Маленький тюремный роман
Шрифт:
— Дерьмо, как видите, почти вычерпано нашими золотариками и мною — такова наша работа… помещение дезинфицировано… подследственную сволочь готовят к очень важному допросу, на котором вы уж поприсутствуйте… я ведь держал вас здесь и держу не ради разделения со мной, не скрою, чисто садистического, но, согласитесь, закономерного удовольствия… неужели вы ничего такого не чувствовали?.. вы просто заслужили это зрелище — ведь оно могло вам всего лишь присниться… порадуйтесь хоть немного — так легче встать на ноги любому существу, только что подыхавшему, но вдруг ожившему… именно этого, именно инстинктивной животной радости, вызванной спасением жизни, как самому себе, я вам, Александр Владимирович, желаю.
— Резоны сказанного вами понимаю, однако, прошу простить, зрелище не по мне… я ведь привык смотреть все больше в микроскоп, а на допросы — глаз бы мой единственный их не видел… мне бы вот, слабонервному инфантилу, хотелось узнать предельно краткое содержание следующего действия.
— Удачно, очень удачно употреблено слово «резоны», пожалуй, с семнадцатого его не слышал, что странно, при этом вы в унисон отлично намекнули на нашу черную работу… не знаю, как вам, а мне в этом слове «резоны» послышалась, так сказать, резьба по живому… уверяю вас, эта падаль, этот мясник получил сполна все ему положенное и вскоре дополучит кое-что еще на очной ставке со своим не менее ублюдочным шефом… да, он получит все, что должны были получить и вы, и — берите повыше… так что ни преступления, ни наказания, следующие за ними, не
А.В.Д. моментально просек, что это письмецо от него — от Димы!!!
«Друг ты мой дорогой, Саша, судьба такова, что все в ажур-тужуре, — хоть горлань и баритонь с эстрады «все хорошо, прекрасная маркиза, целую вас от верха и до низа»… но — шуткочки в сторону… паршивой сукой быть, ты спас мне жизнь, шкуру, главно, свободу, и сие далеко не сценическая реплика, но общеаккордный вопль сугубо душевной благодарности… Бог даст, встренемся с тобой и троекратно облобызаемся еще на этом свете, а не на том… вскоре поканаю на свободу, причем, с одной зубной щеткой, хранить которую буду до конца дней и завещаю потомству, если я его нарожаю, так как жизнь в искусстве тяжела и хлопотлива… из-за наколок придется уж вживаться лишь в роли людей полностью одетых буквально с ног до головы — что в королей и древнеримских Цезарей, что в секретарей обкомов и разной чугрени, не говоря о героях стаКановского движения, побивающих после выжирания трех граненых трудовые успехи людей трезвых и обстоятельных… днями поеду в Загорск, где поставлю свечи во здравие твое и твоей семьи со псом включительно… ни ты, ни я уже не позабудем до самой смертной минуты денечков-ноченек, спасительно проведенных вместе… приводи себя, дорогой друг, в порядок… все будет лучше, чем было, так как жизнь, повторяю, невыносимо тяжела не только на сцене… впрочем, где она легка — на луне что ли?.. обнимаю и надеюсь на встречу… это будет научно-фантастическое гулево, иначе я — не я, а четвертинка самогонки с обгунявленным горлышком».
«Очень важно не рассопливиться, не всплакнуть от радости, — подумал А.В.Д., — а с другой стороны, какого хера стыдиться подобных «мышек», «чушек», даже слез и соплей, раз даны они нам специально для такого вот взлета момента жизни — с куриного насеста прямо в рязреженные воздуха высот?» — Через пару часов за вами снова придут, Александр Владимирович, непременно поезжайте в коляске… пусть люди возят, для этого их и держат в органах… сейчас скажу главное: выменять жену и дочь, причем, с собакой, на пятерых наших идиотов и гениев бездарных провалов — никакого не составит особого труда, тем более, новый нарком уже дал добро… он большой любитель передовых наук и технологий… это важный, хоть и формальный, плюс, что Екатерина Васильевна с Верой приглашены в гости, им есть где осесть, жить, в том числе и остаться, работать, ну и так далее — не волнуйтесь за них.
