, что Маленькому Петрову казалось: если вокруг так хорошо, не может быть ему плохо, не может!

...Два шага вперед. Это Ленц.

– Я - за.

Два шага вперед. Это Степа.

– Я тоже.

– Ах, разгильдяи, - восхищенно простонал капитан, - ах, разгильдяи, спелись!
– Капитан, как всегда, брал догадкой, опираясь на богатый жизненный опыт.

– Разрешение есть от матери?

– Разрешение?..

– Ну, что позволяет в поход идти. В письменном виде.

– В письменном? Я не знал... В устном разрешила...

Маленький в упор посмотрел на Каштанова. Тот морщился, пожимал плечами. Маленький подмигнул ему отчаянно.

– Иди принеси разрешение, - сказал капитан.

– Матери дома нету, она на фабрике, - жалобно начал Маленький Петров, чувствуя: еще миг - и все рухнет.

– Она на фабрике, товарищ капитан!
– подхватил Каштанов.
– Точно! Да вы не беспокойтесь, полный порядок будет, матуха у него законная...

– Кто, кто?
– Капитан сердито покосился на Каштанова, фыркнул, поглядел на часы, потом на Маленького.
– А что ты умеешь, Маленький Петров?
– И повторил, как бы чуточку издеваясь: - Ну, что ты умеешь, Маленький Петров?

– Он на трубе играет, товарищ капитан, - сказал Каштанов, - на горне то есть...

– Ну-ка, - сказал капитан.

Маленький Петров наклонился, не спеша развязал рюкзак, достал горн, обтер рукой мундштук. "Чего бы им сыграть?" - подумал он, видя, что строй смешался и все глядят на него и рты пооткрывали.

– В пла-ванье, в да-ле-ком пла-ванье, - протрубил Маленький Петров и замолчал.

– Ого!
– Чубчик кивнул на трубу.
– Та самая?

Маленький Петров не ответил, но подумал с досадой: "Догадался..."

– Еще, - потребовал капитан.

– Ду-ра-ки вы, ду-ра-ки, об-ма-нуть вас пус-тя-ки!
– дерзко прохрипел горн.

– Хамишь, - сказал капитан.
– Берите его в свой экипаж, Ленц. (Капитан с боцманами всегда на "вы". Такой уж порядок в клубе.)

– А ты, Маленький Петров, - капитан посмотрел на него в упор, - не воображай, играть ты еще не умеешь. И потом учти, - с тайной печалью добавил капитан, - ты брат Большого Петрова, понял? Большой Петров был достойный товарищ, так что держись...