Мальтийское эхо

— Ого, Андрей Петрович, а вы уже под каблучком, — хохотнула женщина.

— Да, пани Мария и пани Ирина взяли меня в серьезный оборот.

— Ладно, ладно. Мы уже знаем, как вы умеете входить в доверие к женщинам, — шутила девушка. — Теперь вот подлизываетесь к Анне Никитичне. Вам нельзя мучное и жирное, потому что у вас болят колени. Зачем вам лишние килограммы носить?

— Все, сдаюсь. За ужином штук 7–8, а завтра, послезавтра в Питере по 5–6 в день, — Андрей заискивающе посмотрел на женщину, ища поддержки.

— Напеку, напеку много.

Разговор о пирожках «завел» Брэда и Пита. Собак пришлось поместить в вольер из металлических прутьев и рабицы. Те быстро умолкли.

— Я управлюсь через часик, а Иришка проведет для вас свою любимую экскурсию. Тут ее владения. Платоныч называет это «садик принцессы», — Анна Никитична с нежностью посмотрела на девушку.

Та была смущена. Она любила бывать во флигеле, видимо, не только потому, что здесь ее «садик», но и потому, что здесь она была окружена нежностью и любовью хозяев.

За флигелем, образуя букву «П», были расположены две длинные хозпостройки с множеством дверей, вдоль этих построек дорожки из утрамбованного гравия, а все внутреннее пространство занимал… райский уголок.

Большую часть «садика» занимала сдвоенная в виде крыльев парящей чайки пергола, длинная, широкая и высокая. Каркас был алюминиевый, покрыт карболатом, боковые стенки смонтированы по системе шкаф-купе.

Андрей нечто похожее видел в усадьбе Шереметьевых в Кусково, в загородных венских резиденциях Габсбургов.

В цветнике были и цветы, и множество лиан, и небольшие шарообразные и пирамидальные туи, можжевельник. В оформлении были использованы керамика и сварные металлические конструкции, но больше деревянные обработанные лаком коряги из леса. Из цветов, которые были расположены и в перголе и вне ее преобладали цинии, «веселые ребятки», дельфиниумы, флоксы, астры и пионы. На двух красивейших альпийских горках были и разнообразные почвопокровные, и ирисы, и хосты и многое другое.

— Мне очень помогает Платоныч. Все эти конструкции и весь тяжелый физический труд по строительству и агротехнике лежит на нем. Чего стоят эти его красивые строения со множеством дверей, да и многое другое.

— Я восхищен! — Андрей смотрел на девушку с нескрываемым восторгом. — А вот зачем столько дверей?

— Эх, Андрей Петрович! Каждая такая дверь имеет строго напротив еще одну, которая со стороны огорода. Это за постройками. Догадались?

— Нет.

— Платоныч называет эти постройки линкольнами. Двери ведут в «каюты», и для удобства в каждой «каюте» свой вход, и в ней конкретный инвентарь и прочее. Для порядка.

— Гениально! — сказал Андрей.

— А с моей стороны фантазии, идеи и вся… ботаника, — скромно заключила «принцесса».

— Не скромничайте. Фантазии, знаний и таланта здесь безмерно много.

— Спасибо. А в тех двух тяжелых сумках, что вы донесли, два дубочка и два кедра в горшках. Их четыре года нужно было выращивать в комнатных условиях. Я планирую перед флигелем сделать красивую лужайку (газон), посадить там дубы, кедры, сделать из коряг стильные лавочки, столики. Ну, в общем, есть проект. Это в конце августа, после жары. Может, примите участие?

— Заманчиво, — Андрею идеи садоводства и ландшафтного дизайна были когда-то весьма близки. — А меня местные лесные колдуньи не упрячут навсегда в эти коряги?

— Боитесь? — она усмехнулась, — Пойдемте, посмотрим огород.

. — Нет, дорогая. — Анна Никитична стояла на пороге с кувшином и двумя стаканами. — Хотите холодного брусничного квасу. Андрей Петрович, наверное, устал, проходите в избу. И зачем ему мой огород?

— А огород-то богатый и ухоженный. Все есть: овощи, кусты ягодные, всякая зелень. Наша хозяюшка, кудесница и колдунья, — Иришка усмехнулась в сторону Андрея, — и варенья наварит, и солений запасет. Угадайте, что в основе кулинарного искусства Анны Никитичны. Вот вы сейчас, не заходя в дом, уже учуяли, наверное, запахи необыкновенные.

— Любите вы меня экзаменовать, — пробурчал Андрей.

— Русская печка! Это чудо! — Воскликнула девушка.

— А-а-а — протянул Андрей. — Но ведь жарко сейчас. Лето.

— Печка вынесена в отдельное помещение, а от нее котел, насос, батареи, — уточнила хозяйка. — Все как обычно.

Выпив аж три стакана квасу, Андрей вдруг понял: это же точно как в его любимом «Фрегате»!

— Вы знаете, это удивительно, но точно такой квас делают в Питере, в кафе «Фрегат»!

— Ничего удивительного, — за спиной Андрея выросла фигура Платоныча, — я тоже любил это кафе и молодым офицером, когда не был в походах, бывал там часто. А однажды мой кок взял там несколько рецептов. Давайте, друзья, в дом, в дом.

— Да, ужин готов, — пригласила еще раз Анна Никитична.

— Я тут подшаманил свою «Ласточку», и если ваш аппетит меня удовлетворит, дам команду вечером покататься по реке и порыбачить. А сейчас команда «Сушить весла. За стол!»

— «Ласточка» — это его любимая моторка, — вставила жена, — Он только что не спит в ней.

Нет у автора подходящих слов, чтобы описать хотя бы приблизительно этот великолепный ужин и хлебосольство хозяев!

После ужина Андрей Петрович сел с Платонычем на веранде сыграть партию в шахматы. Анна Никитична все хлопотала, все приговаривала.

— Ты, дочка, не спорь. Платоныч все довезет, все дотащит до места. Вот тут, в термосах, будет утром горячий чай на моих травах. Пирогов свежих напеку, разных, и с луком-яйцом, и с яблоками, и с рыбой, и с мясом. Картошки горячей на томлю в печке с вологодским маслом, укропом, все ладненько. Ой, варенье из крыжовника не забыть, Веруська любит.

…Вечером на реке было уже прохладно. Платоныч бережно накинул на плечи «принцессы» свитер, подал шапочку. Андрею он выдал толстую тельняшку огромного размера.

— Надевай поверх рубахи, она чистая, — усмехнулся в усы. — Ну вот, человеком выглядишь.

— А фуражку и бинокль?

— Это нужно заслужить, — отрезал Платоныч. — А вот вещицу одну я тебе в дорогу дам. Верочка заказала. Трость. Специальную.

Поднялись по реке вверх километров на двадцать до большого залива. Лодка была старенькая, и мотор жутко рычал. На лавку он бросил какой-то тулупчик, сам сидел буквально на борту, к которому была прикреплена кожаная подушка. Управлял отлично, проходя повороты реки с такими брызгами и под таким креном, что дух захватывало.