— Не верю, — тихо произнес А.В.Д., лицо которого и ладони раскинутых рук, словно бы принимающих благодать, чудом ниспосылаемую свыше, выражали крайнюю степень изумления — слава Всевышнему, не на кресте страдания и смертных мук; он даже не отреагировал на многозначителные смыслы глагола «остаться», неслучайно употребленного теперь уже его шефом.
— Со-понимаю, Александр Владимирович, со-испытываю — один к одному — те же самые ваши чувства и мысли, тем не менее, переговоры с одной из зарубежных служб должны закончиться с минуты на минуту… мы, поверьте уж, поторопились… пожалуй, впервые в жизни, на зависть самому Эйнштейну, мне удалось вместить массу дел в немыслимо короткий промежуток времени… между нами, если бы с такой «околосветовой» скоростью кое-что у нас строилось, то все мы жили бы в этом самом кое-чём, обожаемом, сами знаете кем, лет уже через пяток… он, кстати, не один — несть числа слепым фанатикам, лукавствующим шарлатанам соблазнительной передовой идеи и жрецам лучезарной мечты века… если бы нас слышали, — знаете, сколько бы мне ввинтили против часовой стрелки за все эти искренние высказывания?.. покажите на пальцах, хотя нас никто не слышит… ну что вы, какая там к чертовой матери решетка?.. ни о каком червонце не может быть и речи — только к стенке, я же не колхозник, рассказавший анекдот о Ленине и Троцком… короче, не знаю почему, но вам — вам я доверяю безоговорочно… пока что забудьте о своем — к моему и к вашему неправдоподно мистическому счастью — заведомо провальном блефе насчет контрольных ключей к сути научного открытия… их, насколько понимаю, у вас не было, нет, но верю, что вы сумеете превратить свою блистательную гипотезу в, так сказать, золотой ключик к некой истине… весьма надеюсь, что однажды добьетесь всего такого.
— Правильней было бы сказать, что этого так или иначе добьется современная наука.
— Согласен, и она, так же как преступления и наказания, не стоит на одном месте, а на всех парах несется к абсолютной истине… еще раз подчеркиваю — в генетике я ни дум-дум, ни тум-тум — но даже до меня дошло, что на «мировом ипподроме» ваше почти готовое открытие действительно идет к финишу крупов на пять впереди многих «паровозов» и головастых исследований, пришпориваемых многоучеными зарубежными жокеями… так что PER ASPERA AD ASTRA! точней, пора работать, Александр Владимирович… главное, вы посрамили нашу разгулявшуюся нечисть, падаль эту, которую, к сожалению, уже невозможно вырубить до конца, как сорные кактусы в пустыне — они наползают и наползают на очищаемые от них земли… остальное — частности и детали прикладного характера, беседы о них начнем позже… скажу прямо: ваше «Дело 2109» должен был вести я… вам даже не пришлось бы блефовать… с помощью референтов я бы понял то, что вы уже сделали для науки как таковой, соответственно, для приоритета государства и могучей нашей Отчизны… и мы моментально приняли бы все ваши условия… для государства они — ничто, по-сравнению с огромным научным достижением… но, опять-таки к вашему и моему счастью, запутавшийся в вонючих своих интригах, как в собственных кишках, нарком — теперь уже бывший — передал ваше Дело тупому животному Дерьмоденю… иначе, не устану повторять, не было бы в живых ни вас, ни так называемого одного знакомого, ни меня, ни двух ваших коллег… вы догадаетесь кого именно, поскольку вскоре встретитесь… еще двое, разумеется говнюки, но без персонала такого рода вам не обойтись… а ведь я уже готовился к самому худшему, почистил «несчастье», как говорит тот же общий знакомый, охладил во льду поллитра, приготовил студень из телячьих ножек… приму, думаю, посошок на дорожку, закушу, и будьте вы все прокляты вместе со мною… вот и думай теперь о малопонятном круговороте добра и зла в природе общества да о каких-то алхимических, чисто случайных, поэтому неподвластных никаким законам той же природы, превращениях добра во зло и зла
в добро… немного позже вас перевезут в квартирку, освобожденную нашим общим знакомым — ее прибирают, черт бы побрал его пьянки и постельные разгильдяйства… вот что еще: ваш разговор с семьей, по крайней мере, проблематичен до их прибытия к месту назначения… доверьтесь мне: лучше не торопиться, лучше не лезть на рожон к самому за санкцией насчет звонка… не хера искушать судьбу — она и без того милостива к вам и слишком уж расположена ко мне, так что, если б не вы, мне крышка… счет шел буквально на часы — их оставалось совсем чуток… хотел бы посвятить вас в волшебно простую, как это бывает, если уж везет, в видимую часть необыкновенно слаженного механизма случая… от такого рода слаженности устрашающе разит чуть ли не органическим происхождением, но, к сожалению, посвятить вас в нее не могу.— Я знаю, как это выглядело. — А.В.Д. быстро выложил Люциферу все им воображенное в камере, когда нервишки изматывала-выматывала неизвестность и он рисовал в уме ход дел, действительно происходивших в тот день, что отвлекало его существо от горестных переживаний.
— Вы не ясновидящий ли? — спросил тот, потрясенный картиной откровения.
— Наития бывали и раньше — я же ученый, но, к сожалению, в пятнадцатом я был слеп, как крот, и покинут не только ими, но и простейшими дедукциями, проще говоря, оболванен лукавым.
— Зарубите себе на носу: ни одной живой душе — ни слова, иначе вас и меня — к стенке.
— Молчать я умею.
— Мне это известно… все-таки как себя чувствуете?
— Не верю, просто не верю натурально остановившемуся и застывшему на месте мгновению, — на этот раз с юморком ответил А.В.Д.
— Не верьте, не верьте — все могло сложиться иначе, но, как видите, образовывается вот так, а не эдак… но я даже вам советую осторожней следовать за ниточкой, тянущейся к непостигаемым истокам случившегося… кроме того, сие бесполезно — вы все равно упретесь не в начала, а либо в таинственные символы библейского мифа, либо в Дарвина, не говоря о великих прозрениях Лао-Цзы, Платона, Плотина и прочих мудрецов.
А.В.Д. ни с того, ни с сего откровенно поделился — не мог не поделиться — с разговорившимся начальством мыслями, недавно возносившими его над адски тяжкими обстоятельствами судьбы; с тех пор они навязчиво возникали в уме, хотя ему тоже следовало бы передохнуть, подобно остальным «внутренним органам»; однако он почему-то продолжал упрямствовать и явно торопился собрать все эти мысли в очень важные для него стройные размышления; даже не обращал внимание ни на скверну пыточных допросов, ни на боль, вообще отвлекавшую от жизни, ни на одну из настырных попыток нелюди искаверкать язык, разбожествить основы более или менее сносного миропорядка, долгими миллениумами выстраивававшегося нормальными людьми и выдающимися гениями России.
— Надолго, Люций Тимофеевич, не задержу, пардон, вынужден употребить сей неприятный для меня глагол, весьма почитаемый в этом, не скрою, зловещем здании… согласитесь, любой из здешних следователей, тем более прытких, очень заинтересован найти человека, идущего первым по начатому Делу, так?.. о методах нахождения вашими коллегами первовиновных лиц лучше не говорить… так вот, мне как человеку часто размышляющему о проблемах, либо научных, либо философских, тоже очень важно докопаться до основной причины исследуемого явления… надо сказать, что я еще в отрочестве задумывался о фигурах, часто встречавшихся в обыденной речи, в сказках, стихах, поэмах, естественно, в Библии, Евангелии, в работах богословов, на полотнах великих живописцев и так далее — о Боге я задумывался и о Дьяволе… ну с Богом было все в порядке, папа с мамой разъяснили, что Боженька, во-первых есть, во-вторых, Он, подобно Времени, является невидимой Силой, породившей, как мы знаем, Вселенную и с тех пор управляющая всеми порядками ее существования… но кто-такой Дьявол они не смогли объяснить — просто сказали, что надо подрасти и самому разобраться что к чему в этом настолько трудном вопросе, что, вероятно, ответ на него должен быть, как это случается в науке, невероятно очевидным и предельно простым… хотите верьте, хотите не верьте, но на днях, вроде бы находясь, если не во здравии, то в уме, я вспомнил необыкновенно проницательные слова великого Гиппократа о том, что мозг (разум) — только он! — является источником безумия и бреда, страхов и ужасов, которые нападают на нас и днем и ночью… изумленный мой ум буквально остолбенел от мысли мудрейшего из врачей, видимо, считавшегося античными философами специалистом только по телу, которого мало интересовали проблемы духа, психики и феноменологии… словом, прозрение Гиппократа вызвало в моем уме ослепительную догадку… и он, ум, недолго думая, задержал единственного подозреваемого… это был сам всемогущественный Разум… я решил обвинить во всемирно исторической афере и прочих злодействах его часть, некогда возмутившуюся и отпавшую, о чем символически и необыкновенно поэтично рассказано в Библии… я выложил на стол имевшиеся у меня улики и вкратце изложил несколько ошарашенному Разуму картину многотысячелетних преступлений его единокровной Части, считавшихся — это было ему на руку — нераскрываемыми… однажды, говорю, эта, всегда присутствующая в вас, соответственно в существах Адама и Евы, Часть, несмотря на ясность предостережения Создателя, еще в Раю самовольно сподобилась отпасть от вас лично… она с любопытством и удовольствием съела запретный плод, затем, будучи оттуда изгнанной, хитроумно свалила свою вину на змееобразного так называемого Дьявола-искусителя и на изначально ни в чем не повинную Женщину и ее Мужчину… следствием установлено, что ваша Часть своевольно и блистательно подставила вместо себя Дьявола, а основную свою функцию наименовала Злом, ведущим вечную борьбу с Добром и якобы тоже являющимся свойством самого — на мой-то взгляд — совершенно беззлобного Творенья… в отличие, говорю Разуму, от вас, обвиняемый Дьявол никогда нигде не имел, не имеет, не может иметь ни постоянной работы, ни постоянного местожительства, по этой причине он никогда не существовал, не существует, не будет существовать… разрешите устроить очную ставку так называемого Дьявола с вами, безусловно, ничего не знавшим о причинах злодеяний, происходивших в присутствии Вашего Величества… вы — вне подозрений… происшедшее — есть человеческая трагикомедия… итак, гражданин Дьявол, он же Сатана, Чертила, Попутавший, Лукавый, Вельзевул, Князь Тьмы, Люцифер, и так далее — сознаетесь в том, что, фактически продолжая являться Частью, отпавшей от Разума, всегда находящегося в мозгах двуногих существ, вы с помощью вечно измышляемых вами богоборческих идей породили так называемое Зло которое успешно воплощали в различные злодейства, воплощаете в наши дни, будете воплощать и впредь до того часа, когда на вас, а также на Зло надвинется необратимый пиздец?.. простите, Люций Тимофеевич, я употребил это слово, так как слов выразительней не знаю… итак, я ждал ответа, но его не было, возможно, потому, что его и не могло быть… молчали и Разум и его беспутная Часть… тогда я спокойно произнес: к сожалению, господин Дьявол, вы вы временно свободны в силу двух могущественных обстоятельств, категорически исключающих:
1. Насильную изоляцию вас, преступной части Целого, от действительно Богоподобного Разума.
2. Приведение в исполнение расстрела — высшей меры исторически высоконравственной защиты биосферы планеты, Флоры, Фауны, человеческого рода — хочется верить, тоже временно невозможно из-за неразрешимости еще одной ужасной антиномии, а именно: ваш смертный час, к сожалению, моментально оказался бы смертным часом Целого, то есть Разума… прощайте же, грешная его Часть, досвидания, мадам, но не забывайте, что надвигающийся пиздец однажды надвинется — он неминуем, сколько бы вы ни выкаблучивались и как бы ни перекладывали Зло — присущую вам функцию — на подставленного вами Дьявола… вскоре Человек расколет вас, как говорит один мой друг, до самой жопы, а там вы и сами рассыпетесь… — Разумеется, знаменитый фантом сходу ушел в несознанку? — совершенно серьезно поинтересовался Шлагбаум.